- Ладно, - говорит Джудит, - он сам напросился, так что дай ему это. – Она поворачивается назад и кричит Дэрилу. – Ты ведешь себя глупо!
Дэрил ворчит и скрещивает руки на груди, отводит глаза и отказывается отвечать ей. Джудит закатывает глаза. – Взрослые, - говорит она.
Рик кивает ей. – Да, взрослые. Мы делаем всякую глупую херню. Ясно? – Он щелкает пальцами, достает собачий свисток, сильно в него дует и улыбается, когда Дэрил дергается. Он ждет и спустя минуту видит, как над зданиями в их сторону, паря, спускается Мерл. – Ты пойдешь домой с Мерлом, - говорит Рик и снова крепко ее обнимает. –И не лезь, куда не следует. А я обещаю вернуть Дэрила домой невредимым, каким бы говнюком он ни был.
Джудит крепко обнимает его в ответ и кивает, ждет, пока Мерл доберется до них. Рик смотрит, как тот приземляется и берет ее за руку, ждет, пока они не свернут за угол и скроются из вида, и только потом поворачивается к Дэрилу. – Ты на самом деле хочешь знать? – спрашивает Рик.
- Да, - выдыхает Дэрил, вкладывая в это всего себя.
- Тебе это не понравится, - говорит Рик.
- Мне плевать, - отвечает Дэрил и спешит к нему, стук его ботинок учащается, когда он почти бежит по бетону. Рик пытается не смотреть, но не может отвести взгляд. Глаза Дэрила такие открытые и честные, и это самое ужасное. Он все еще хочет все исправить спустя все это время. Он все еще думает, что может. Рик вздыхает и пожимает плечами.
- Я покажу тебе, - говорит он и протягивает обе руки. – То есть я реально тебе покажу. Ты будешь чувствовать себя так, как чувствовал себя я. Мы переживем весь этот кусок дерьма вместе.
Дэрил кивает, агрессивно и искренне. – Я готов, - говорит он.
Рик фыркает. – Нет, не готов, - отвечает он и берет Дэрила за руки.
========== Нечто прекрасное, нечто живое ==========
Май 1974 выдался жарким, даже для юга, и цикады в тот год были кошмарные, не прекращали стрекотать ночи напролет и умолкали только, когда эстафету принимали лягушки. Было душно и влажно, тот тип лета, когда пот слоями сходит с тела, а жара мерцает над дорожками, словно взбешенные призраки.
А следовательно Рик вовсе не полон энтузиазма в отношении перспективы кататься по стране в машине, в которой снова бастует кондиционер. Но, такое ощущение, его на самом деле никто не спрашивает. Джесси уже сказала Карлу своим особым тоном, тем самым, что придает ее предложениям весомость и значимость, что они отправляются в отпуск всей семьей. И так и будет.
Сейчас она стоит у кухонной рабочей поверхности и режет морковку для рагу. Нож на доске двигается медленно, но решительно, аккуратными, равномерными рывками, оранжевые кусочки имеют идеальную толщину, а на ее лице нет эмоций, рот расслаблен в линию, которая подчеркивает отказ подчиняться. – Я просто думаю, что было бы неплохо, - говорит она.
Рик стоит рядом с ней, и они не смотрят друг на друга. Его левая рука глубоко в кармане – он все еще в рабочей форме, светло-коричневой полицейской, – и он пьет чай из чашки, у которой запотело все стекло. – Хмм, - мычит он.
- Нам нужно снова стать семьей, - говорит Джесси. – Нам нужно больше времени проводить вместе. Карлу понравится Большой Каньон, я уверена. Черт, Рик, мне он понравится. И, может быть, в этот раз мы до него доберемся, знаешь? Вместо того, чтобы остановиться на обочине и ухаживать за больным ребенком. Мы сможем сделать так, что все получится. Будет весело.
- Хмм, - снова говорит Рик и делает большой глоток.
Джесси вздыхает и аккуратно кладет нож, держится за рукоятку до последнего. Она поворачивается и ловит его взгляд, но Рик не двигает ни единым мускулом. – Почему ты со мной не разговариваешь? – Это старый вопрос. Старше, кажется, чем они оба, уходящий корнями в пыль пирамид и осадочные слои пород. – Ты никогда не разговариваешь, - Джесси проглатывает свою горечь. – Мне хотелось бы, чтобы ты просто что-нибудь сказал. Говори. – Она вздыхает и смотрит на забытые морковки. – Иногда я думаю, есть ли тебе вообще до нас дело.
