Создаётся впечатление, что моя последняя фраза была какой-то не той, потому что в его взгляде что-то непонятно меняется. Знать бы ещё что.

— Я делал это…

Появляется ощущение, пока что едва уловимое, но ощущаемое, что Люцифер если не врёт, то увиливает точно.

— Для себя. Да-да, я помню. – отмахиваюсь от него я, делая мысленный фейспалм своей собственной глупости. Как оказалось, крышка перекиси не открывалась не потому, что она такая плохая, а потому что я – идиотка, и крутила не в ту сторону. – Было бы кстати неплохо узнать, как мой страх может мешать тебе.

Ну да, кто б мне ответил – понимаю я, получая сплошную тишину вместо ответной реплики.

Открываю бутылёк, чувствуя себя, как примитивный человек, додумавшийся наконец использоваться огонь, и задумываюсь, стоит ли предупреждать, что может щипаться или не стоит?

— Не страх, а твои мысли. – всё же говорит он. Мои брови медленно ползут вверх по лбу в удивлении. Мысли, Карл? Чем… Нет, как, они могли ему мешать? Люцифер морщиться, смотря на моё лицо, полное вселенского непонимания, и объясняет даже раньше, чем я прошу об этом. Вслух. – Не стоило лезть тебе в голову, когда ты каким-то образом попала на мою встречу с Сэмюэлем.

— И это должно было мне всё объяснить? – хмыкаю я, а сама начинаю догадываться. Он закатывает глаза.

— Я не знаю, что ты такое, но тогда всё пошло совсем не так как должно. Между нами образовалось… ммм, подобие связи? Что-то на уровне менталики, но не совсем. Твоя Душа будто резонирует с остатками моей благодати. – он хмурится так, будто только сейчас или совсем недавно понял это. – Когда ты недалеко твои мысли – словно открытая книга, а так я ощущаю самые сильные и острые эмоции. Я не могу это контролировать. Это… раздражает. Ты раздражаешь. Чем бы ты не была.

Чем бы я не была?

— Я – Аномалия. – спокойно говорю я, без предупреждения лью перекись на рану. И нет, это не месть, ни в коем случае. Просто мы болтаем слишком долго, про ранение забывать не стоит. Люцифер шипит, как шипит перекись, попадая на кровь, смотрит рассерженно и даже немного обиженно, и это выглядит почти мило. Я даже успеваю испугаться последней мысли, когда с явным облегчением замечаю, что на его лице нет ни капли презрения, что можно было заметить у Михаила. Лишь толика удивления, непонимания и задумчивости.

— С чего ты это вообще взяла? – спрашивает он у меня, как у душевнобольной. А потом в его глазах мелькает что-то похожее, на осознание. – Тебе в Раю сообщили об этом?

Теперь моя очередь удивляться.

— Откуда ты знаешь, что я была в Раю? – глупо моргаю я, рассеяно оборачивая “бинт” вокруг его торса. Остатки футболки, да и расстегнутая рубашка изрядно мешались, и приходилось придерживать их в отдалении.

Он же не следит за тем, какие души попадают в Рай, верно? Ну, типа, зачем ему вообще следить, кто умирает.

— Связь, помнишь? – он посмотрел на меня, как на тупую. – Она исказилась, и…

Исказилась? Всего лишь исказилась, а не исчезла. Потому что “твоя Душа будто резонирует с остатками моей благодати”, а значит связаны не просто наши сознания. То есть, технически, он не должен был знать, что я умирала, потому что она не исчезла. Если бы только не проверил, но он же не мог бы этого сделать, так ведь? Зачем ему?

— О. Мой. Бог. – вскрикиваю я, заставляя его поморщиться. Я кажется кое-что начинаю понимать, и в процессе своего сознания пытаюсь вскочить с кровати и едва не падаю на пернатого, лишь в последнее мгновение умудряясь сохранить равновесие. – Не может этого быть! Это ты меня вернул! И… Адских собак тоже ты отозвал? Конечно, ведь Мэг бы вряд ли это сделала, а единственным, кого они могли тогда послушаться, был ты! – выпаливаю я, с удивлением понимая, что мои слова звучат почти как обвинения. Лицо Люцифера принимает не очень хорошее выражение. – Не то, чтобы я была не благодарна за это, нет-нет, как раз-таки наоборот. Спасибо огромное. – затараторила я извиняющимся тоном. – Но… зачем?

