В-четвертых, права субъекта, вытекающие из законодательства о защите персональных данных, имеют «относительный» характер и могут быть реализованы только в отношении специального субъекта – оператора персональных данных. Лицо, которое осуществляет обработку персональных данных по поручению оператора, не несет ответственность непосредственно перед субъектом (ч. 5 ст. 6 Закона о персональных данных). Право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну по общему правилу имеет абсолютный характер и действует erga omnes (против всех). В частности, это проявляется в порядке защиты данного права как личного нематериального блага, предусмотренном гл. 8 ГК РФ.
Следует подчеркнуть, что в Европейском Союзе право на неприкосновенность частной жизни и право на защиту персональных данных разделены и закреплены в различных статьях Хартии Европейского Союза об основных правах (ст. 7 и 8 соответственно)30. Регламент 2016 г. в качестве своей цели предусматривает уже не защиту «права на неприкосновенность частной жизни» (right to privacy), а «защиту фундаментальных прав и свобод человека, в том числе права на защиту персональных данных» (ст. 1).
Таким образом, право на защиту персональных данных и право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну не являются тождественными, они имеют отличия как в части объема и природы подпадающей под охрану информации, так и в части принципов, лежащих в основе регулирования. С определенной долей условности можно констатировать, что право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну защищает частную информационную сферу гражданина, в то время как право на защиту персональных данных направлено на защиту личной информационной сферы гражданина. Как следствие, правовой режим защиты персональных данных, установленный Законом о персональных данных, и правовой режим защиты неприкосновенности частной жизни, установленный ГК РФ, носят параллельный характер. Тот факт, что гражданин может не иметь возможности защитить свои права в рамках норм ст. 152.1 или 152.2 ГК РФ, не означает, что он лишен такой возможности в рамках Закона о персональных данных, и наоборот.
В отечественной судебной практике также можно встретить подобный дифференцированный подход. Так, суд указал, что «спорные правоотношения, а именно сбор в отношении заявителя персональных данных и распоряжение ими, не подпадают под сферу регулирования Федерального закона от 27 июля 2006 года № 152-ФЗ «О персональных данных», заявитель не лишен возможности защиты своих прав в порядке, установленном главой 8 Гражданского кодекса Российской Федерации» (Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 24 июня 2015 г. № 33-10102/2015 по делу № 2-1450/2014).
5. Формулировка комментируемой статьи формально не ограничивает цели Закона о персональных данных лишь защитой прав на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, упоминая их не иначе, как в числе защищаемых прав и свобод человека и гражданина при обработке его персональных данных. К иным правам и свободам человека, связанным с обработкой персональных данных, можно отнести, в частности, право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (ч. 2 ст. 23 Конституции РФ); право лица требовать от органов государственной власти и органов местного самоуправления, их должностных лиц обеспечения возможности ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом (ч. 2 ст. 24 Конституции РФ).
6. Сведéние всех целей законодательства о персональных данных исключительно к защите конституционных прав человека и гражданина при обработке его персональных данных является существенным «упрощением» природы существующих правоотношений по поводу персональных данных и игнорирует необходимость учета и защиты прав и законных интересов иных участников отношений в указанной области − общества, государства и бизнеса.
Так, общество заинтересовано в обеспечении реализации его членами конституционных прав на свободу слова и свободу поиска, получения и распространения информации любым законным способом (ст. 29 Конституции РФ), в том числе прав на получение информации от государственных органов; на свободу литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества (ст. 44 Конституции РФ), и ряда других конституционных прав. Во многом именно этими соображениями объясняется наличие специальных оснований для обработки персональных данных без согласия субъекта для осуществления профессиональной деятельности журналиста и (или) законной деятельности средства массовой информации либо научной, литературной или иной творческой деятельности (п. 7 ч. 1 ст. 6 Закона о персональных данных).
Государство заинтересовано в сборе и обработке персональных данных с целью обеспечения реализации своих публичных функций, в том числе обеспечения безопасности своих граждан и национального суверенитета. Указанными целями продиктованы такие положения Закона о персональных данных, как, например, положение о возможности обработки специальных («чувствительных») категорий данных без согласия субъекта, если такая обработка осуществляется в соответствии с законодательством Российской Федерации об обороне, о безопасности, противодействии терроризму, транспортной безопасности, противодействии коррупции, об оперативно-розыскной деятельности (п. 7 ч. 2 ст. 10). Во многом именно соображениями национальной безопасности можно объяснить введение обязанности операторов по локализации отдельных процессов обработки персональных данных российских граждан (ч. 5 ст. 18 Закона о персональных данных).
Коммерческий сектор заинтересован в сборе и обработке персональных данных с целью создания новых бизнес-моделей, персонализации предоставляемых товаров и услуг, максимально эффективного использования новых инновационных технологий в конкурентной борьбе. Учет данных интересов иллюстрируют, в частности, положения о трансграничной передаче данных, возможности обработки персональных данных без согласия их субъекта для целей заключения или исполнения договора, а также для осуществления прав и законных интересов оператора (п. 5, 7 ч. 1 ст. 6 Закона о персональных данных). В некоторых случаях законодательство о персональных данных может быть использовано и для целей экономического протекционизма, что признавалось еще при разработке Руководящих принципов ОЭСР31. Положения о локализации отдельных процессов обработки персональных данных, недавно имплементированные в Закон о персональных данных (ч. 5 ст. 18), вполне могут рассматриваться как имеющие своей целью, помимо прочего, поддержку отечественного рынка дата-центров.
Таким образом, законодательство о персональных данных не только направлено на защиту неприкосновенности частной жизни физических лиц, оно также имеет важные экономические, социальные и политические функции, в связи с чем должно учитывать права и законные интересы всех участников отношений и обеспечивать баланс между ними.
Данное обстоятельство подчеркивается в ряде международных документов. Так, например, в Руководящих принципах ОЭСР указано на необходимость нахождения баланса между противоречивыми интересами – защитой неприкосновенности частной жизни, с одной стороны, и уважением права на свободный обмен информацией, с другой стороны, – для полномасштабного использования потенциала современных технологий обработки данных в той мере, в которой это представляется желательным32. При этом ОЭСР прямо признает, что «существует внутренний конфликт между защитой персональных данных и свободным обменом этими данными… интересы, связанные с защитой неприкосновенности частной жизни, может быть трудно отделить от прочих интересов, относящихся к торговле, культуре, национальному суверенитету и пр.»33.
