В моем лесу было тихо. Это была та тишина, какую хочется слушать вечно. Ее некому было нарушить, ничто не могло испортить ее сладостной музыки. Я шагал вперед, огибая препятствия, смотря перед собой и думая о чем-то, как вдруг услышал чьи-то тихие мягкие шаги по обе стороны от меня. Они осторожно ступали по траве, и в оглушающей тишине я мог четко услышать хруст каждой сломленной травинки. Я обернулся направо, вглядываясь в лесную чащу, в поиске хоть какого-то движения, но все вдруг затихло. Я обернулся в другую сторону, но и там не обнаружил ничего странного. Тишина вновь обрела господство над этими землями, и я, в легком недоумении, которое, однако, вскоре забылось, продолжил путь. Но стоило мне снова ускорить шаг, как я вновь почувствовал, что кто-то наблюдает за мной, идет за мной по пятам и будто бы выжидает удобного момента для нападения. Я вновь отчетливо услышал эти тихие шаги по обе стороны от меня, и теперь, не останавливаясь, я медленно косился направо, пытаясь хоть что-то разглядеть.
В темноте, за деревьями, я вдруг увидел огромную, покрытую серой шерстью ногу неизвестного мне существа, похожего на саблезубого тигра, как мне показалось. Я видел, как грациозно двигались его плечи, как гигантские лапы ступали так мягко, что казалось, он весит не больше меня. Я медленно обернулся в другую сторону и увидел там точно такое же существо, сопровождающее меня. Меня охватил страх, я отвел от них взгляд и смотрел прямо перед собой, боясь сделать лишнее движение или дернуться, ведь в любую минуту они могли накинуться на меня и просто-напросто раздавить. Но они не нападали, они просто шли, как телохранители, рядом, почти незаметно и тихо. Как бы я ни старался, как бы не замедлял и не ускорял шаг, они неустанно шли рядом, скрываясь за деревьями, и я чувствовал это. Листва изредка шуршала, когда они задевали ее своими мускулистыми спинами, ветки хрустели и ломались, когда они медленно подбирались сквозь лес ко мне, неизвестно зачем и для чего.
Я просто шел вперед, ожидая худшее и надеясь на лучшее, готовый в любой момент рвануть куда-то, и они, кажется, чувствовали это. Они знали, что рассекречены, и больше не исчезали, когда я останавливался и смотрел на них в упор. Они останавливались вместе со мной и медленно опускали голову, так что сначала я видел их огромные клыки, а затем и большие и свирепые желтые глаза, светящиеся в темноте. В эти моменты тишина казалось убийственной, она сверлила мозги и подыгрывала этим страшным желтым глазам и темноте вокруг, скрывавшей от меня нечто невообразимо огромное. Они скалили зубы и тихо рычали на меня, эти гигантские охранники, и я продолжал идти.
Постепенно я начал привыкать к ним, страх ушел, и я не чувствовал почти ничего, кроме интереса. И это им явно не нравилось. Они будто чувствовали мои собственные чувства и ненавидели их, мне казалось, поддайся я страху еще сильнее, он бы и вовсе разорвали меня на части, радуйся я тишине, они бы проглотили меня заживо.
Мой лес не любит, когда я чувствую что-то, и прогоняет меня, сначала по-хорошему, а потом и вот так, по-плохому. И я все понял. Если ты забрался в него, если осмелился зайти в него, если захотел быть с ним, то забудь о себе, забудь обо всем, что ты видел раньше, забудь все, чему тебя учили, все, что ты точно знаешь, потому что здесь это не имеет никакого значения. Забудь все свои ощущения, выбрось из головы все свои чувства, положись лишь на разум – и тогда ты сможешь дойти, тогда ты выживешь здесь, тогда ты станешь тем, кем ты должен быть.
Я чувствовал, как мой лес расширялся с каждой минутой моего пребывания в нем, он становился гуще, деревья становились извилистее, все будто бы старалось не дать мне двигаться дальше, остановить меня, потому что я подобрался слишком близко к центру. Ряды холмов становились все чаще, а это означало, что я почти на месте – там, где все и началось, там, где нечто посмело встревожить спокойствие этой земли, привести ее в движение, посеять первое семя, послужившее началом всему моему обширному лесу.
