– Куда ушла, старик?
– Не знаю… Не знаю… – лгал он, пытаясь защитить спасенную им девчонку. – Она своевольна, импульсивна… Юна.
– Юна, свежа, своевольна, – холодно подтвердил Эредин, поднимаясь с сокрытого от взора девушки кресла. – Импульсивна и своевольна… Я заинтригован еще сильнее, – добавил король с усмешкой. – Но ты должен был направить ее, старик, я знаю. Ты бы не отпустил девчонку на смерть, в никуда.
В ответ Высогота промолчал, ни один из эльфов не подал голос, лишь латная перчатка отозвалась слабым звоном. Ведьмачка не решалась ворваться внутрь, все стояла у двери, ощущая, как меж лопаток ее бродят мурашки. Эредин прошел вдоль стены, наверняка рассматривая корешки оставленных хозяином книг. Цирилла не видела его, но будто бы чувствовала, каким надменным в эту минуту у эльфа был взгляд, как он кривил губы в самодовольной усмешке победителя.
– Куда упорхнула Ласточка?
– К башне, – послышался голос того юнца, что сопровождал Цириллу на коронацию. – Наверняка к башне, – повторил он, с шумом перелистывая страницы. – Старик разгадал ее природу и посоветовал Зираэль попытаться переместиться куда подальше, я уверен.
– А что, если он велел ей бежать в другую сторону? Домой.
– Домой – это к нам, Имлерих, – вновь подал голос король.
– Так значит, нам нужно найти ее и напомнить, где дом, – отозвался юный навигатор. – У башни, если повезет, если там еще не устроили ловушку.
«Ловушку?» – выловила из разговора девушка. Ловушка… А ведь в нее она и попала, оказавшись на Tor Zirael. Башня перенесла ее в их мир, обитель Ольх, ждущую возвращения своей собственности. Цири вернулась к ним не по своей воле, она пыталась бежать от Бонарта, в итоге попав в лапы куда более липкие. Эльфийские, готовые слепить из нее послушную игрушку своему новому королю.
Беседа заканчивалась, Цири слышала, как эльфы за дверью поднимаются с мест, но все не могла уйти, добежать до лошади и умчаться прочь, пока есть время. Высогота вновь всхлипнул, ладонь на его шее затянулась сильнее, мужчина издал жалобный стон. Старик умирал, теряя остатки воздуха.
– Имлерих, не тяни, – холодно произнес король, не теряя ухмылки. – Нам уже нужно отправляться. Заканчивай его.
Хрипы Высоготы стали отчаяннее, Цири слышала, как старик отчаянно всхлипывает, как борется за жизнь. Каждая мышца его немощного тела боролась за угасающую жизнь, но ладонь, спрятанная в латную перчатку, победила. Ведьмачка услышала хруст ломающейся шеи, почувствовала, как у нее предательски подкашиваются ноги.
Мертв. Высогота умер в руках эльфа, умер не безболезненно, не легко, изжив свой пусть и долгий век. Цирилла пошатнулась, лишь пошатнулась, услышав, что кто-то направляется к дверям. Ноги все равно отказывались двигаться, руки отчаянно ныли, пока глаза наполнялись слякотью. Ведьмачка поднесла ладонь к губам, зажимая во рту жалобный писк, писк горечи и отчаяния.
Она не заметила, как кануло безмятежно бегущее время, пропустила опасный скрип половиц перед собой и увидела, как отворяются двери. В глубине темной хижины ждали два незнакомых девушке эльфа, безупречный темноволосый Карантир и он, король, открывший дверь, распахнувший для нее руки. Он знал, кого встретит на пороге, знал, что она слышит каждый вздох, каждое слово.
– Зираэль, – выдохнул мужчина, надвигая забрало шлема, изображавшего череп в остроконечной короне. – Нашлась.
Увидев его, почувствовав на себе этот жадный взгляд, ведьмачка отстранилась, поджимая губы. Цири шагнула назад, крыльцо заскрипело под тяжестью ее ступней. Эредин наступал: медленно, делая лишь один шаг, чтобы после него выждать и улыбнуться, и девушка продолжала пятиться в сторону, пока не наткнулась на препятствие. Высогота все хотел срубить тот сухой корень, торчащий из земли. Не успел, а теперь уже и не нужно, в хижине еще долго не будет обитать живой души.
Падая, ведьмачка закрыла глаза, опасаясь боли, что должна была зазвучать, стоило девушке коснуться земли. Зажмурилась она у мрачного пруда, на старом сыром болоте… Там, возле его опустевшей гниющей хижины-могилы, ныне пустой, разграбленной жадными местными, а открыла глаза уже при ярком свете дня.
