– Насколько мне известно, король запретил ему появляться на этом этаже.
– Спасибо, – искренне ответила девушка, понимая, какую опасность разглашение этой информации может нести.
Этого следовало ожидать, верно? Цири вновь и вновь вспоминала ту их ссору, покручивая в голове момент, окончательно выбивший ее из реальности. Легкий свист в ушах, мгновенно захватившая ее слабость, темные круги перед слабо видящими глазами, сливающиеся в абсолютный мрак. Лекарь советовал забыть, отвлечься на что-то светлое, но беда заключалась в том, что в этом мире для Цири не было ярких красок.
Разве что боль. Карминовый цвет боли, стучащей в ее висках – он считается? Наверное, то будет плохим отвлечением. Девушка закусила губу, когда двери за ней отворились. Кто поведет ее в спальню короля на этот раз? Сам он, облаченный в блестящие латы, что так напоминают человеческий скелет? Ведьмачка, успевшая вообразить короля Ольх в полном облачении, обернувшись, увидела у дверей лишь собственную служанку, равнодушно взиравшую на нее.
– Мисс, вы готовы? – спросила девушка, опустив голову перед мужчиной. Так ее аккуратный курносый носик казался острее.
– Пошли, – только и ответила Цирилла, чувствуя и раздражение, и облегчение.
Служанка медленно поклонилась лекарю, выходя вслед за своей госпожой. Дорогу девушка помнила хорошо, нужно было лишь сообразить, на каком этаже расположено больничное крыло. Удивительно, как близко ее оставили. В прошлый раз из-за недомогания король Ольх вывез ее за пределы столицы и поселил в глухом домике у леса, сейчас же милостиво оставил при себе, дабы навещать вечерами, принося с собой скучные беседы.
Ведьмачка нахмурилась. Скучные? Чистое лукавство, чистый самообман. Общество Эредина все же скрашивало ее одинаковые будни, позволяло хоть немного отвлечься от бесконечной слабости задеревеневших мышц. Ведьмачка сощурилась, прикрыла глаза рукой, как только сумела преодолеть лестницу. Свет… Свет всегда был таким ярким? Во всю стену перед ней раскинулось окно, охваченное золотым бортом. Длинное, сдобренное сотней тонких золотых полосок, оно открывало обзор на сад, разбитый у дворцовой стены. Стены в этой части замка оказались светлее, тона легче, холоднее, и окно тянулось далеко-далеко, напротив незапертых дверей. Девушка, забывшая о том, каким ярким бывает солнечный свет, прикрыла глаза ладонью.
– В этом крыле солнечнее, – тихо заметила служанка. – И нам сейчас нужно подняться на этаж выше, а потом долго идти направо.
– Я свернула не туда? – спросила Цири, не оборачиваясь к остановившейся за ее спиной эльфийке.
– Капельку, мисс. Вы хотели найти спальню? Она не здесь. Да и Его Величество велел вести вас не в комнату.
– Но куда тогда? – спросила девушка, так и не получив ответа.
Курносая служанка только улыбнулась, обнажив ровные зубки, и вышла вперед. Цири понимала, что положение не позволяло девушке сказать «Идем за мной», но неторопливо покачивающиеся на ходу бедра эльфийки все же говорили именно это. Ласточка на секунду опустила взгляд, но лишь на секунду, задержав его на ярко блестящем полу коридора. Хорошо, пусть ведет.
Дальнейший путь ведьмачки лежал в напряженном молчании. На языке у девушки прятались десятки вопросов, но задавать их ей не было смысла. Ответа все равно не будет. Ну откуда служанке это знать, ну зачем ей делиться с «вредной» полукровкой, подселенной к ее благородному королю ради продолжения знатного рода? Стены, также густо увешанные картинами, мелькали по обе стороны от нее. Служанка ускоряла шаг, спеша избавиться от своей работы.
Один из переходов меж секциями замка был открытым, обдуваемым со всех сторон. Десять, пятнадцать метров каменной дорожки, прикрытой ковром и льющим свет солнцем, десять метров чистейшей свободы. Выйдя на улицу, вдохнув полные легкие свежего воздуха, Цирилла почувствовала себя живее, чем в собственных сновидениях. Она остановилась у высоких бортиков, чтобы через бойницы взглянуть вниз. До земли не слишком далеко, поднимаясь однажды на башню, ведьмачка взирала и с большей высоты.