Мне становилось невыносимо тяжело, что-то происходило со мной, в моей голове закружились, заиграли сотни мыслей, казалось, весь мир вдруг решил залезть ко мне в голову. Калейдоскопы разных картин из прошлого, ненастоящего, выдуманного предстали передо мной, и я не знал, куда мне смотреть, что делать, все потеряло какой-либо смысл, все стало настолько нереальным, что мне казалось, будто и сам я вовсе не существую, что я всего лишь сгусток некой энергии, затерявшийся где-то в воздухе, я отделился от собственного тела, я потерял связь со всем, что казалось мне верным, я был совсем один в своем лесу и видел всю его зловещую мрачность, всю невыносимую правду.
Мне хотелось уйти, раствориться, захлебнуться этим тяжелым воздухом, но я не мог сделать ни единого вздоха, воздух будто убегал от мня, пока я задыхался, но не умирал. Деревья становились то толще и ближе, давили на меня, сжимали в свои тески и не желали отпускать, то отодвигались дальше, оставляя меня на пустой и темной опушке, лишенной хоть какого-либо проблеска света. Ветви цепляли меня за ноги, я рвался, а они вновь обвивали меня, тянули назад, отталкивали, не давая пройти, но я рвал, ломал их, упорствуя. Я был на краю отчаяния, Мне хотелось кричать, но что-то сдавливало горло, мне хотелось звать на помощь, но никого не было рядом, мне хотелось отвлечься, но все, что я видел – мой лес, решивший ополчиться против меня, решивший навеки заточить меня в себе, пронизывать меня острыми ветками и не отпускать. Земля уходила из-под моих ног, но возвращалась.
Но я рвался вперед, я бился со своим же лесом, бился и проигрывал, но не желал отступать, пути назад у меня не было, я готов был сбросить с себя свое тело, разорвать свою грудь и скинуть с себя всю плоть, как комбинезон, чтобы никто и ничто не смогло уцепиться за меня, и продолжить идти, но мои руки обвили крепкие ветви и я не мог даже пошевелиться. Это был конец, я думал, что это конец, я не видел пути, ветви тянули меня в разные стороны и, казалось, прямо сейчас разорвут меня на части, я упаду на мягкую холодную землю и исчезну.
Но вдруг я заметил что-то, похожее на дверную щель, откуда сочился белоснежный свет. Я не мог поверить в это, я не мог верить ничему. Меня будто выворачивало наизнанку, но этот свет успокаивал, убаюкивал меня, заставлял затихнуть нарастающий шум листвы, выбрасывал из головы весь бардак и освобождал место только для себя. Я не чувствовал больше, как что-то давит на меня, любые оковы стали совершенно безобидны, я двинулся вперед, настолько легко мне было тогда, что казалось, будто бы я вовсе не касаюсь земли, а парю в пространстве.
Я забыл обо всем: о дыхании, о боли, о тяжести – все это было настолько мелко и незначительно по сравнению с этим белым светом. Я медленно двигался к нему, все отчетливее и отчетливее различая очертания двери. Мне вовсе не показалось странным ее присутствие, я в каком-то роде давно знал, что она будет здесь, ведь этот лес мой, а значит, и все в нем – мое.
Дверь находилась в небольшом углублении, откуда по земле шли небольшие волны. Она была центром, от нее все и идет. За ней, возможно, находится то, что я так долго и упорно искал – ответы. Больше, чем мне нужно, больше, чем вопросов, что я задавал. Я дотронулся до ручки, она не была ни холодной, ни теплой, ее не было вовсе, я лишь представил ее.
Дверь открылась, но свет был настолько ярок, что я не видел ничего, кроме чистого белого пространства. Я тянулся к нему, а оно тянуло меня к себе, поглощало мой разум, очищая его, ставя все на свои места. Я был совсем рядом, я уже ощущал его тепло, как вдруг все резко изменилось. Все потухло. Меня охватило неприятное ощущение, я вдруг снова стал осознавать все происходящее, мир вокруг меня и мое собственное тело, еще живое, но будто бы вот-вот должное умереть.
Я посмотрел вниз и заметил, как огромная толстая ветка пронзила мой живот, как медленно она ускользает обратно, совершив то, что должна была, как неприятно скользит меж ребер, как касается поврежденных тканей, вызывая жуткое ощущение боли, будто бы не моей, а чужой. Я взглянул вверх, но свет пропал, и в двери царил мрак. Все рушилось, деревья падали, ломались, все будто бы горело, я слышал отчаянный рев двух моих спутников, со всех сторон сыпались тлеющие листья, иссохшие ветви падали и рассыпались на сотни щепок, земля дробилась на части и тряслась, будто бы из недр ее вот-вот вырвутся потоки раскаленной лавы, все шумело, кричало, но я уже был далек от всего этого.
