До реки больше никаких препятствий не было. Рэб подъехал к берегу, заглушил мотор и некоторое время сидел молча, прислушиваясь к звукам снаружи. Потом открыл люк, высунул в него карабин с оптикой и огляделся по сторонам. В салон снаружи закапала грязь, которая даже на крыше лежала толстым слоем. Рэб успел запачкаться в ней. Он спустился внутрь, нашел в куче вещей складное ведро и выбрался из машины через боковой люк.

– Ты пока не вылазь. Сейчас ополосну свою ласточку, огляжусь, только потом.

– Угу. – У мальчишки уже посасывало под ложечкой, ему жутко хотелось есть, но он не решался сказать об этом Рэбу.

Рэб окатывал речной водой «бардак», пока не смыл всю грязь. При этом он не забывал глядеть по сторонам. С этого кластера открывался вид на однообразный ландшафт, будто его специально подбирали: холмы, степи, редкие кустарники и рощицы по оврагам. Хорошо, что пространство вокруг просматривалось, но плохо, что они сами были у всех на виду.

– Вылезай!

Бубка открыл боковой люк и выбрался наружу. В руках у него был отцовский карабин СКС. Мальчишка сам был чуть больше карабина.

– Грозен! – пошутил Рэб. – Тебя отдача с ног не собьет?

Бубка снял с плеча оружие, встал, правильно расставив ноги и уперев приклад в плечо, и приготовился к стрельбе.

– Беру свои слова назад, – поспешил с признаниями Рэб, не уверенный в том, что мальчишка не зарядил карабин. Выстрел был бы сейчас ни к чему. – Раз уж ты такой подготовленный для жизни в Улье пацан, садись на броню и бди на триста шестьдесят градусов, а я пока ужин нам сварганю.

Бубка ловко, несмотря на вес оружия, взобрался на «бардак» и присел на башню. Рэб даже почувствовал себя в некоторой безопасности, поверив в то, что его юный товарищ серьезно отнесется к порученному делу. Он сам вынул из бардака плитку, газ, консервы, воду и собрался готовить.

Странное солнце Улья уже опускалось к горизонту. От запаха варева подводило желудок. Рэб и не собирался долго готовить, извращаясь в кулинарных тонкостях. За десять минут горячая похлебка из пшена, тушенки и овощей была готова. Рэб налил ее в металлическую миску и подал Бубке вместе с ложкой.

– Не обожгись, – предупредил он.

– Угу, ладно. – Мальчишка сразу застучал ложкой по миске.

Он дул на похлёбку, пыхтел, но все же обжигался и очень торопился есть. Рэб подумал, что он не рассчитал с детским метаболизмом, более быстрым, чем его, и решил, что кормить Бубку надо гораздо чаще.

– Запить дашь? – донеслось с «бардака».

Рэб еще не успел управиться с половиной миски.

– Ого, ты скорый! Может, добавки?

– Давай. А потом – запить. Что-то в горле запершило.

– Так не надо глотать горячее. Ты обжегся, поди?

– Ладно, не буду. Половинку налей.

Рэб налил больше половины, уверенный, что и это осилит его тощий товарищ.

– Рэб! – крикнул Бубка.

– Что? Доел?

– Не, иди сюда!

Рэб поднялся и подошел. Закатное солнце светило в глаза, мешая разглядеть то, что показалось Бубке подозрительным. Рэб приложился к прицелу «Тигра», взяв под обрез солнечного диска. По полю, в цепь, друг за другом передвигались темные силуэты, горбившиеся под весом тяжелых ранцев и оружия.

– Люди? – спросил Бубка.

– Да, солдаты удачи, рейдеры, барахольщики. Охотятся за всем, что можно продать. В первую очередь – содержимое черепушек мутантов, потом – оружие, артефакты всякие из другого мира, фильмы, музыку.

– Они опасные?

– Если уверены в своем преимуществе, то да.

– Они нас не заметили, – предположил Бубка.

– А то, если мы их заметили, то они нас и подавно. Я же тебе говорил: Улей со временем обнаруживает в человеке сверхспособности и развивает их. Там, в группе, стопудово есть сенсы, которые чуют за километр присутствие человека или мутанта. А может, есть и такие, как мой знакомый Пират, земля ему пухом; тот умел единственным глазом, как биноклем, пользоваться. Мы с тобой – новички, у всех на виду.

– Так ты же был здесь. У тебя не сохранилось?

– Я был не так, как ты думаешь. В этом теле я еще не был.

Бубка свел брови вместе, пытаясь понять сказанное.