Трава наливалась зеленью, ласточки прорезали небеса тоненькими крыльями, а две реки текли вдалеке, пока солнце искрилось на водной глади. Наслаждаться пением птиц и дуновениями ветра на бледном лице не пришлось долго, служанка взволнованно кашлянула, торопя свою госпожу. Следующая дверь привела ее в назначенную для встреч с королем точку.
Теплица. Служанка привела измученную долгой болезнью ведьмачку в огромную стеклянную теплицу, укрытую за стенами королевской обители. Зелень занимала все ее пространство, все, куда мог упасть взгляд. Кусты, увешанные белыми, желтыми и розовыми цветами, каких Цири не видела никогда, высокие деревья, густо поросшие неизвестными плодами… Хотелось поднять дрожащую в слабости руку так высоко, чтобы сорвать хоть один плод. Курносая служанка отворила двери перед лицом своей госпожи, и навстречу ей, истошно крича, вылетела птица, окрашенная всеми цветами радуги.
– Он не кусается, – тихо произнес знакомый ведьмачке голос. – Иногда только бывает слишком громким и неприятным.
Эредин улыбался ей, источая слишком приторное дружелюбие. По его чуть прикрытым глазам Цири понимала: король и сам устал. Под глазами мужчины залегли серые тени, бледная кожа его казалась зеленоватой, и Ласточка поймала себя на мысли о том, что беспокоится о нем чуть больше положенного. Одетый, причесанный и подготовленный армией служанок, король Ольх все же не мог скрыть от нее дискомфорт.
– Не жалко? – спросила девушка, смотря за тем, как яркая птица улетает далеко за горизонт.
– Он вернется. Отсюда невозможно сбежать, если тебя не отпустили, – заметил король слишком тихо. – Даже когда ты просто попугай, один из тысячи таких же попугаев.
А Ласточку, единственную такую Ласточку, обладавшую слишком важным Геном, не отпустят – уж точно, и самой ей не упорхнуть к небесам. Ведьмачка услышала это в его словах, услышала невысказанное предупреждение и притихла, не желая вдаваться в дальнейшие расспросы. Девушка плотно сжала губы, не пытаясь выдавить из себя вежливую улыбку. Служанка поклонилась за ее спиной и вышла, не издавая ни одного лишнего звука, Эредин и не взглянул на нее.
Цири, особенно бледная в выглаженном белом платье, казалась ему призрачным существом, видением, эфирным духом прошлых лет. Белые волосы, белая кожа, белое платье и горящие изумрудами очи на хорошеньком лице, испорченном лишь единственном напоминанием о смертности его обладательницы – шрамом. Она все еще походила на больную, но слабости Цири не чувствовала. Мышцам не вернулся прежний тонус, и в глубине души некогда ловкая ведьмачка боялась, что тот утерян навсегда… Но, она уже может ходить, верно?
– Ты позвал меня смотреть попугаев, да? – спросила девушка тихо, не желая грубить.
– Он все же тебя впечатлил, – ответил Цирилле эльф, сдерживая ждущие на губах комплименты. – К тому же, тебе полезно будет посмотреть на представителей незнакомой ранее флоры и фауны. Это занимательнее, чем белые потолки больничной палаты.
– Развлечение для детей, – шепнула ведьмачка.
Под стеклянным куполом теплицы стояла жара. Большая часть растений чувствовала себя в ней комфортно, но кое-где все же мелькали желтеющие листья, как бы суетливые эльфы ни пытались их скрыть. Цирилла, отчаянно делавшая вид, будто ей все равно, пыталась рассмотреть каждую деталь окружения незаметно королю. Эредин придержал ей двери, пристально смотрел за тем, как Ласточка замирает, слыша окрики тропических птиц. Эльфу хотелось удивить ее?
Кактусы. Кактусы стояли чуть поодаль, врытые в песок до колючей зеленой ножки. Головы некоторых из них украшали неаккуратные наросты, других же – яркие цветы всех видов и размеров. Красные, кислотно-желтые, белые, темно-фиолетовые… Ведьмачка сглотнула слюну, скопившуюся у уголков ее губ.
– Я помню их, – произнесла она громко, словно обиженно на собственную память. – Они были в той чертовой пустыне, когда мы с… – девушка запнулась, вспоминая, где теперь ее белоснежный единорожек.
