– Нет, хочу в окно смотреть.

– Хорошо, деточка, я тоже любила смотреть в окно в твоем возрасте.

Иринка передернула плечами и отвернулась к почти уже ушедшему за горизонт солнцу и темному лесу. Попыталась представить, как мелькает за деревьями огонек. Это горит маленький костер, который развела мама, чтобы она нашла ее в темном лесу и вывела из чащи. Но вдохновение пропало. Девочка вздохнула. Посмотрела на попутчицу. Та уже легла, достала из сумки планшет.

– Я в туалет, – сказала Иринка и выскользнула из купе, тихо закрыв за собой дверь. Развернулась к окну и замерла. Здесь, с другой стороны поезда, небо по-прежнему полыхало алым, розовым и лиловым. Облака тянулись по нему, словно далекие острова, увенчанные волшебными замками. Из приоткрытого окна пахло железной дорогой и вечерней прохладой. Девочка взялась ладонями за край оконной рамы, встала на цыпочки, вдыхая воздух. Ей хотелось улететь на облачные острова, раствориться в запахах леса. Раздался щебет, затем резкий крик. Кто-то произнес, странно выговаривая слова:

– Куда ты пошел?

Рядом кашлянули. Ирина открыла глаза, быстро вытерла слезы. На нее внимательно и недовольно смотрел высокий худощавый мужчина с тонкими усиками и давно не стриженными светлыми чуть вьющимися волосами, спадающими на скуластое лицо.

– Что ты здесь делаешь? – Хриплым голосом резко спросил он, прокашлялся и тут же поправился. – Извините, я, кажется, ошибся. Перепутал вас с одной знакомой.

Из соседнего купе донесся раскатистый хохот и выкрик:

– Невинное дитя! Чистая душа! Хватай её, хватай!

Иринка вздрогнула, обернулась, попыталась увидеть того, кто кричал, но дверь была плотно закрыта. Она заколебалась, но любопытство пересилило.

– У вас там попугай? – Спросила девочка. – Вы фокусник, да?

– Да, – мужчина слабо улыбнулся. – Что-то вроде. Можете посмотреть.

Он приоткрыл дверь. По столу в купе важно расхаживал большой серый попугай. Иринка заметила, что на ноге у него было кожаное колечко, от которого тянулась куда-то под стол тонкая блестящая цепочка. Птица покосилась на нее ярко-желтым глазом, чирикнула и резко замахав крыльями, закричала петухом так, что у нее зазвенело в ушах.

Мужчина подскочил к двери, закрыл ее, прижался к ней спиной, нервно улыбнулся Ирине:

– Извините, он перевозбужден, слишком долго мы путешествуем.

– Вы отстали от цирка? – спросила девочка.

– От цирка? – переспросил мужчина и облизнул губы. Попугай за дверью захохотал бешено, что-то упало и разбилось. – Да, отстал. Я болел. Теперь вот догоняю. Извините, мне пора.

Он приоткрыл дверь и юркнул в узкую щель. Ирина покачала головой. Развернулась к закату. Облачные острова всё еще плыли по алому морю. Она пошла по коридору вдоль окна, представляя, что шагает по узкому мосту над горной рекой. Больше всего ей хотелось, чтобы этот мост не кончался.

Она дошла до туалета, подергала ручку. Заперто. Нахмурилась с досадой. Увидела надпись «От себя», налегла на дверь всем телом и ввалилась в туалет. За окном проплывала черная осенняя ночь. Ирина замерла. Посмотрела в коридор. За окнами по-прежнему пылал закат. Посмотрела в окно туалета. Там была ночь.

Она развернулась и побежала обратно. Зачем-то остановилась возле купе фокусника, прислушиваясь. Колеса теперь звучали как-то иначе, приглушенно, словно во сне. Поезд дернулся и дверь приоткрылась.

– Ты ведь всё это нарочно подстроил, признайся? – Зло выговаривал кому-то фокусник. – Девчонка здесь. Такое не может быть совпадением!

– Ты мне льстишь, – отвечающий хохотнул насмешливо. – Я в этом облике мало что могу.

– Я знаю, как ты можешь лгать, нечистый! – взвизгнул артист. – Не обманывай меня! Мы вчера были в больнице и видели ее там у кровати матери. А теперь она едет с нами. Дитя может почувствовать, что мы везем. Может помешать нам.

– А может и помочь! Дети и юные девушки – всегда были отличными ключами. Если ты, конечно, захочешь ей воспользоваться.

– У меня уже есть один ключ! Я не хочу тащить еще и ее за собой! Она же может всё испортить!