– А я смогу получить сверхспособности?

– Поживем – увидим.

Расхожая фраза подходила для Улья намного лучше, чем там, где была придумана.

У Бубки обнаружились следы живцового голодания раньше, чем у Рэба. Рэб глянул в свой сосуд для его приготовления и вздохнул.

– Один глоток – и до утра.

– Ладно. – Бубка сделал большой глоток, уже совсем не морщась.

– Вкусно?

– Ага. Мамка квас такой делала.

– О, сочувствую! Квас с таким вкусом я бы не стал пить.

Стемнело. На душе у Рэба было тревожно из-за группы рейдеров. Если они определили в них новичков, то ночью вполне могли явиться, позарившись на его «бардак» и припасы. Мутанта Рэб боялся даже меньше. Прежде чем забраться в БРДМ на ночевку, Рэб выставил перед ним с каждой стороны по фотоловушке со вспышкой и динамиком, издававшим короткий, но сильный высокочастотный звук. Задача его была не пугать, а будить, если караул пойдет не по плану. Ловушка срабатывала от датчика движения, настроенного на расстояние в пять метров при большом угле обзора, позволяющем перекрыть подход к «бардаку» через мертвую зону. А вот вспышка могла на время дезориентировать противника – без разницы, мутанта или человека. Рэб лично на себе проверил ее действие ночью и даже утром не мог избавиться от оставшихся на сетчатке световых пятен.

– Ты, Бубка, ложись спать, а я встану на караул. Утром поменяемся. – Рэб вынул из своих припасов небольшое стеганое одеяло с синтепоновым наполнителем, сложил его вдвое и положил за креслами. – Спи.

Бубка, казалось, только этого и ждал: сразу упал на него, свернулся калачиком и, кажется, мгновенно уснул. Рэб посмотрел на него и подумал о том, что реакция пацана на то, что с ним случилось, довольно нестандартная. Обычно Улей на первых порах корежит людей, заставляет их истерить, впадать в крайности, что способствует массовой гибели новичков. Бубка вел себя так, будто не потерял родителей, а попал в сказку.

Рэб закрыл передние окна бронещитками, пробрался в центр машины и сел на подвесное кресло стрелка, вращающееся заодно с башней. Взял в руки крутилку, отвечающую за поворот башни, и сделал полный оборот. Тьма опустилась такая, что видимости не было никакой. Рэб решил больше положиться на слух. Замер, затаив дыхание. Бубка сопел во сне, снаружи стрекотали сверчки, где-то далеко громыхнуло, как во время грозы (может быть, подгрузился кластер с ней, а может, просто перезагрузился так шумно. В Улье часто бывало и такое).

Рэб дернулся, потеряв равновесие, уснул, сам не заметив, когда. Похлопал себя ладонями по щекам, потер уши, затем крутанул башней «бардака» – на всякий случай. Усталость и перенапряжение давали о себе знать. Звездное небо подсветило подлунный мир. Теперь он стал похож на декорацию из театра теней: черные силуэты на чуть более светлом фоне. Как говорил дед, на войне каждый куст на немца похож, так и в Улье – каждый силуэт был похож на мутанта.

Рэб на ощупь достал из коробки с едой шоколад, чтобы взбодриться. Почему он не подумал о приборе ночного видения? Сейчас бы ему было гораздо спокойнее. Ненужные переживания только утомляли и без того утомлённый организм. Рэб приложил кружку к броне и приставил к ее дну ухо. Улей не спал. Сотни разных звуков смешивались в общий фон, из которого сложно было выделить интересующий. Рэбу послышался топот, но, видно, только послышался. Остывающее железо могло издавать такие звуки. С прибором ночного видения было бы гораздо спокойнее.

Время тянулось медленно. Рэб выдержал всего час, но по внутреннему таймеру прошли все пять. Сон накатывал волнами, подавляющими волю. Рэб тер уши, стучал себя по щекам, прикусывал губу. Эффект от упражнений длился несколько минут, а потом сон с новой силой принимался душить в своих объятьях его измученное тело.

Рэб собрался покуситься на остатки живца, чтобы получить свою порцию бодрости, но остатками воли отказал себе в этом. Напитка оставалось слишком мало, а без имеющегося запаса на день-два хлебать живец по первому желанию – полное малодушие. Можно было попробовать выпить кофе, хотя его кофеин действовал только на тех, у кого и без того бессонница. Рэб нашел банку с растворимым кофе, высыпал себе три ложки с горкой в железную кружку и разбавил холодной водой.