– Эти ядовиты, – пояснил король, проследив за взглядом своей гостьи. – Одна капля яда Хоттчета может убить всех нас.
Умелый стратег, воин и военачальник Эредин умолчал о количестве жителей собственного замка, хоть соблазн проговориться и мучал его. Король помнил, что Ласточка, загнанная им в клетку – не простая опальная княжна, не беглая селянка, не витающая в облаках барышня. Цирилла Фиона Эллен Рианнон училась ведьмачьему искусству, долгое время жила в поучении у знаменитой чародейки, состояла в весьма шумной группировке уличной шпаны. Такая не будет ждать сказочного спасителя, но сама сделается спасенной. О, несомненно, девчонка могла найти полученному знанию толк, стоит лишь выдать ей лишнее слово.
– Эти растения используют в таких целях? – осведомилась ведьмачка, глядя королю в глаза. – Ты используешь их как оружие?
– Для приготовления яда – нет. Мы вообще редко пользуемся ядами, больше сталью, – отвечал Эредин, погружаясь в собственные мысли. – Некоторые здешние растения используют для исследований, большую часть – для лечения тяжелобольных стариков нашего Народа. Но мне нравится думать, что все это привезено сюда лишь для моего развлечения.
– Видно, и я в числе диковинок для развлечения.
– Ты на первом месте, Зираэль.
В ответ ведьмачка только фыркнула, позволив себе горько усомниться в его словах. Она прошла вперед, вдоль расчищенной от палой листвы каменной дорожки, и остановилась у клетки с беснующейся внутри обезьянкой. Кажется, на одной из бесконечных сладких ярмарок она уже видела похожую, если не эту. Хорошенькую мартышку в розовом платье, милую, но только с виду.
– Такая обезьянка однажды украла перо из шапки моей… Моей подруги, – рассказала девушка, в смущении закусывая губу. Образ погибшей по ее глупости Мистле еще долго не сотрется из ее воспоминаний. – Не люблю обезьян.
– Я и сам не жалую этих тварей. Слишком они похожи на людей.
– Только очень волосатых?
– Нет. Я не имел в виду внешность, Зираэль.
Эта экскурсия нравилась девчонке все меньше и меньше. Эльф шел за ней по пятам, не давая предаться в руки теплых воспоминаний. Кое-где мелькали знакомые из книг образы ядовитых и полезных цветов, трав, деревьев. Она слышала, как вдалеке истошно шипит виверна, видела, как змея оплетает своим могучим телом старую мышь, брошенную ей для обеда… Чувствовала небывало сладкий запах огромной лилии, распустившейся не так давно. Король замер возле нее. Остановился, убрав руки за спину, и взглядом приковал к месту саму ведьмачку, не давая той продолжить обход.
– Ларе нравились лилии, – рассказал Эредин, глядя на цветок.
– Ты знал ее? – удивилась Цири, пытаясь понять, могла ли ее родственница иметь отношение к новому королю Народа.
– Я не сильно моложе Кревана, Зираэль, – с нажимом ответил король, пытаясь смягчиться. – Да, я знал ее. Не близко, но знал. Вся знать Aen Elle знакома. В конце концов, нас осталось не так много.
Не так много даже для того, чтобы продолжать свой род долгие-долгие годы. Эредин указал ей на небольшую скамейку, раскинувшуюся неподалеку от лилии, помог опуститься вниз. Белая, потрепанная, спрятанная у кустов дикого шиповника. Ее часто использовали по назначению: в старые ручки врезались царапины, сиденье покрылось морщинками слезающей краски. Оставалось только гадать, кто приходил сюда, смотря на огромный цветок, исходящий сладким запахом проходящей жизни. Где-то в глубине души Ласточка уже знала ответ.
– Какой она была? – спросила Цирилла, не слишком этим озабоченная, но все же желающая избавиться от тишины в столь напряженный момент.
– Не похожей на тебя, другой. Совсем не похожей, – задумавшись, изрек король. – Внешне, возможно, вы копии друг друга, но внутри… Где-то под кожей, что у тебя человеческая, Лара имела другой склад характера.
Зеленые глаза Ласточки следили за тем как редкие пчелы перелетали с цветка на цветок, останавливаясь словно для того, чтобы послушать. Эредин помнил ее, хорошо помнил, потому что Лару сложно забыть. Многие эльфы в те времена причисляли себя к ее поклонникам. Пылким, скрытным, готовым к борьбе или наблюдавшим издали за объектом своей страсти… Но каждый второй житель чужого Ласточке мира любил ее. Любил по-своему. Быть может, и юный еще Эредин мог входить в их число когда-то, теперь об этом поздно рассуждать.