Не болото. Цири очнулась не в лаборатории Аваллак’ха, не среди пыли и пропахших химикатами сосудов, но лежа на мягком пледе, уложенном средь зеленеющей травы. Небо над головой укрылось белыми облаками, солнце спряталось от взгляда чужака, и день грел живущих под этими небесами эльфов. Ведьмачка приподнялась, оглядывая задранный до локтя рукав, осматривая неизвестную местность. Иглы нет, нет и трубки с сывороткой, только крохотный свежий шрам напоминал о недавнем проколе.
– Ты долго приходила в себя, – подал голос Знающий, сидевший неподалеку от ведьмачки. – Я решил, что здесь дышать будет лучше.
Лучше или нет, но приятнее – однозначно. Цири устало протерла глаза, забыв о том, что ее служанки старательно подводили их тонким черным карандашом. Девушка огляделась: дворец ждал ее далеко за спиной, а впереди лежала очередная эльфийская река с нежным именем, называемая с глубоким придыханием, как эльфы и любят. Ласточка зябко поежилась, чувствуя, что ветер окреп.
– Мне снился дурацкий сон, – пожаловалась она, вспоминая старика Высоготу, его смерть, его страх. – О потерянном друге.
– Разве сны о друзьях – дурацкие? Особенно, если ты давно не видела их и соскучилась, Зираэль, – произнес мужчина, укрывая ее снятой с себя накидкой. – Ты же наверняка путаешь товарищей и…
– Еще там была Охота и сам Эредин.
– Надеюсь, не их ты назвала друзьями, Зираэль.
«Зачем ты вообще меня сюда вывел?» – думалось девушке, пока та оглядывалась то в одну сторону, то в другую. Трава казалась идеально ровной, свежей, изумрудной, ее так и хотелось гладить, мять в руках… Речная вода журчала неподалеку, потоки ее несли в себе мелких рыбешек и опавшие листья, холодный ветер тащил с собой сладкий запах расположенного рядом города. Мир Народа Ольх казался райской сказкой, от того откровения единорогов и подвергались сомнению.
Могут ли эльфы быть столь жестоки? Пока она не попыталась сбежать, и король Ауберон был жив, житие гостьи всеми силами старались сделать безмятежным, чтобы та и не пыталась уйти. Даже сейчас, когда Цирилла больше походила на пленницу, условия ее были лучше, чем те, что предлагал когда-то Бонарт. Ее все же не держали на цепи, не стравливали с кем-то, не выводили… Ее не… Прошлая ночь всплыла в памяти, заставляя громкий хоровод мыслей остановиться.
– Скажи, Аваллак’х, как я сюда попала? – спросила девушка, вновь протирая глаза, размазывая подводку сильнее.
– Я закончил процедуру, дезинфицировал рану от иглы, поднял еще не проснувшуюся тебя и вынес из лаборатории.
– Нет, не на этот дурацкий луг, а в ваш мир. Как я попала в это место?
– Наш мир? Зираэль, тебе что-то об этом приснилось, верно? – скучающе протянул Знающий.
Тон его голоса часто менялся к такому: снисходительно-попустительскому, словно эльф ей что-то прощал, позволял лишнего, как добрый наставник, выслушивал глупости. Цири закатила глаза, приглаживая его накидку на острых плечах. Плотная ткань помнила тепло мужского тела, пахла можжевельником, сладковатой полынью и той самой лабораторией, которую девчонка покинула не так давно.
– Да, – ответила она, зажимая пальцы в кулак. – Мне снилось, что моего друга убили. Того друга, что направил меня к башне. Мне снилось, что его убили прихвостни Эредина и…
– И ты мерзнешь от ветра, верно? – спросил Знающий, осторожно подсаживаясь к ней ближе.
– Нет, – отмахнулась девушка. – Не мерзну. Я хочу домой.
– Цири, вчера он тебе что-то…
– Помнишь, ты пообещал, что меня выпустят отсюда, когда долг будет отдан? Когда я передам Ген своему ребенку – смогу вернуться в свой мир? Одна, я оставлю его тут, если придется, наплевать. Оставлю что угодно…
О, он хорошо помнил свое теперь уже пустое обещание. Эльф отвел взгляд. Расстояние между ним и ведьмачкой осталось небольшим: всего в ладонь, стоило лишь протянуть жаждущую руку – как он ощутит бархат ее бледной кожи, дотронется до желанной плоти. Секунды капали, присоединяясь к непрерывно варящемуся котлу прошлого, а собеседник все не находил ответа. Как сказать ей, что все это – сладкая ложь, взятая с него лишь за тем, чтобы подарить пустую надежду и утешение?
