Обычная ночь, ничего за рамки вон выходящего. Все как всегда. Черт.

— Я не выйду!

— Ну же, малыш, — подбадриваю свою девушку.

— Обещай, что ты не будешь смеяться.

Облокачиваюсь о стену.

— Не буду. Обещаю.

Дверь открывается. Появляется Даша. На ней костюм служанки. Ну, вы понимаете о чем я. Черное платье едва прикрывает бедра и грудь. Крохотный белый передник и белые чулки. Даша переминает с ноги на ногу. Очевидно, что она не чувствует себя уютно. Как очевидно и то, что она — милейшее создание из всех на планете Земля.

— Можно я это сниму? — она морщит носик покрытый веснушками.

— Давай я, — делаю к ней шаг и нахожу ее губы. Целую долго и нежно. Даша, хрупкая. Она понимает только нежность и я готов ее ей дать. Именно эта девушка, то самое правильное, на что я хочу держать ориентир. Ее руки обвивают мою шею, и она отстраняется, чувствуя, как моя рука забирается под ее мини. Я пытаюсь выровнять дыхание.

— Я сейчас. Мне действительно нужно избавиться от этого, — Даша оставляет меня и захлопывает дверь перед носом. Я выдыхаю. Уже в следующее мгновенье дверь ее спальни отворяется, и она берет мою руку, затягивая вовнутрь. На ней нет ничего кроме халата и трусиков, я убеждаюсь в этом, когда с легкостью его распахиваю.

— Так ты себя чувствуешь, лучше? — улыбаюсь ей в перерыве между поцелуями. Она лишь смущенно прикрывает глаза. Мы ложимся на кровать. Слышу нежный, едва сдерживаемый вдох, когда вбираю ее сосок.

— Мм… — она поглаживает мой затылок, ерзая от моих ласк, — мама… приедет… завтра…хочу… вас… познакомить…

Я останавливаюсь в районе ее пупка и поднимаю на нее глаза.

— Ты не серьезно.

— Что?

— Болтовня про маму… Сейчас?

Она краснеет и закусывает губу.

— Извини, ты прав… я как всегда ляпну что-нибудь, не подумав…

— Извинений, — проговариваю я, дотягиваясь до ее губ, — будет мало…, — завожу руки за ее трусики и начинаю их стягивать.

— Извращенец, — девушка, хихикая, не сильно стукает меня по плечу. Хмыкаю у нее на ключице и снова переключаюсь на ее губы. Она раздвигает ноги, принимая меня. Вся такая ласковая, нежная, что можно умереть и ни о чем не сожалеть уже сейчас и здесь. Мы движемся в одном ритме, плавно. Находим губы друг друга. В комнате слышны лишь наши вдохи-выдохи. Я осматриваю свою девушку. Ее глаза закрыты, ресницы дрожат, нижняя губа прикусана. Она похожа на ангела. Моего ангела. Даша выгибается и протяжно стонет, от чего, через мгновенье кончаю и я.

Мы некоторое мгновенье лежим, разглядывая потолок. Она теребит мою руку в своих. Рассматривает тату на запястье. За три месяца, что мы вместе она ни разу меня о нем не спрашивает. Хотя, я не сомневаюсь, что как у студента-медика словари по латыни у нее имеются. С другой стороны, я знаю, что моя девочка хорошо воспитана и не сует свой нос, куда не просят. Возможно, когда-нибудь я буду готов сам ей все рассказать, но не сейчас.

— Мама приезжает завтра, — нарушает тишину она.

— Надолго?

— На три дня. Она хочет познакомиться с тобой.

— Я не думаю, что это нужно.

Даша резко отстраняется от меня и хмурит брови.

— У нас не серьезно, ты это хочешь сказать?

Она явно расстраивается, заставляя чувствовать себя последним мудаком. Но я поклялся, что больше не солгу в своей жизни ни одного раза. Я смотрю на ее милые и родные черты лица. В ней сочетается красота и женственность. И, если мечтать о чем-то постоянном, Даша — идеальна. Она создана для постоянства. И с ней мне, несомненно, хорошо. Но если я познакомлюсь с ее мамой, она пойдет дальше, захочет узнать мою семью… а я не готов. Не сейчас. В конце концов, три месяца, это не три года. И нам некуда спешить.

— Ты долго молчишь для человека, знающего правильный ответ, — она поднимается с кровати, подбирает халат и выходит. Я слышу, как хлопает дверь ванны. Сам поднимаюсь. Чешу запястье. Черт. Кажется, я совершенно не умею жить нормальной жизнью. Жду, когда дверь ванной откроется и встаю.

