– Детский сад, етио мать. – Покачал головой снайпер. – А где Кукла?

– А я знаю? – Пожала плечами наемница.

– А она не с тобой? – Удивился Ыть. – Она, ведь, от тебя не отлипает.

– Вот черт, – вскинула обрез, мгновенно потерявшая всю свою вальяжную разболтанность Элеум и зашарила стволом по сторонам. – Эй! Кукла? Куколка, выходи… цып, цып, цып… – Тихонько позвала она. – Черт, ни хрена, ведь, не видно.

– Здесь. – Неожиданно раздалось из-за дерева. – Одна. Плохо. Страшно.

– Куколка, миленькая, а ты иди сюда. Не пугай остальных. Нам тоже без тебя страшно. – Плечи наемницы чуть расслабились, но ствол обреза продолжал настороженно обшаривать пространство.

Словно дожидаясь этих слов, киборг, громко шурша травой, показалась из-за дерева, рядом с которым решили разбить лагерь путешественники. В одной руке у Куклы был зажат длинный нож, другая сжимала пистолет толстяка.

– Одна. Плохо. Страшно. – Тщательно артикулируя каждый звук, повторил киборг.

– Не одна, – облегченно улыбнувшись, наемница опустила оружие, потянулась было за сигаретой, но столкнувшись взглядом с Пью, со вздохом убрала ее обратно. – Ну что, может, потопаем отсюда побыстрее?

– Сейчас, ыть, уже. – Укрепивший скатку одеял поверх свой огромной торбы, толстяк схватился за лямки и, крякнув от усилий, рванул рюкзак на себя. Раздался громкий лязг, звон и на землю с грохотом посыпался целый водопад каких-то ящичков, банок, мешочков, свертков, связок проводов, микросхем, железяк и прочей всячины.

– Вот, ыть, – выдохнул толстяк, рассматривая огромную прореху. Похожее на сковородку лицо торговца пошло складками, как-то сжалось, сделавшись на миг похожим на морду старого бойцовского пса. – Это, ыть, ножом… – толстяк медленно повернулся к шустро спрятавшейся за спину Ллойс андроиду. – И пекаль сперла… Черт, надо скорее диагностику проводить, пока базовые настройки не слетели, а ну-ка… – С неожиданной для своей комплекции скоростью Ыть развернувшись на пятке попытался схватить мгновенно отпрыгнувшего от него киборга. – Я сказал: сюда иди! – Раздраженно рыкнул Ыть и сделал сотрясающий землю шаг по направлению к жалобно заскулившей и мгновенно отбежавшей в сторону Куклы. В голосе торговца неожиданно прорезались хриплые звериные нотки. – А ну, сюда иди, стерва!..

– Тронешь ее хоть пальцем – дам в ухо, – неожиданно ощерилась, вставая на пути толстяк, Ллойс.

– Да не мельтешите вы. Нашли время разборки устраивать. Потом разберемся. Давайте лучше валите все в одно одеяло и пошли отсюда быстрее, – напряженно буркнул продолжающий смотреть в темноту Пью.

– Да она, ыть… она…

– Это не она, – покачала головой Элеум. – Мозги включи, сладкий. Ткань армированная. Она бы твой рюкзак таким пером полночи пилила бы. Пью прав, потом разберемся.

– Плохой, – высунув отполированный металлический колпак головы из-за плеча девушки подтвердила Кукла. – Мутант. Вжик-вжик. Большой. Страшный.

– Это я мутант? – Возмутился толстяк. – Ах ты, тостер с сиськами, я, ыть, тебе сейчас покажу, кто мутант… Бросив все свое добро, Ыть, вытянув руки, погнался вслед за шустро прыснувшим за дерево киборгом.

– Аттракцион, тля.. – Прокомментировал стрелок, наблюдая за нарезающим в попытке догнать быстроногого андроида круги вокруг дерева переваливающимся на бегу, словно утка, гигантом. – Не жалеешь, что согласилась на этот контракт, а, подруга? – Вздохнул повернувшийся к наемнице с вопросом Пью.

– Каждый день, сладенький. – Чуть слышно хохотнула Ллойс. – Каждый гребаный день.

****

– Не нравится мне эта фигня, – опустив винтовку, пробурчал Пью.

– А по мне, так обычная сычевальня какого-нибудь репоеда, – пожала плечами Элеум, передавая бинокль торговцу. – Вон и огородик имеется. Тыквы, репа, и эти, как их… арбузы. Вон крыжовник, вроде, и кукуруза. Яблони. Загон для скотины. Типичная ферма.