– Она была воспитана в строгости, как положено настоящей эльфийке. При необходимости опускала глаза к полу, иногда позволяя себя и кокетство, и шаловливые улыбки для уставших стражников.
– Стражники? – спросила девушка, вспоминая усатых стражей Цинтры, не позволявших ей заходить на кухню в неположенное время. – Разве знатным девам так можно?
– Некоторым из знатных дев можно все. Лара, правда, не могла на это рассчитывать. Ее с детства готовили для наиболее подходящей партии, твоего хорошего знакомого, что не сумел урвать свой кусочек счастья… Для Кревана, выведенного специально для того, чтобы «осчастливить» носительницу редкого Гена хорошенькой девочкой для продолжения рода.
Услышав эльфа, Цири задумалась. Бабушка всегда говорила ей, что цель каждой женщины, а особенно женщины правителя – родить мужу сына и наследника, и созданные ею девочки не идут в счет. А то и хуже – они могут нести вред, могут тратить ресурсы впустую и безвозвратно забирать главный из них – время, отведенное «пустой» беременности и родам, что могут принести матери смерть. Цири помнила, как слушая ее речи, ломала гусиные перья в руках, отказываясь верить в невежество и жестокость мужей и отцов. Своего она уже не могла вспомнить, но все же надеялась, что не была для него разочарованием и пустой тратой.
– Аваллак’х любил ее, да? А она его не любила, – с грустью произнесла девчонка, когда король положил руку на ее колено. – Люди об этом не говорят, но каждый эльф знает грустную историю Лары. Наверное, это приносило ему сильную боль, – вспомнив аквамариновые глаза эльфа, заметила Цири.
– Но все же не такую, чтобы оправдать написанное им, верно?
– Я хочу поговорить с ним об этом.
Услышав ее слова, эльф на секунду замер. Невольно пальцы его сжались на коленке ведьмачки, но даже почувствовав боль Цирилла не подала виду. Она ожидала, что последняя фраза вызовет в короле бурю эмоций, что тот может вновь запереть ее в собственной комнате и лишить даже этого – редких походов в полный чужих воспоминаний сад с кричащими яркими птицами.
– Ты действительно считаешь, что здесь есть, что обсуждать? – спросил Эредин, рассчитывавший раз и навсегда прекратить ее общение со Знающим.
– Есть, – коротко ответила Цири.
Возможно. Возможно, она просто скажет, как ненавидит его за услышанное, как верила словам обманщика, как заблуждалась насчет эльфа, наверняка обещавшего ей скорое спасение из лап жестокосердного короля, верно? Возможно, она просто объяснит Кревану, что между ними нет и капли былой дружбы, нет и быть не могло… Эредин закрыл глаза, чтобы вновь открыть их и приковать Ласточку к месту холодным взглядом. Ему нужно было верить собственным мыслям, нужно верить им хотя бы сейчас, пока ничего не произошло.
Эльф наклонился к девчонке, и та заставила себя оставаться на месте, не пятиться назад, к колючим кустам. Его дыхание обожгло ее щеку, его мягкие губы коснулись ее шрама, принося странное чувство облегчение, странное желание… Будто ей нужно еще, нужно больше одного поцелуя. Эредин отстранился, пальцы его вздрогнули, точно король собирался убрать руку и погладить Ласточку по раскрасневшейся щеке, но изменил решение в угоду случаю. Нельзя поощрять ее за высказанное желание.
– Я даю тебе свое разрешение на этот разговор, – великодушно ответил эльф. – Только Креван не искал твоего общества все это время, – шепнул он, наклоняясь к ее уху.
– Тогда ему придется прийти по твоему приказу, – ответила ведьмачка, понимая, что король лжет. – А можно мне посмотреть те сиреневые кусты? Они пахнут лучше, чем лилии, и выглядят тоже лучше.
– Здесь можно гулять целый день, не останавливаясь ни у одного растения дольше одного раза, Зираэль. Посмотри, их тут слишком много, чтобы решить, какой именно куст источает самый яркий аромат. Но, как по мне, все равно слишком приторно, – поднимаясь и протягивая ей руку, произнес Эредин.
