– Ну и что ты увидел? – Подозрительно прищурившись – Элеум оглядела заляпанную кровью палубу и глубоко вздохнула.
– Во-первых, ты – мастер ножевого боя. Накоротке, значит, работать предпочитаешь. Во-вторых, кибернетических имплантатов я у тебя не видел, а, значит, у тебя какие-то боевые бланки вколоты и бланки эти явно непростые. Спрашивать не хочу. Потому как не принято. Да и не мое это, по большому счету, дело. Но проблема в том, что во мне тоже пара бланков есть. Острота зрения, скорость реакций и всё такое. И дерьмом низкосортным из первого поколения, как ты догадываешься, себя накачивать я тоже бы ни за что не стал. Вот и возникает вопрос, а совместимы ли твои и мои культуры или нет?
– Проверить захотел, сладенький? Даже не мечтай… – фыркнула Элеум и брезгливо отряхнула руки.
– Правильно мыслишь. – Одобрительно кивнул стрелок и неожиданно растянул рот в мерзкой улыбке. – Только по-бабски, а, значит, обстоит всё ровно наоборот. Не хочу я нашу совместимость проверять. Я лучше бордельных девочек предпочту. Они, по крайней мере, чистенькие.
– Аллилуйя! – Скрестила на груди руки наемница. – Уел, Пью. Как есть, уел. Была бы у меня шляпа – сняла бы.
– К тому же, с тобой и поговорить не о чем, – продолжил, закрывая затворную раму Пью. – Либо молчишь, либо огрызаешься. Ты, ведь, даже в стволах – инструменте своей, так сказать, в профессии ничего не понимаешь…
– А чего понимать-то, – слегка наигранно вскинула бровь девушка, – навел на того, кому хочешь сделать больно, на курок нажал, и готово.
– Вот об этом я и говорю, – осуждающе покачал головой снайпер, – оружие должно быть ухоженным. Зря что ли, их, – кивнул в сторону осторожно закатывающего штанину, закусившего от боли губу скриптора, стрелок, – заставляют молитвы и гимны боевые наизусть учить. Там всё, ведь, зашифровано, все вплоть до баллистических таблиц. К тому же, ствол – он как женщина. Внимания в любой ситуации требует. Выстрелил – почистил. Полежало оружие недельку без дела, перебрал и снова почистил. А иначе может закапризничать. Как жена без ласки. Ты, ведь, тоже наверняка потому такая злая, что…
– Да иди ты, – лениво отмахнувшись от стрелка, Ллойс выкинула за борт последнего мутанта и, подозрительно обнюхав покрасневшие на морозе ладони, оглядела заляпанную кровью палубу. – Опять за свое. Старый, вроде, а все туда же. Борделя тут не наблюдается, так что, можешь вон… винтовке своей присунуть… Ыть, я палубу мыть не буду.
– После стирки чистой воды последняя канистра осталась, – нахмурился толстяк. – Может, забортной сполоснуть?
– Тогда сами будете снаружи спать. А мы с Куклой в надстройке. – Скрестила руки на груди Элеум. – Правда, Куколка?
Развлекающийся постройкой башни из расстрелянных пулеметных гильз андроид на секунду прервал свое занятие, обернулся к девушке и, коротко кивнув, вернулся к своему занятию. Заметивший это Ыть, озадаченно покопался в затылке, поправил съехавшее на кончик носа пенсне и нахмурился.
– А что это за Могильники такие? – Несмело подал голос перематывающий ногу бинтом Райк.
– Совсем Легион обмельчал. – Осуждающе цыкнув зубом, Элеум отстегнула с пояса фляжку, слила немного на руки, и брезгливо обтерев о штанины комбинезона ладони, выщелкнула из пачки сигарету. – Вас уже и географии не учат, что ли? Только гимны весь день распевать да пальцами в разные стороны тыкать и умеете. То, мол, ересь, и это ересь, и вот это тоже ересь и мерзость, а потому сожжению подлежит…
– На картах Ордена указано, что в этом районе болото. Ни про какие могильники не написано. – Насупился подросток.