– Ферма? Здесь? В Свечении? – Усмехнулся снайпер. – С домом на три этажа? Такое только в землях Легиона или недалеко от Сити, где конвои ходят, увидишь. Давно ты встречала в вольных землях ферму без бетонного забора, противотанковых надолбов, колючей проволоки и тяжелых пулеметов?

– Пару раз натыкалась, – фыркнула девушка. – Правда, оба раза это было недолго и плохо кончилось.

– Вот и я о том. – Кивнул Пью. – А тут даже от зверья защиты нет. Значит, обязательно есть какая-то подлянка.

Ллойс тяжело вздохнула. Торчащий посреди бескрайней равнины одинокий дом действительно выглядел неправильно. Во-первых, он не был заброшенным. Об этом говорили не только зеленеющие в разбитом вокруг садике овощи и фруктовые деревья, но также аккуратно побеленные, сложенные из бруса стены, носящая следы недавнего ремонта, покрытая покрашенным в нарядный, совершенно не вяжущийся с окружающим пейзажем, голубой цвет профнастилом крыша, выкрашенные бледно-желтой краской нарядные наличники, застекленных, прикрытых изнутри бледно-голубыми шторами окон, и аккуратный штакетник невысокого, по пояс взрослому человеку, заборчика. Во-вторых при всем при этом внешнем великолепии в поле зрения не было видно ни одной живой души. В-третьих. Слишком уж все выглядело… безмятежно. Как бы то ни было, Пью был прав. Одиночки могли жить в подобном этому месте только в трех случаях. Либо их дом находился на контролируемых крупными группировками территориях и под защитой, либо они обладали уникальными навыками и ресурсами, а также были слишком ценными, чтобы их обижать, либо строили свое жилище так и в таких местах, что связываться с ними было себе дороже.

Интуиция наемницы прямо-таки кричала о приготовленной ловушке. Как всегда в таких случаях отчаянно захотелось закурить. Прикрыв глаза, Элеум начала медленно считать до десяти. Взять минуту на размышление. Полезная привычка. Когда-то давно, казалось, в другой жизни, она была знакома с парой довольно интересных личностей. Они были братьями, эти наемники. Один из них, альбинос по кличке Блэк, был редким балагуром и шутником. Когда все скатывалось в полное дерьмо, и казалось, ничто не могло этого исправить, Блэк брал минуту на размышление. Он так это и называл. «Последняя минута на размышление». А по прошествии этой минуты умел расставить все по местам всего лишь парой слов. Это делало Блэка одним из самых опасных людей, которых она когда-либо знала. Однажды, когда они изрядно напились дрянного трофейного спирта, она спросила его, как бы он поступил, если бы ему не хватило этой минуты, чтобы составить план. «Никогда не поздно для еще одной последней минуты». Улыбнулся он тогда. У него была красивая улыбка. Он, вообще, был на редкость обаятельным сукиным сыном. Второй откликающийся на имя Уайт, смуглый здоровяк, буквально весь с ног до головы заросший густыми, курчавыми, черными, как смоль волосами, вечно воняющий низкосортным алкоголем и кислым потом, казалось, не умел улыбаться. Зато стоило чему-либо пойти не так, просто слетал с катушек. Он пер напролом и, не задумываясь, лил целые реки крови. Своей и чужой. И это делало его не менее опасным, чем его брат. А еще они оба были безжалостными. Это, да еще редкая даже для наемников беспринципность, вот, пожалуй, и все, что объединяло этих непохожих братьев. Зато с ними ей было спокойно и хорошо. Это было по-настоящему хорошее время. Возможно, порой голодное, возможно, иногда приходилось делать такие вещи, от которых любого нормального человека вывернуло бы наизнанку. Но тогда она была почти счастлива. К сожалению, ничто хорошее не может длиться слишком долго. Союзы, казалось бы, даже самые прочные, имеют свойство распадаться. Кого-то держат вместе взаимные интересы, кого-то общий контракт. Но рано или поздно интересы расходятся, а контракты закрываются, и тогда неожиданно оказывается, что вчерашний друг, деливший с тобой последнюю пайку сухого и безвкусного, будто песок и жесткого, как резина давным-давно просроченного армейского пайка, напарник, которому ты не раз спасал жизнь, уже стал твоим врагом. Просто, он об этом еще не догадывается. Как и ты сама. Ллойс чуть заметно качнула головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Открыла глаза и широко улыбнулась.