– Не спорь, – меня снова не стали слушать, один взглядом пронзительно-зеленых глаз давая понять, что возражения бесполезны и бессмысленны. Перевернув часы, байкер осмотрел клеймо фирмы, выдавленное на металле на обратной стороне. И перевел изумленный взгляд на меня, негромко протянув известное название. – «Децибел»?

– Ну, да, – кашлянув, невольно призналась, сунув ладони между коленей, опуская подбородок, невесть от чего чувствуя себя так, словно меня застали на месте преступления.

– Ты и магазин рок-атрибутики? – брови моего начальника изогнулись еще больше. – Я сейчас извиняюсь… но это как?

– Мой сосед, – невольно улыбнулась я, признаваясь в том, о чем обычно не распространялась мало знакомым людям, и уж точно не собственному руководству. – Для которого я мотоциклы фотографировала, помните? Мы с ним с детства дружим. Когда были подростками, он увлекся роком. Его даже Шутом из-за этого прозвали, он очень «Король и Шут» любит. И друзья у него такие же.

– И ты затесалась в эту сумасшедшую компанию? – уточнил Михаил Александрович, разглядывая меня с каким-то любопытством. И вдруг протянул так… укоризненно! – Ну, Арина…

– Что? – смущенно посмотрела я на него, уже не зная, куда деваться от стыда. И не понимая, за что, собственно, мне вообще сейчас стало стыдно!

– Ты мне сейчас полный разрыв шаблона устроила, ты в курсе? – добродушно усмехнулся вдруг байкер. Спрятав часы в карман джинс, он подкатился ближе и спокойно прихватил со стола чашку с уже, наверное, остывшим чаем.

– Скорее уже тогда когнитивный диссонанс, – мягко улыбаясь, привычно поправила я. Правда совсем не ожидала, что рокер вполне натурально поперхнется ароматным напитком после моих слов!

– Так, – прокашлявшись, владелец клуба откатился в сторону и, оставив кружку, вытянул из-под тарелки с бутербродом, тоже остывшим, бумажную салфетку. Вытер подбородок и, скомкав бумажку, посмотрел на меня, точнее на мой невинный взгляд. – Я от Чудища сей термин пару раз слышал… Может хоть ты объяснишь, что он значит? А то рыжая только ржет!

– А вы поймете? – посмотрела я на парня, слегка прищурившись. Желание безобидно подколоть собственного начальника билось о рамки приличия, но если честно, неудержимо рвалось наружу. Ну не могла я удержаться! Особенно после фразы, произнесенной обиженным тоном:

– Да вроде не дурак… Как-нибудь уж пойму!

– Хорошо, – пожала я плечами, с трудом пряча улыбку. И процитировала давно заученный наизусть, в общем-то, не самый сложный термин из тех, что приходилось выучить. – Когнитивный диссонанс – состояние психического дискомфорта индивида, вызванное столкновением в его сознании конфликтующих представлений: идей, верований, ценностей или эмоциональных реакций…

Ответом мне стала тишина.

А потом левая бровь рокера медленно, очень медленно поползла вверх. И раздался вполне закономерный вопрос:

– Чё?

– Ваша реакция на несоответствие между представленным и увиденным, – заталкивая поглубже желание расхохотаться, спокойно пояснила, медленно слезая со стола и потихоньку отступая к двери. И мне даже дали это сделать, в кой-то веки!

Проще говоря, пока владелец клуба находился в некотором подобии кратковременного ступора, мне удалось от него сбежать. И только у дверей меня остановил недоуменный вопрос:

– Ри-и-иш… А ты на кого учишься?

– На психолога, – тихо хихикнула я, глядя, как брови шефа снова устремляются вверх, к золотистым, слегка растрепанным волосам. И, увидев бездну удивления на лице байкера, покачала головой с деланным сожалением. – И снова тот самый когнитивный диссонанс… Приятного вечера, Михаил Александрович!

И сбежала, прижимая ладонь ко рту, чтобы не расхохотаться в голос.

Оказывается, вводить в недоумение собственное начальство так… приятно.

А главное, может хоть это отучит упрямого директора сажать меня на свой стол прямо посреди рабочего дня!

