– Сейчас… – вдруг выдал Том, – нет смысла пока говорить об этом. Вижу проблему, и мы это обсудим. – Он понуро опустил глаза. – Но в данный момент есть дело и поважнее. Отпусти нас, Барбара отправится в больницу, а мы поговорим. Я должен знать, что произошло, я не верю, что это всё сделала ты. Пожалуйста, Келли, сделай это сейчас же.

Сказанное девушку рассмешило – она пафосно прикрыла рот рукой и захихикала, но через секунду стала резкой и зло ответила:

– Нет!

– Келли, завязывай. Освободи нас!

Она наигранно задумалась, театрально прикладывая пальцы к голове.

– Дай подумать… М-м, нет! – Келли энергично закивала, широко улыбаясь, и вновь пригубила из стакана.

Он раздражённо вздохнул. Выбора не было, тогда придётся всё обсудить так.

– Хорошо, – раздражённо выдал он, – тогда просто объясни, что произошло. Вчера ты чуть ли не заставила меня приехать сюда, отчего я после ни черта практически не помню. Ты обманула мою девушку, ударила её по голове, и теперь я с ней сижу у тебя на кухне, прикрученный к стулу. Всё так выходит? Или ты, наконец, отведёшь от себя ужасные подозрения и начнёшь хоть немного соображать? Объяснись немедленно, я отказываюсь понимать это, если ты сама не расскажешь мне всё. Тебе что-то угрожает, или что? Зачем ты сделала это? Или же это была не ты?

Девушка одарила его на редкость пустым взглядом, который даже ничего не значит. Несколько это его сбило с толку.

– Это значит, – резко сказала Келли, вытирая слёзы тыльной стороной ладони, приходя в себя, – что ты ублюдок.

Подкинув брови в сарказме, смешанным с непониманием и всё больше и больше нарастающим раздражением, Том начал кусать губы. Выразительно глядя на подругу, он продолжал ожидать разъяснений.

«Да уж, Том… Женщины… И их логика… Нет, ну, просто фантастика! Объясните мне кто-нибудь хоть что-нибудь, в конце концов!»

Барбара сидела тихо, у неё всё не переставала болеть голова. Она не чувствовала то же, что и возлюбленный, она только хотела, чтобы боль прошла и она оказалась в безопасном месте.

Келли и дальше не хотела ничего объяснять, несмотря на ожидание пленных. Она и дальше попивала алкоголь, глядя то на руки, то и вовсе на руки своего пленника.

Возникло некое ощущение, словно девушка чего-то стыдится, словно не хочет говорить, в чём дело, словно из-за этого она чего-то в итоге лишится. Томас попробовал отогнать от себя такие мысли. Явно проблема в другом, очень важная, потому его подруга так нервничает, насколько он видел.

Но тут в её глазах появилась резкая решительность, смешанная со злостью. Нечто исчезло раз и навсегда в ней, так что она ответила ему:

– Ты выбрал не меня…

Томас нахмурился. Что бы это могло значить? О чём она говорит?

Он сидел, ожидая дальнейших разъяснений.

«Келли, давай же, объясни! Ты ведь моя самая лучшая подруга, я никогда бы не обидел тебя, ты что! Не молчи… Не мол..!»

– После стольких лет и усилий. Ты выбрал… не меня, – в пустоту, в полной прострации сказала Келли, будто сейчас до конца осознавая это, прерывая поток его мыслей.

Повисло долгое молчание. Барбара, сдвинув брови в непонимании, смотрела то на жениха, то на его подругу, явно сбрендившую, как она считала.

Келли в полном несчастье осунулась, смотря в одну точку на полу. В затруднении находился Томас, что, не отрываясь, уставился на подругу. Но вдруг он вспомнил, отчего понял, что она имеет ввиду, и это его довольно сильно расстроило.

– Келли, о, нет… – со вздохом пленник покачал головой и на секунду прикрыл глаза. – Милая, мы давно обсуждали это. Как же так?.. Ещё три года назад ты сама сказала мне, что всё нормально, всё прошло, что ты ничего не чувствуешь! Ты ведь даже, по твоим словам, кого-то нашла себе!.. Я ведь думал, что всё отлично, ты, наконец, стала свободна от навязчивого чувства, и что же теперь? Это всё было враньём? Даже если так, я задолго, даже до того момента, расставил с тобой всё по местам, я не мог быть с тобой. Но, даже несмотря на это, я твой лучший друг! Почему ты не сказала мне, мы бы всё с тобой решили, я бы попытался помочь, ты же знаешь!