Рик скрежещет зубами, изгиб его челюсти проявляется на коже, когда она двигается. Что она хочет, чтобы он сказал? Он все это уже пробовал раньше, пытался на самом деле дать ей то, чего она хочет. Причину. Объяснение. Но у него есть только две вещи, которые ему нужно высказать. Первая – это что он знает, что она его больше не любит. Что он знает, что она иногда мечтает о том, чтобы он не входил снова в дверь каждый день после обеда. И она не хочет слышать об этом. У нее нет на это ответа, и ничего не поделаешь. Они оба не верят в развод, и они оба нужны Карлу. А вторая…ну, насчет второй еще труднее, еще смешнее даже подумать о том, чтобы произнести ее вслух. Это тот факт, что он тоже ее не любит. Что он не способен полюбить кого-то, у кого между ног нет члена. Что она права насчет тех робких взглядов, что она бросает на него по поводу его товарищей по службе.
Так что вместо того, чтобы сказать одну из этих двух вещей, вместо того, чтобы говорить, он просто кивает и пялится в темно-коричневую жидкость в своей кружке. – Будет неплохо отдохнуть всей семьей, - говорит он ей. – Карлу это понравится.
Она вздыхает и ее плечи опускаются, она знает, что скрывается за его ответом.
- Конечно, - говорит она. – Конечно, будет неплохо.
***
Рик сворачивает на обочину и глушит двигатель. Они в ужасной глуши, на покрытой трещинами проселочной дороге, и Карл говорит, что ему позарез надо пописать. Джесси все повторяет, чтобы он успокоился и потерпел, но Рик с улыбкой качает головой. – Мы в часе езды от города, - говорит он Джесси и улыбается, позволяет своим глазам заблестеть для нее. – Мальчишки – всегда мальчишки.
Джесси выгибает бровь. – Мы так далеко не уедем. Я говорила тебе сходить на последней заправке, Карл! Вот именно поэтому я все это и говорю.
- Мам,- ноет Карл типичным для десятилетки капризным тоном. – Я не могу это контролировать.
Между тем, рука Рика уже на ручке дверцы, он открывает дверь со стороны водителя и выскальзывает наружу. Карл вылетает с заднего сидения и прямиком в лес, а Рик улыбается, идя за ним, его правая рука упирается в пояс, а левая свободно свисает.
На нем все еще его полицейская форма, несмотря на то, что Джесси настаивала, чтобы он переоделся в штатское. Он хочет, чтобы они были в безопасности, а так он чувствует себя солиднее. И кроме того, он хочет не расставаться со своим револьвером. На всякий случай. Он бросает взгляд на Джесси и кивает. Она улыбается ему и пожимает плечами. В бардачке есть второй пистолет, и он знает, что она знает, как им пользоваться, так что уверенный в том, что он не оставляет жену на произвол тех, кто ездит по этим проселочным дорогам, он следует за Карлом в густой лес.
Во всяком случае, Карл ведет себя, как джентльмен, и не пытается облегчиться прямо у дороги на глазах у мамы. Рик признает это. Карл вообще очень хорошо пока что себя вел в этой поездке, уважительно обходясь с матерью и болтая с отцом. Он с нетерпением ждет достопримечательностей и постоянно на что-то показывает, хотя они еще даже не выехали из Джорджии, не видели ничего, помимо лесов, которые выглядят так же, как их задний двор.
Но несмотря на все это, все было… неплохо. Для них, по крайней мере. Рик включил радио и опустил окна, и они подпевали старому доброму кантри, проезжая мимо зарослей джорджийских сосны и чертополоха. Все почти нормально. Почти будто они способны достучаться друг до друга. Почти будто у них есть время, и наконец они смогут соединиться тем особым способом, который свяжет их друг с другом и сплетет из них единое целое, группу, семью.
Так что когда Рик видит оленя, он воспринимает это, как знак.
Сперва это только звук, звук копыт на покрытой хвоей земле, он привлекает его внимание, и он тянется к Карлу, хватает его за плечо и сжимает руку на поясе крепче, прежде чем увидеть коричневую шкуру и осознать, что это дикое животное, а не угроза. Карл замирает под его рукой и терпеливо ждет, следит за взглядом Рика, пока тоже не замечает его. Олень среднего размера, коричневато-рыжий, с роскошными рогами и длинной тонкой шеей. Он пасется между деревьями и постепенно подходит, переступая через ветки и камни, и лавирует через кусты, а потом добирается до открытого пространства и выходит на середину земляного пола.
