Центр города напоминает пустырь, на котором кто-то забыл ночной горшок с выбитым дном. Дома окружают этот «горшок» ровным кругом, словно древние астрологи очерчивали площадь под стать луне. На площади никого нет. Всего одна дверь в странном здании, и за ней видна фигура сидящей девушки со скованными руками.

Орк замечает какое-то движение за створом окна. Его прыжок сделал бы честь любой пантере. Раздается треск, сломанная ставня летит на грязную мостовую. Жертва, лопоухий и давно не мытый мужичок, нервно сучит ногами и начинает дурно пахнуть.

– Слышь, вонючка, не дергайся! Или я откушу тебе сопливый нос! – рыкает орк, мужичок начинает пахнуть сильнее, но вырываться перестает. Лишь дрожит, как осиновый лист на ветру.

– Дурнопахнущий друг наш, скажи-ка нам одну вещь – почему на площади не видно людей? Из-за дракона? – эльф встает с подветренной стороны.

– Дда, ми-милсдари. Скоро ящер крылатый при-прилетит и схрямкает Параську. Потому все и попрятались по домам, – отвечает лопоухий мужичок.

– А что же вы не грохните его? Собрались бы городом и завалили зверюгу, – спрашивает орк.

– Я-ящер сильный. А так… он жрет двенадцать девок в год и защищает город от набегов разных и разбойников лютых.

– Когда он должен прилететь? – интересуется эльф.

– На за-закате, – мямлит мужчина.

Эльф поднимает глаза вверх. Солнце только-только начинает клониться к закату, поэтому у них ещё есть достаточно времени, чтобы подготовиться.

– Траргок брось бяку, пока не измазался. Пойдем, осмотримся, да узнаем у девчонки – что и как.

Орк кивает и зашвыривает мужичка обратно в окно. Там слышится звон, сдавленная ругань и хруст сломанной мебели. Запах исчезает вместе с мужчиной.

Шаг за шагом орк и эльф приближаются к странному зданию без крыши. Могучая дверь слегка отодвинута в сторону. Траргок и Мирралат протискиваются в щель. Внутри утоптанная земля, круглые стены и миловидная девушка, чьи руки скованы тяжелой цепью. Эльф подходит к девушке и трогает её плечо. Темнорусые волосы по плечи, простое серое платье не скрывает, а подчеркивает ладную фигурку. Из-под подола высовываются небритые ноги.

Девушка вскидывает на эльфа огромные голубые глазищи, смотрит за его спину и морщится:

– Дверь! Держите дверь, иноземцы!

Орк и эльф оборачиваются одновременно. Дверь из огромных бревен скользит в пазах, как легкая калитка и преграждает выход. Увы, ни бешенная ругань, ни удары могучей секиры не помогают – дверь словно сделана из стали и не поддается даже отточенному металу.

– Глупцы, – шепчет девушка. – Теперь дракон сожрет нас всех.

Орк продолжает бить в дверь. Он воин и не может просто так сдаться. Он должен победить эти тупые бревна. Эльф же на несколько мгновений застывает и потом поднимает вверх указательный палец, словно проверяет направление ветра. Знающие его спутники после такого знака стремились оказаться подальше от эльфа – это значит, что он задумал какую-то пакость. На счастье орка – он этого жеста не видит.

– Помоги-ка, – окрикивает эльф бушующего орка, подходит к девушке и поднимает чугунную цепь.

Один удар и чугунные змеи падают к босым ногам пленницы.

– Как зовут тебя, прелестница? – спрашивает эльф.

– Парася. Дочь сапожника Мухарта Лысого, – отвечает девушка.

– Раздевайся, Парася, спасать тебя буду! – после небольшой паузы говорит эльф и раскидывает перед девушкой плащ.

– Чего-о? – в один голос тянут и девушка, и орк.

– Ребята, ну что тут непонятного? – хмурится эльф. – Дракон же прилетает за красивой девственницей, так?

– Так, – соглашаются двое других пленников.

– Значит, у девушки есть небольшой недостаток, который запросто может быть исправлен мужским достоинством. Так что… раздевайся! – эльф расстегивает ремень.

– А по-другому нельзя? – спрашивает девушка.

– Можно, – бурчит орк, – можно тебе нос сломать и уши оборвать, тогда ты будешь не самой красивой девственницей этого города.

