— И большое было приданное?

Нира отвернулась к окну.

— Возможно я и правда виновата в этой свадьбе. Будь приданное меньше, он бы на сестру не позарился. Но я-то хотела, чтобы она заинтересовала кого-то более обеспеченного, чтобы жилось ей легче. А она повелась на смазливое личико. Но тут уже ничего не поделаешь. Кого выбрала с тем пусть и живет.

— Если судить по твоему голосу с зятем ты не в лучших отношениях.

— А в каких можно быть отношениях с тем, кто пристает к тебе, когда его жена рожает? Который лезет к тебе под юбку, стоит зайти в сарай? Который пытается зажать тебя в углу дома, а когда жена это увидела, говорит, что это ты его соблазняешь?

— И что сестра? Кому верит?

Вместо ответа увидела печальную улыбку. Понятно кто забил всеми теми глупостями голову Ниры. По-видимому, Мелли очень похожа на мать, особенно характером. Женщина сев на диван, опять закрыла лицо руками, отдаваясь своему горю.

— Нира, посмотри на меня.

Для более сильного эффекта я встала напротив служанки, нависая над ней. Женщина подняла на меня заплаканные глаза.

— Ты не виновата в том, что те трое распутников напали на тебя. Также ты не виновата, что хозяин подставил тебя, а скорее всего даже продал. В том, что случилось с твоей матерью, ты также не виновата. Говорю тебе как мать, я бы поступила так же в надежде спасти своего ребенка. Любая нормальная мать сделает все, чтобы защитить свое дитя. Подумай, как бы ты сама поступила на ее месте. И стала бы обвинять потом своего ребенка во всех своих несчастьях?

— Она меня никогда не обвиняла. Она мне верила. Предлагала бросить работу и уехать куда-то подальше, где о нас никто ничего не знает, чтобы начать все с начала. Она пыталась доказать всем окружающим, что я чиста. Но все было бессмысленно. Никто не верил.

— Так в чем же дело? Почему не уехали?

— Ей было тяжело двигаться. Она бы не выдержала путешествия. Да и столь хорошо оплачиваемую работу я бы больше никогда не нашла. Мне же еще сестру надо было поднимать. И кто бы тогда помогал семье? На что бы мы жили? Просить Фоха найти новую работу? Так сколько шансов, что узнав, кто нам помогает (а люди по любому узнают), все не начнется заново? Или просить у него деньги? Так я и так не расплачусь с ним за его доброту до конца жизни.

— А он что-то просил взамен?

— Никогда. Даже не намекал. Он мой единственный друг. Мне рядом с ним хорошо и спокойно. Я знаю, что он меня не обманет, не подведет, всегда поможет и поддержит. И я стараюсь поступать так же.

— Неужели ты не понимаешь, что сестра тебя использует?

— Почему же не понимаю? Но у нее кроме меня больше никого нет. А у меня кроме нее.

— Нира, ты ошибаешься. В отличие от тебя у нее есть муж и дети. А вот у тебя никого нет, даже сестры. Потому что родные так не поступают. Хотя я соврала. Теперь у тебя есть я. И я больше не допущу неуважительного отношения к тебе кого бы то ни было. Ты поняла?

На меня смотрели благодарные глаза.

— Все, заканчивай мне здесь сырость разводить, пошли лучше погуляем в сад. Олдер, ты с нами?

Обернувшись к мужчине, все это время сидящему тихо, вопросительно посмотрела на него.

— А есть другие варианты? — мой охранник, усмехнувшись, подошел ко мне, чтобы вынести на улицу. Но я остановила его.

— Пока достаточно предложить мне руку, чтобы я могла на тебя опереться.

— Удивлен, обычно дамы предпочитают быть на руках, а не держаться за руку. Неужто я впал в немилость? Чем я провинился перед вами, моя госпожа?

И этот балагур принялся закатывать глаза, хватаясь за сердце, при этом лицо у него было таким несчастным, что смотреть на него без улыбки было нельзя. Поэтому мы обе улыбались.

— Пошли уже, клоун.

— Как будет угодно моей госпоже. Ваше желание для меня закон.

Подхватив под одну руку своего охранника, а под другую служанку, я обоим задорно подмигнула, громко приказывая:

— Ну что же, дети мои, а теперь все в сад.

Следующая неделя на удивление прошла спокойно. Кроме слуг, никого из постояльцев дворца за это время не встретила. При этом у себя в комнатах я не сидела. Старалась много гулять, исследовала все доступные помещения и чудесный сад. После долгого заточения в своей старой маленькой квартире эти прогулки вызывали эйфорию. Особенно тем фактом, что осуществляла я их самостоятельно. Не полностью, но к десятому дню моего пребывания в новом мире ходила своими двумя не меньше четырех часов в день. Правда, с перерывами и с помощью трости или облокотившись на Олдера (он никогда не разрешал мне прогуливаться самостоятельно), но все же этот факт неимоверно радовал. Не знаю, что в этом мире так влияло на меня, но сюда стоило попасть только уже из-за одного этого.

Чувствовать я себя стала намного лучше. Артрит и радикулит, которые особенно сильно меня мучили последние годы, отступили. Хотелось бы надеяться, что даже если не навсегда, то хотя бы надолго. Метеоризмы и другие проблемы кишечника также перестали беспокоить. А они мне в том мире доставляли время от времени неприятные минуты. Особенно когда правнуки были в гостях. Я это дело всегда старалась перевести в шутку, но осадок-то оставался. Зеркало тоже неожиданно порадовало. А оно этого очень давно не делало. Я посвежела. На первый взгляд казалось, сбросила лет десять и на второй, между прочим, так же. Считай уже почти невеста на выданье. Еще пока урюк, но глядишь, такими темпами перед смертью персиком успею стать.

О чем это я? Какое на выданье? У меня же здесь вроде как муж имеется. Молоденький. Небось рассчитывает, что достойнейшая его не сегодня-завтра представится, а я тут цвести надумала. А нечего было пытаться молодух красть.

Подмигнув своему отражению, пошла в гостиную, где меня ждал завтрак.

— Доброе утро, Анна Николаевна.

Олдер уже уминал теплые пирожки с чаем.

— Доброе. Что у нас тут?

Повернув ко мне пирожок, чтобы я могла увидеть начинку, охранник откусил от него новый кусочек.

— Мясо. Понятно. А с чем еще есть? — поглядывая на тележку, поинтересовалась у Ниры.

— Вам сладкий?

Хорошо, когда можно не волноваться по поводу фигуры. Улыбнувшись служанке, кивнула головой. Вот люблю с утра сладенькое. А у них тут такие фруктовые начинки, что пальчики оближешь. Нира уже знает, что мне нравится. Поэтому передо мной тут же выросла тарелочка с булочками. Указывая на каждый из них, она стала называть с чем они. На аппетит я здесь не жалуюсь, а вставная челюсть помогает мне все хорошо пережевывать. Не зря я за нее три пенсии отдала. Стоит она своих денег. А то иначе кроме жидких кашек мне ничего не светило бы. Вспомнив потрясенное лицо Ниры, когда она первый раз увидела мою челюсть в чаше с водой, усмехнулась и, впившись искусственными зубами в мягкую булочку с сочной начинкой, от удовольствия прикрыла глаза. Хороший повар у эйра. Я даже как-то после очередного его шедевра сходила на кухню ради того, чтобы высказать ему мое восхищение. Мужчина оценил. Теперь он нас время от времени отдельно балует всякой вкусняшкой. Доброе слово не только собаке приятно, но и здоровому взрослому мужику, особенно если оно заслужено, но никто не удосуживается его сказать.