– ДА ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ?! – заорала на весь дом Келли, подорвавшись со своего места и швырнув на пол несчастный стакан; тот в несчастье разбился. Слушая до этого Томаса, она меняла одно выражение лица на другое, но под конец чужой тирады она просто взорвалась. Как хороший друг – считала Келли, – он мог бы не обсуждать это при Барбаре и подойти к делу спокойнее, но поведение Келли вывело его, и вот последствия: девушка в ярости. А он не в том положении, чтобы быть неспокойным. Жалкая ирония и обычная безвыходность.

– Как бы ты помог?! Купил бы мне пирог и затолкал в глотку, пытаясь задобрить, словно ребёнка, при этом доводя до слёз?! И что потом?! Поскорее бы попытался уйти, чтобы поставить себе невидимую галочку улаженного дела?! Это ты хотел сделать?! Как-то меня «отвлечь»?!

Она отшвырнула стул, перевернула низенький кофейный столик, который до этого стоял между пленными, подошла к нему и отчаянно жестикулировала.

– Ты не в состоянии понять, что это длится со мной, больше чем три года, чем пять лет, чем десять лет?!

Томас не сразу признался себе, но он испугался Келли. Она ещё никогда не была такой при нём, никогда он её такую не видел; ровно как и тот взгляд, которым она одарила его до этого. Всё больше он убеждался, что перед ним сейчас совершенно другой, незнакомый ему человек. И как говорить с ним, что самое страшное, – он не знал. А решать что-то надо было. Не она сидит перед ним, прикреплённая к стулу.

«Но неужели, – подумал он. – Неужели она, действительно она всё сделала это? Только потому, что я выбрал не её? Действительно она?.. Не могу… поверить в это».

– Ты тупой идиот! Это – то чувство, от которого не отвлечься! Особенно если это длится так долго! – Переведя дыхание, Келли с безумным взглядом покачивалась из одной стороны в другую. – Тебя так легко поставить в беспечность! – уже тише сказала она. – Всего-то надо было немного приврать – и ты поверил! – с мерзостью она глянула на него. – Ты даже не спрашивал, кто он, откуда, сколько ему лет, ничего! Ты поставил себе, как и всегда, невидимую галочку и всё! Проблема решена! Настолько тебе плевать! Ибо я была для тебя всегда лишь проблемой! – Девушка вновь кричала, по щекам скатывались назойливые слёзы. – И это факт, что ты даже ни о чём не поинтересовался у меня тогда! Тебе было плевать!

Упав на пол, Келли горько заплакала, вновь спрятав своё лицо. Она дрожала от охвативших её рыданий, такая несчастная, безумная от своего горя, как единственный трепещущий лист, не упавший с ветки в позднюю осень. Девушка убивалась в своём несчастье перед ними, ничего непонимающими, напуганными, ещё не до конца пришедшими в себя, особенно после услышанного.

Не скрывая при этом своего удивления, Барбара, несмотря на боль в голове, сидела с открытым ртом. Никогда такого она ещё не видела, в целом для неё подобные проявления чувств было чуждым. Хоть никто и не знал этого…

В смятении Том отчасти признался себе, что Келли права, оттого он чувствовал себя раздавленным, ибо всё это было ужасно.

«Я не могу сказать слова против… Неужели… я действительно так ужасен?.. Она ведь… Она ведь, и правда, п-права..?»

– Ты избавился тогда от меня… – через ладони всхлипнула Келли. – Ты бросил все мои чистые, открытые чувства… Ради этого!

Внезапный крик напугал пленников. Со злобой глядя на Томаса, Келли указывала дрожащим пальцем на шокированную Барбару. Последняя в ужасе, смешанном с шоком, смотрела на палец, что тыкал в её сторону. Неужели это про неё – считала Барбара – как такое могло быть?

– Да! Ради ЭТОГО! – с мерзким отвращением прошипела девушка, уже глядя на его будущую жену. – Ты променял всё на пару дойных сисек побольше! – Келли медленно поднялась, подходя к перепуганной пленнице. – Ради ботоксных губ, которыми она сосала чьи-то члены! Ради округлого зада, который она накачала, наверняка приседая на чужого дружка! – слащаво сказала она, качая головой в знак согласия своим словам, хотя на деле испытывала величайшее отвращение не только от своих слов, но и от девушки впереди себя в целом.