– Да?

– Да! – хмыкает орк и улыбается одной из своих фирменных улыбок, от которых стынет кровь у людей, а у коров сворачивается в вымени молоко.

Девушка вздыхает и начинает развязывать поясок на платье…

Парася чуть подтягивает подол, поднимая его до коленей, и в этот момент передумывает. Конечно, умирать тоже не хочется, но и отдаваться первому встречному? Даже без песни под окном?

– Может, вы споете серенаду, или балладу какую? У меня всё же это первый раз…

– Милая, у нас мало времени. Я спою… потом… Если захочешь… а сейчас ложись и получай удовольствие.

Девушка опускает подол и отворачивается, демонстрируя полную готовность плюнуть на всю страсть эльфа. Она предпочитает его огненную похоть смерти.

Эльф поднимает глаза к безоблачному небу, как будто задает вопрос древним богам. Кто их разберет – этих девушек? Ей выход предлагают, а она…

– Похоже, что твоя услуга пришлась не ко двору. Дай я ей нос сломаю! – подрыкивает орк.

– Не надо, Траргок, я справлюсь сам. Нет такой девушки, которая не раздвинула бы ноги перед Мирралатом, – хвастливо заявляет эльф и продолжает раздеваться.

– А те семеро красавиц из Новарута?

– Не считается! Они любят только женский пол.

– А те двое из Стоунтауна?

– Тоже не считается – они дали обет воздержания, и я не смог преступить через иную веру.

– А та старуха из Тропотану?

– Отвернись, мой друг, и не смущай своим присутствием юную деву! – не выдерживает эльф.

Девушка всё так же стоит, повернувшись к стене, когда сильные мужские руки обхватывают её и ладони ложатся точно на сочные возвышенности, предназначенные для кормления детей. Она пытается вырваться, но не тут-то было. Эльф стреляет коленями под её коленные чашечки, и она теряет равновесие. Падает как раз на расстеленный плащ.

– Вот, половина дела сделана, а дальше – дело эльфийской техники, – хохочет эльф.

Девушка пытается вырваться, но вместе с тем ощущает, как ей хочется поддаться этому сильному телу, как хочется перевернуться на спину и обхватить красивого остроухого мужчину за спину, как хочется впустить его в себя.

Его смех превращается в подрыкивание, когда он вытягивается на ней. Его природное оружие, будто копье из мифрила, толкается в неё сзади через ткань платья. Она извивается, потеряв голову от ощущения того, какой он большой. Он не щадит – окольцовывает мускулистыми руками, прижимая её слабые руки к бокам.

Он двигается взад-вперёд, трется о расселину между половинок её зада и рычит на языке, который она не может понять. В какой-то момент она думает, что на ней возлегает орк, но нет, зеленый воин отворачивается к двери и внимательно изучает механизм. А она…

– Пусти меня! Пусть лучше сожрет дракон, чем трахнет какой-то вонючий эльф! – срывается с её губ.

– Ну да, не помылся! – пыхтит он на ней. – Но я же не знал, что придется спасать невинную девицу.

Эльф скользит рукой между её телом и землёй, просовывает ладонь между волосатых ног. Она стонет от такого сокрушительного интимного прикосновения. Каждая частичка в её теле пробуждается от резкой, жаждущей опустошенности. Разгоряченные мускулы внутри неё сжимают пустоту, требуютбыть наполненными.

– Пусти!

– Нет. Дракону не достанется такая прелестница! – восклицает эльф.

Его вес столь тяжел, что она едва может дышать. Его губы скользят по легким волоскам на шее. Когда его зубы смыкаются на гладкой коже в маленьком любовном укусе, она почти кричит.

Она чувствует себя предельно возбуждённой, обжигающей, испытывающей боль и нужду. Его ладонь касается её лица. Средний палец проскальзывает между мягких губ, и она всасывает его, как всосала бы что-нибудь другое, не менее твердое.

Другой рукой он задирает подол её платья, а твердые пальцы безжалостно принимаются исследовать её беззащитные нежные складочки, распределяя влагу, плавно скользя и поглаживая. Буйная растительность не смущает эльфа – он ночевал на сеновалах хоббитиц. В то время, как его каменная мужественность толкается в её зад, он вводит палец во влажную ложбину и глубоко вонзает его.