– Как тебе, мой хороший? – заботливо спросила Келли, но не стала дожидаться ответа и тут же продолжила: – А ведь это мы посмотрели только «обложку», что же у нас творится в личных сообщениях?

Слыша это, Том не до конца мог понять, хочет он увидеть то, что ему желала показать Келли, или нет. Он был в таком шоке, что сидел неподвижно, иногда даже забывая дышать – настолько он был поражён от того, что видел перед собой.

За кофейным столиком впереди плакала Барбара, кровь всё сочилась из её раненного пальца и стекала на пол ровной лужицей. Сложно было понять, что она чувствовала, кроме, разумеется, боли, но и та стихала, что было понятно по тому, как всё тише и тише плакала пленница. Ей всё больше хотелось в туалет, она боялась, что могла описаться от боли, но всё ещё терпела, однако с каждой минутой это было всё невыносимей. Склонив голову, она только всхлипывала, не обращая внимания на двоих перед собой.

С победным кличем Келли объявила свою победу, заходя в личные сообщения Барбары, где уже в самом первом диалоге она обговаривала с каким-то мужчиной свои любовные утехи вместе с ним, тут же договариваясь, когда они вновь встретятся.

Читая вслух эту мерзость, пародируя голос, Келли разыгрывала некую сценку, как в комедийном театре, да только смешило происходящее только её саму.

Том растерянно смотрел в ноги, слыша голос Келли, которая разрывала ему сердце на части. Он хотел, чтобы она остановилась, но девушка лишь продолжала и делала это с всё большим энтузиазмом.

Он вспоминал. Да, он помнил тот день… Барбара… «дико хотела увидеться с матерью»… Она состроила невинную мордашку, чмокнула его своими грязными губами… мерзкая, лживая…

«Как же..? Как же ты могла?.. Обмануть… Обмануть меня… Такая чистая… Невинная… Как ты могла?..»

– Хватит, пожалуйста!.. – всхлипнула Барбара со своего места, всё ещё с опущенной головой.

Но в ответ Келли лишь пожурила её, ведь час, когда пленнице можно было говорить, уже давно прошёл, она и так потратила большую часть своего времени на ложь, так что безумица теперь развеет эту ложь полностью.

Продолжая, Келли вновь читала. В истории сообщений было много диалогов, все они были обговорены в относительно недавнем времени, если так можно назвать пару-тройку дней назад. Особенно пикантные моменты или фото Келли подолгу показывала Тому, ибо часто в сообщениях Барбара оценивала чужого мужчину, думая, стоит ли ей соглашаться на отношения с ним, – причём делала она это очень игриво, словно кошка, хотя в наше время это проще называется: «блядь». То же самое проделывали и с ней, но зачастую соглашались тут же, мужчины не могли перед ней устоять, ибо в ней было всё необходимое для хорошего секса, разве что иногда не сходились в цене.

– Ахах! Было бы шуткой века, если бы, не допусти, твой отец изменял матери и вот так общался бы с Барри, а потом в ней признал любовницу, когда ты такой довольный припёрся со своей помолвкой! – Келли чуть ли не каталась по полу со смеху от своей идеи, только лишь пленники не воодушевились таким раскладом.

Томас был морально уничтожен. Он угрюмо опустил плечи и из-под бровей смотрел на… возлюбленную, слушая все те мерзости, что творились у него за спиной.

Ему читали и читали: Барбара обсуждает новую встречу, чтобы хорошо провести ночь – Барбара дрожит и смотрит на кровавую руку. Барбара на фото принимает в своё тело другого – Барбара жмурится и по лицу текут тёмные от туши слёзы. Барбара присылает голосовое сообщение и говорит, как ей было хорошо заняться этим в бассейне – Барбара дрожит сильнее, двинув кровавым пальцем.

Она была здесь, лживая, грязная, настоящая. Вот она. Она была такова, какой он её теперь видел. Настоящей, реальной.

«Но неужели реальность такова?»

Барбара подняла на него глаза, но тут же опустила. Стыд. Ей было стыдно.

Это было смешно. Даже слишком.

«Ты любишь, тебя нет – Келли».

– Хватит! Хватит! – попросила Барбара.

«Любят тебя, но ты ищешь не этого – Барбара».