– Ну чего ты, ыть, на парня взъелась? – Неожиданно заступился за скриптора Ыть. – Сама, ведь, небось, откуда название повелось, не знаешь. Город здесь, ыть, был, парень, институт секретный. И водохранилище большое. А на берегу, ыть, атомная станция. Что в этом институте делали, никто не знает, но старики рассказывали, что работали тут с чем-то, ыть, на редкость пакостным. То ли, ыть, вирусы новые для войны выводили, то ли боевые яды разрабатывали. А может, и все сразу. Еще, ыть, с генами игрались, овощи там, генетически модифицированные, жучки всякие, ыть, в хозяйстве полезные, ну и покрупнее, конечно, твари. Вроде, ыть, как для пищевой промышленности. Людей-то на планете перед войной больше пятнадцати миллиардов было. И все жрать хотели. Так что, ыть, просто так сеять-пахать уже не получалось. А еще тут завод был. Тоже, ыть, секретный. Ядерные отходы там перерабатывали. Ну, как перерабатывали. В стекло, ыть, закатывали, да закапывали поглубже да подальше, вроде как, до лучших времен. Карьер, ыть, под это дело вырыли – мама не горюй. Километра полтора в глубину ямина была. Туда все и сбрасывали, значит. И отходы, ыть, «горячие», и то, что от экспериментов института оставалось. Один, ыть, карьер такой полностью набили да бетонной подушкой закрыли. Саркофаг называется. Все местные, уж вроде как, вздохнули – теперь, мол, спокойней жить будем, а тут второй рядом рыть начали. Да не успели. Сначала, ыть, там, на дне родники забили, стали карьер топить, и работы заморозили. А потом ракета аккурат сюда прилетела. А там и вода с водохранилища дошла. Так и получилось: яма от взрыва да саркофаг затопленный – Могильники, блин. А карьер, ыть, недорытый – Ключи. Вот над ними мы, ыть, и прошли, значит. Повезло.
– В задницу, такое везение, – буркнул снайпер. – Пятидесятого калибра с сотней ленту извели. На эти деньги год из кабака не вылезая прожить можно было. К тому же, если теперь, что крупное попадется, отбиваться почти нечем.
– Я одного не пойму, – с видимым удовольствием растянувшись на облюбованной ею скамье, Ллойс стряхнула пепел за борт. – Эти баянисты, они, ведь вроде как, раки. Только здоровые. В мороз уснуть должны. И вообще, откуда такое чудище?
– Насчет мороза не знаю. – Снова полез в затылок Ыть. – К сезону бурь они, действительно, реже встречаются. Может, они засыпали, а мы их разбудили? – Задумчиво покачал головой торговец. – Они, ведь, и на большие лодки, насколько я знаю, никогда не нападали. А насчет матки… Я тоже раньше не верил, но охотники говорят, что мутанты эти, они больше на муравьев похожи или на ос. Колониями живут. Расползаются по всему болоту, жрут все, что схарчить могут, но большую часть добычи к себе в улей тянут. А гнездом тем подводным заправляют у них, значит, матка и главный самец – король, здоровущие, как дом, твари. Не думал, что в живую увижу.
– Интересно, – задумчиво протянул снайпер, устремляя взгляд куда-то за спину торговца. – А они быстро плавают? Лодку догнать смогут?
– А что? – Удивился толстяк.
– А то, – хмыкнул стрелок, – что маму мы видели, а папу еще нет. Хотя… – Неожиданно вскинув винтовку, Пью приник глазом к прицелу. – Пожалуй, уже видим.
Как Ллойс оказалась на ногах, никто не заметил. Еще секунду назад безмятежно развалившаяся на скамье девушка уже с карабином наперевес, прищурившись, вглядывалась в сторону возникшей на горизонте точки. Темнеющая на фоне льда точка быстро приближалась к катеру. И росла, росла…
– Ыть, сладенький. Прибавь, пожалуйста, ходу. – Протянула она задумчиво. – А я тебя потом поцелую… Если, конечно, не хочешь познакомиться с его величеством поближе.
– Так, ыть, – встревожено глянув за спину, толстяк положил руки на рычаги.
– Погоди. Держи лучше курс ровнее, – прошипел, поудобнее пристраивая винтовку, снайпер. – Эта тварь, вроде, поменьше, может и броня у нее помягче будет?
Прогрохотал выстрел. Затем второй. Точка на горизонте остановилась, а потом растворилась в снежно-ледяном крошеве. Криво усмехнувшись, стрелок с тоской посмотрел на свое оружие:
– Опять чистить, – вздохнул он. – Ну что за день, ить его мать…
– А ты крут, дедуля. Две пули: одну в глаз, вторую в пасть. – Прокомментировала, отнимая от лица неизвестно когда успевшая сорвать с шеи толстяка массивный двадцатикратный бинокль наемница. – Без упора, с рук. А, ведь, до него километра полтора было.
– Опыт, красавица, – пожал плечами Пью. – Хороший стрелок всегда выход найдет. Я бы матку тоже, наверняка, без пулемета добил. Просто, слабые точки искал бы дольше.