— Даш…

— Так, ладно, — проговаривает она, не выходя. Расчесывает волосы перед зеркалом, — я подумала. Я поняла. Ты ещё пока не готов. Я давлю, — выдох, — просто не представляю, что сказать маме…

— Даш.

Она переводит глаза на меня. Я заключаю ее лицо в свои ладони.

— Ты — это серьезно.

— Это правда?

— Это правда.

Она тянется ко мне, и я с большой охотой целую ее нежные губы.

Кристина

За прошедшие три дня понимаю пять вещей:

1 — У нас ужасная форма. Выглядит так, будто нас породил инкубатор.

2 — Мой парень охренительный. Но я могу лишь на него смотреть. И улыбаться могу. На этом пока все. В общем, все сложно

3 — Я крута. Нереально. И все в курсе. Кроме меня. Но я не в счет.

4 — Мне чертовски не хватает своей памяти! Чертовски!!!

5 — Альвина утверждает, что ее кудряшки от природы. Ага.

— Ты пойдешь смотреть соревнования? — спрашивает меня Инесса, когда мы после занятий собираемся в столовой. Оглядываю тарелку Зои, наполненную лишь листьями салата.

— На какие? — перевожу взгляд на спросившую девушку.

— Мелкие соревнуются меж собой, чтоб потом поехать на соревнования между школами… У нас такое каждый год, — отзывается Радион. Я смотрю на его лицо. У меня словно по волшебству возникает ряд картинок в голове, где этот парень приезжает с наградами.

— Мы уже старые, мы не участвуем, — проговаривает Богдан и кладет привычным жестом руку на спинку моего стула.

— Что там делать? — морщит нос Альвина. — Никакого веселья.

— Ты участвовал в таких соревнованиях, не так ли? — обращаюсь к Радиону.

— Эт точно! Ты это помнишь? — удивляется он. И я вижу, как загораются его глаза. Он явно гордится своими победами.

— Мелькнуло в памяти…

— А больше, — Богдан наклоняется и едва не касается моей кожи, — ничего не мелькнуло?

Чуть отклоняюсь в сторону, чтоб посмотреть в его глаза.

— Плохо. Стараешься, — проговариваю я. И все смеются, включая самого Богдана.

— Буду. Исправляться, — обещает парень, заглядывая мне в глаза.

— Вообще можно пойти, — возвращаюсь к первоначальной теме, — здесь не так уж и много развлечений.

— Нужно сделать вылазку в субботу, в город, — предлагает Стас, — мы уже старшекурсники, грех не воспользоваться привилегиями.

— Это отличная идея.

Конечно. Пока мы учились в школе, нас не выпускали даже по субботам и воскресеньям без разрешения родителей. Но так как большинству первокурсников больше восемнадцати, удерживать нас бессмысленно.

— И куда же мы пойдем? — спрашиваю я.

— Да хоть в «Осу» — отзывается Богдан, — глотнуть свободы.

— Хм, — хмыкаю я, и мой взгляд снова натыкается на тарелку Зои. Она ковыряет вилкой в листьях. Девушка очень худа. Думаю, она практически постоянно молчит, потому что у нее нет сил, даже говорить. — А ты пойдешь?

Зоя удивленно поднимает на меня глаза.

— Я? Конечно.

— Вот и здорово, — подводит итог Богдан, будто ненароком трепет меня за коленку и оставляет свою руку на мне. Я не убираю. Он вроде мой парень, так что все в порядке вещей. Вроде.

— Ты вегетарианка? — не отстаю я от девушки.

— Эм… нет, — Зои мне натянуто улыбается. Я улыбаюсь ей в ответ.

— Ты ей в прошлом году посоветовала сбросить пару килограмм, — объясняет мне Альвина, когда мы идем с ней вдвоем по коридору.

— Она приняла совет очень близко к сердцу, — замечаю, — еще чуть-чуть и ее не станет.

— Ты просто ей намекнула, что в нашей компании не должно быть оперных певиц с толстыми задницами, — хмыкает моя белокурая подруга. Но улыбка гаснет на ее лице под моим взглядом. — Что?

— Оперных певиц? Это смешно? — не понимаю.

— Ее мама оперная певица с огромной задницей…Ты всегда умеешь намекнуть, так, чтоб всем стало ясно.

О, блин.

— А я молодец, — деланно улыбаюсь. На самом деле это трындец какой-то. Словно не обо мне вовсе.