– Да прекрати ты! – сорвалась она уже на крик.

«Слишком много запросов – Я».

– Да прекра..!

– Заткнись! – перебив Барбару, Том заткнул этим словом обоих. И ведь не понятно – к кому точно он обращался, зато эффект на лицо.

От резкого крика Келли отскочила в момент ещё прозвучавшего крика и теперь просто стояла рядом с возлюбленным, переминаясь с ноги на ногу. С опаской она поглядывала на Тома, Зато с тайной радостью на перепуганную соперницу.

Барбара, до этого вся из себя разгневанная, в упор смотревшая на Келли, после крика Тома обомлела. Её изрядно трясло. Её всклокоченные светлые волосы, грязные и влажные от слёз и пота, ниспадали на лицо. Расплывшаяся тушь растеклась по щекам, глаза опухли так же, как и у Келли.

«Барри» выглядела сейчас не лучше заправской шлюхи, до этого выглядевшая в его глазах, словно с обложки.

Том закипал.

Всё больше и больше.

Он учащённо дышал и часто моргал, будто стараясь прийти в себя от гнева. Но гнев не отступал. Он накрывал его всё больше и больше, от него не было спасения, не было спасения от невыносимого чувства злости, что прокалывала тонкими иглами каждый кусочек его существа.

Том хотел встать, сломать стул вдребезги. Он хотел со всей дури дать пощёчину Келли, чтобы её вывернуло в неестественной позе. Однако больше всего он хотел сжать тонкую шейку Барбары и долбить её голову о кафельную плитку – настолько он её сейчас ненавидел. Настолько сильно она пала в его глазах!

Думая об этом, он дышал ещё чаще и чаще, голова его затуманилась в приступе тихого гнева.

В конце концов, он всё же не выдержал:

– Вот же лживая тварь! – прогудел его крик. – Лживая! Мерзкая! Тва-арь!

Крича, Томас отчаянно дёргался в своих путах, но ему не удавалось хоть немного высвободиться из-за огромного изобилия скотча. Он просто как ненормальный крутился и дёргался на одном месте, отчего его стул слегка ёрзал по полу.

Келли, склонив голову на бок, отошла от своего возлюбленного на метр. Осмотрела пленников, после чего улыбнулась, но не так, как раньше. Теперь её лицо приобрело выражение заботливой матери, которая добилась желанного результата и готова была «исчезнуть», чтобы дальше её дети разбирались со всем сами.

Если опустить тот факт, что она не была матерью и Барбара с Томом не были её детьми, то Келли всё равно в итоге так и поступила: она больше не влезала.

Пока что.

С самым что ни на есть счастливым выражением лица Келли быстро убежала в соседнюю комнату, откуда вернулась умытой. В руках она несла какую-то тёмно-синюю сумочку. Девушка села на пол за кофейный столик и немного выпила из стакана, который ранее оставила там.

Медленно открывая принесённую сумочку, Келли ни на секунду не скрывала своего счастья и восторга. Изредка попивая алкоголь, она наблюдала прекраснейшую сцену в своей жизни вживую.

Всё было разрушено.

Она это сделала.

Это её.

Это её заслуга.

– Тварь! Ты лгала мне! Всё это время ты мне лгала! – не переставал кричать Том. – Нагло и в лицо! Ты трогала меня своими мерзкими, грязными руками! Ты шлюха! Поганая шлюха!

Мужчина злился всё больше и с каждым словом всё больше терял голову от гнева. Напротив, с каждым словом он также переходил невидимую черту. Это конец, ничего больше вернуть нельзя.

Барбара беззвучно плакала, поджав губы. Она прижималась к своему стулу и боялась лишний раз вдохнуть воздуха. Она боялась, что Томас вырвется и изувечит её. При всём этом пленница избегала взгляда Келли, потому что ей почему-то было слишком стыдно перед ней.

Ведь она оказалась права.

«Эта безумная тварь оказалась права!»

«Какого чёрта она оказалась права?!»

Это был триумф. Личный триумф Келли Паркер.

Сидя за низким кофейным столиком, похитительница выложила из сумочки, как оказалось, косметику. И стало ясно: она собиралась отпраздновать это событие, а для этого вначале нужно было привести себя в порядок. Но она хотела сделать это под блаженные и долгожданные звуки ссоры.