– Ну что ты за паникер! – Собеседник фокусника изумленно присвистнул. – Угораздило же связаться. В любом случае, она не сможет помешать, мы уже скоро приедем. Скорее всего она спит в своем купе, как и все остальные.

Иринка не выдержала, заглянула в щель. Фокусник стоял к ней спиной, оперевшись тонкими пальцами рук на стол и опустив голову вниз. Больше в купе никого не было.

– Он, наверное, с попугаем разговаривает, – догадалась девочка и тут поезд дернулся еще раз, так сильно, что она не удержалась и упала на четвереньки. Дверь в купе распахнулась, фокусник резко обернулся и увидел ее.

– Ой, – шепотом сказала Иринка. – Я запнулась и упала. А вы в больнице у мамы были, да? Вы ее знаете?

Фокусник застонал и сел, закрыв лицо руками. Попугай расхохотался. Иринка заметила, что один глаз у него стал черным, а второй – алым, как закат за окнами.

– Ты же сказал, что все уснули! – прошептал фокусник сквозь сомкнутые ладони.

– В купе – да, – чирикнул невозмутимо попугай и уткнулся клювом в крыло. – А она была в коридоре. Придется взять ее с собой.

– Ты прав, – фокусник выпрямился, подошел к Иринке, рывком вздернул на ноги, взял жесткими пальцами за подбородок, заставляя поднять лицо. – Девочка, хочешь помочь маме?

Глаза у него оказались блекло-голубые, взгляд пристальный. Ирина заметила, как он поджал губы, разглядывая ее, сглотнула и прошептала:

– Да, хочу. Скажите мне, что с ней? Она поправится? Я смогу найти в волшебной стране лекарство, чтобы вылечить ее?

– В волшебной стране?

– Да! Вы ведь волшебник?

Фокусник отпустил ее, отвернулся.

– Ты всё узнаешь. Пока я не могу тебе сказать. Пойдешь с нами.

Иринка посмотрела на попугая. Тот подмигнул ей жутким черным глазом из под крыла и притворился спящим. Фокусник не заметил этого. Он мрачно смотрел в угол купе.

– А что с тетей Светой и проводницей?

– Не волнуйся за них, они спят, – рассеянно ответил ей мужчина. – А мы скоро выйдем. Ты можешь сесть пока.

Девочка села. За окном по-прежнему было темно. Фокусник нервно постукивал пальцами по столу, потом стал обкусывать ногти, но увидел ее взгляд, спохватился, кашлянул, убрал руку.

– Прости, я очень взволнован.

– Почему?

– Твое присутствие – большой риск для меня. Для всех нас. Там, куда мы едем, людей не жалуют.

– Но вы же человек?

– Не совсем. Обычно я выгляжу иначе, – Фокусник щелкнул пальцами. – Понял! Нужно превратить тебя, скажем, в кролика или белую мышь!

Попугай вытащил голову из под крыла и с интересом уставился на фокусника. Тот сделал вид, что не заметил этого.

– Но я не хочу быть кроликом или мышкой! – Иринка сжала губы, чувствуя, как слезы подступают к глазам. – Я хочу быть собой!

– А маме ты помочь хочешь? – Фокусник зло уставился на нее.

– Хочу! – Ирина отвернулась к окну, пытаясь справиться со слезами. – Я всё сделаю. Но можно мне тогда стать лисичкой? Кофейной. Пожалуйста.

– Какой еще кофейной лисичкой!?

– Меня мама так называла, – девочка подняла вверх глаза, шмыгнула носом. – Лисичкой. Она кофе любит, а ей нельзя его. И я всё равно покупала в автомате на первом этаже в больнице и носила. На пятый этаж. По лестнице. Чтобы хоть запах был. А сейчас она там одна. И без кофе.

– Ладно, – фокусник ссутулился, мрачно махнул рукой. – Пусть будет кофейная лисичка. Ну, Жако, давай.

– Давааай? – вопросительно протянул попугай, наклонил голову на бок. Фокусник резко дернул за цепочку, которая была привязана к ноге птицы, вынуждая Жако захлопать крыльями, чтобы сохранить равновесие.

– Не притворяйся безмозглым! Делай, что тебе говорят! – Он схватил попугая руками за крылья, приподнял.

– Прекратите! Ему же больно! – Иринка подскочила к Фокуснику, дернула его за рукав. Артист выпустил птицу, угрюмо посмотрел на нее.

– Ты не знаешь, кого ты защищаешь. Он-то точно не вступится за тебя.