И смотрю на него широко раскрытыми от удивления глазами.

— Можно просто Люцифер. – фыркает он, расплываясь в насмешливой улыбке. – Мне просто… любопытно.

Это – всё, чего добиваюсь я своей речью. Ну, ладно, окей. Пусть будет так. Любопытно, так любопытно. Надеюсь, ничем плохим это не обернётся.

— Я вроде как обработала рану. – тяну я, посматривая косым взглядом то на кровоточащие места в его крыльях, то на сломанные явно участки на правом крыле.

— Даже не думай. – предупреждает он, а я смотрю просящим взглядом. Всё равно ведь хуже не будет, чего так упрямится. – Ты не сможешь мне помочь.

И от этой фразы почему-то становится тошно.

— Да ладно тебе, кровь-то точно должна остановиться, – пытаюсь уговорить его я. Господь Всемогущий, чем я вообще занимаюсь? – К тому же ты сломал крыло. Оно срастётся неправильно и будет криво и некрасиво волочиться.

— Их всё равно мало кто видит. – пожимает плечами Люцифер.

— Но ты-то видишь.

Как можно быть столь равнодушным?

— Как и ты. – хмыкает он, осторожно шевеля правым крылом и протягивая его в мою сторону. Морщится. – Давай уже, пока я не передумал.

А он бывает покладистым, надо же. Как он не убил ещё меня за эту мысль – не знаю.

Я быстро обмываю ранки на крыльях, которых, как оказалось, великое множество, и обрабатываю их перекисью, стараясь не причинить слишком боли. Смотрю на ожоги, думая что неплохо было бы разжиться каким-нибудь средством против них. Его крылья в расправленном виде были просто огромны, и ему приходилось их слегка приподнимать, чтобы те помещались в этой небольшой мотельной комнате. Перья, к которым я по чистой случайности умудрилась прикоснуться, были мягкими и живыми, хотя раньше при взгляде на эти пернатые опахала казалось, что они были безжизненными и мёртвыми. Было искренне неприятно, что кто-то изуродовал их и надругался над ними. В груди снова неприятно заскреблось сожаление.

— Больно? Прости, – я извиняюще пригладила перья рядом с повязкой, что пыталась наложить, чтобы кости срослись правильно, когда поняла, что получается что-то не так. Нет, Люцифер не издал и звука, но то, как крыло едва ощутимо отклонилось от меня назад, пытаясь уйти от прикосновений, говорило о многом. На меня посмотрели как на идиотку. – Я постараюсь быть более осторожной, хорошо? Потерпи, пожалуйста.

Стараясь не думать, как выглядит со стороны моя забота о, подумать только, Дьяволе, я пыталась наложить повязку правильно. Потому что опыта в этом непростом деле у меня было немного, лишь дважды мне приходилось делать подобное для попавших в моего зрения голубей. И то, их крылья куда меньше и мобильнее, чем эти.

— Ещё раз сравнишь меня с птицами, и я подумаю над тем, чтобы окрасить этот потолок в цвет твоей крови, – почти дружелюбно бросает Светоностный.

— Ладно-ладно, пернатый переросток. – улыбаюсь я, и – надо же – меня не убивают. – Как насчёт птицы-мутанта?

— Не переигрывай, – фыркает весело он, поддерживая шутку, и на секунду мне кажется, что мы в другой вселенной. Потому что в этой вселенной по идее он должен был хотя бы немного разозлиться. – Любишь играть с огнём, как я погляжу?

Да, это моё самое любимое занятие после обрабатывания ангельских крыльев от ран.

— Типо того. – заканчиваю я с правым крылом, и тяну свои загребущие лапки к левому. С тяжким вздохом мне его всё же протягивают. Процедура медленно, но верно повторяется, разве что сломанных костей здесь не было к счастью. – Как тебя вообще умудрились ранить?

— Демоны, – просто отвечает он, пожимая плечами, обходясь без фраз на подобии: “Это не твоё дело, наглая человеческая девчонка”. – Воспользовались тем, что я ослаб после призыва Смерти, использовали какое-то заклинание, и пытались ранить и убить меня обычным ангельским клинком.

— Не то, чтобы неудачно. – осторожно замечаю я.

— Как видишь, я жив. – закатывает глаза он и замечает в пустоту. – Наверняка это происки Кроули.

— Да уж, не любит он тебя. Но его можно понять, ты ведь не собираешься в конечном итоге оставлять демонов в живых.