– Ну, Риша-а…- послышался вдруг в наушнике голос Олега Геннадьевича сквозь чей-то громовой хохот на заднем плане. И я, кажется, даже догадываюсь, чей именно! – Ну, выдала… тут тебе директор передать просил, что премию выписывает прямо сейчас. В двойном размере!

Вот же… Точно сплетники!

– С меня тройная, – раздался уже другой голос, но тоже руководства, и тоже знакомый. – Если добрые ручки Арины спасут меня от голодной, неминуемой смерти! Риш, кофе, принеси, а? И печенек! Побольше!

Остановившись уже возле лестницы, я только головой покачала, узнав просьбу нашего арт-директора, скорее напоминающую стоны умирающего, голодающего и обездоленного ребенка.

Ну точно, не клуб, а какой-то детский сад. Не больше и не меньше!

И почему именно мне досталось бегать по кабинетам рокеров, причем абсолютно всех, включая логово вечно ворчащего финансиста и прячущегося по углам сисадмина?

Только мне Женя сообщал, где он будет находиться, чтобы я приносила ему его любимый зеленый чай с лимоном. И хотя Олег Геннадьевич и раньше пытался у меня выпытать, где прячется его друг и работник, я всегда предпочитала тактично отмолчаться…

А теперь и подавно не скажу!

Сварив очередную порцию кофе, но уже в куда меньшем объеме и, добавив туда чуть-чуть кардамона, прихватила вазочку с имбирным печеньем, которое, по-моему, только для Александра и закупалось, я направилась в кабинет арт-директора, огибая танцпол по кругу, избегая попадать в толпу развлекающихся, хмельных гостей.

В небольшом помещении справа от сцены было светло, уютно, царил легкий хаос, но царила почти полная тишина. Два рабочих стола стояли друг напротив друга, а у дальней стены, напротив выхода, за стеклянной стенкой находилась небольшая звукозаписывающая студия. Там, в «предбаннике» за рабочим столом, стоящим возле пульта, обычно и пропадал наш ди-джей.

Его куда более шумные и не терпящие коллеги же предпочитали общество друг друга. Единственное окно за спиной арт-директора было закрыто плотными жалюзи, на столе стоял большой моноблок с клавиатурой, а сбоку на полу корзина, полная бумажных рулоном со схемами, рисунками и чертежами.

И если у Александра рабочая поверхность всегда находилась под завалами цветных карандашей, ручек и фломастеров, то у Ильи, нашего ведущего, столешница вместе с ноутбуком постоянно засыпалось ворохом отдельных листов с напечатанным текстом, горками смятых листочков и целыми, ровными стопками.

Специальные подставки с отделениями для бумаг априори пустовали.

– Ура, еда! – алчно покосился на меня арт-директор, активно потирая руки и засучивая рукава темно-синей толстовки с надписью кислотно-зеленого цвета, выведенной наклонными буквами. Английскую рок-группу со скрипачом в их составе, чье название было отображено на одежде рокера, признаться, я тоже любила.

– Разве это еда? – укоризненно покачала головой, выставляя на стол заказанное. И, не удержавшись, предложила. – Давайте я что-нибудь нормальное принесу?

– Не корми его, не заслужил! – вмешался в разговор высокий парень привлекательной внешности. Спортивного телосложения, с белыми волосами с объемной стрижкой и косой челкой, падающей на левый висок, он как-то сразу обращал на себя все внимание. А уж когда начинал говорить… от смеха обычно падали все! Илья был иногда невыносим, он даже в присутствие руководства мог довести ближе всех к нему стоящих коллег до приступа нервного смеха. И переязвить его могла, наверное, только Анна Сергеевна.

– Чой-то? – опешил от такой наглости арт-директор, едва не уронив любимую круглую, мягкую печенюшку в кружку с кофе. – С хрена ли загуляли, товарищ ведущий?

– А ты второго гитариста нашел? – как-то зло посмотрел на него Илья и снова принялся наворачивать круги по кабинету, явно не в силах сдержать эмоции и усидеть на месте. По-моему, он в принципе находиться в одном положении не мог. – Три месяца осталось, японский бог… Даже меньше! А у нас не то что конь, у нас еще ни хрена не завалялось! Как ты планируешь подготовиться? Ну как?

– Я тебе барабанщика нашел? – прищурился Саша в ответ. – Нашел! И клавишника. И бас-гитариста! Солист…