– Вас не обижают тут? – Он сурово глядел на кавказцев.

– Нет-нет, я из Москвы приехала только что, ребята мне как раз объясняли, где тут снять комнату.

– Комнату? У них? Не советую, тараканов в Москву себе навезете.

– Эй, брат, зачем так говоришь, а?

– Кто тебе тут брат? – строго, но спокойно уточнил Кузьма.

– А может, есть без тараканов? – испуганно спросила журналистка и перевела взгляд с Кузьмы на кавказцев.

– Конечно есть, не слушайте его! – сказал самый молодой. – Комната чистая, евроремонт…

Но Кузьма придвинулся к Кате ближе и доверительно проговорил:

– Нет, так не пойдет, советую вам гостиницу. Самая лучшая у нас – “Русалочка”, у моря стоит, я провожу.

– Хорошо, – согласилась она, поколебавшись. – Извините, ребята.

Девушка улыбнулась, и все четверо мужчин почувствовали себя настолько счастливыми, что потенциальный конфликт так и не разразился. Когда же затмение красотой стало проходить, Катя, Кузьма и Борька были слишком далеко, чтобы догонять их.

– Славные ребята, воспитанные, – сказала журналистка.

– Эти? С ними надо ухо востро держать. Эй, Борька, ко мне!

– Какой прекрасный пес!

Катя опустилась на корточки и принялась гладить Борьку. Тот вначале обнюхивал ее с недоверием – от девушки пахло духами и косметикой, – но постепенно привык и завилял хвостом.

– Да, это мой Борька. Дождался. Хоть он, – пробормотал Кузьма.

Катя пару минут знакомилась с Борькой.

– Немного не собачье имя, но просто отличный пес!

– Не собачье? А чье же?

– Ну… даже не знаю, – она сильно смутилась. – Я бы скорее ждала, что так хрюшку будут звать.

– Свинью?!

– Да я шучу, – Катя засмеялась, и Кузьма ответил невольным смехом: сопротивляться ее улыбке было действительно невозможно. – Наоборот, очень человеческое имя. А почему он вас ждал? Вы уезжали?

– Уезжал по работе.

– Далеко?

– Про осаду Одессы слышали? Вот туда.

– Туда-а? – Катя остановилась посреди дороги. – Так я поэтому здесь! Я вас и искала, получается!

– Меня?

– Ну да! Ветерана этой войны! Мне дали несколько адресов в Минобороны, неофициально, сказали, можно попробовать отсюда. Я хочу написать об этом большой материал!

– Об Одессе?

– Вообще о гибридной войне.

– О какой-какой войне?

– Гибридной. – Девушка на мгновение взяла его за руку и терпеливо объяснила: – Гибридная война – это понятие. Это такая смешанная война, когда и обычная, и малая, и информационная, и кибер-война. Как сейчас у России.

– С украми идет обычная война, – хмуро сказал Кузьма, – не малая. Просто об этом как-то больше не говорят. Я понимаю, нельзя официально, но… раньше-то говорили, а сейчас типа западло стало. Я слушал радио – ни одной новости про это, а мальчишки умирают…

– Это очень важная тема, вы правы! Но в Одессе лишь один из театров. Самый важный, но не единственный! Я так хочу обо всем это написать хороший материал! Я вообще думаю из этого сделать диссертацию. Или книгу. Или диссертацию и книгу, я еще не решила! – с восторгом тараторила Катя. – Но я точно хотела начать с разговора с ветераном. Я, правда, сначала искала ветерана Ближнего Востока, но мне сказали, что по тамошним пока рано писать, им еще нельзя говорить… И тогда я стала искать ветеранов Одессы, и мне посоветовали съездить сюда. Говорят, здесь в округе Геленджика сразу несколько человек живет. И вот я вас сразу нашла! Как вас зовут?

– Кузьма.

– Кузьма? Тот самый Кузьма?! Герой батальона “Смерч”?

– Ну, геройская звезда имеется…

– Так это ваш отряд занял Одесский вокзал и потом оборонял от контрнаступления! Вы командовали последним штурмом и десятинедельной обороной?!

Кузьма лишь хмуро расчесывал щетину. Несколько секунд девушка стояла в растерянности, соображая что-то, потом ее лицо прояснила самодовольная улыбка. Кузьме стало не по себе. Он будто снова участвовал в игре каких-то чуждых сил, которые пытались управлять им в Одессе и о сути которых он лишь смутно догадывался.

– Когда ты приехала?

– Всего час назад! Можно взять у вас интервью?

– Вот ты… Господи, да можно, конечно… Постой, а гостиница?

– Гостиница подождет!

– А где, кстати, твои вещи?

– В камеру хранения на автовокзале сдала, чтобы жилье искать налегке. Да неважно все это – мне надо срочно с вами поговорить!

По ее сверкающим глазам Кузьма понял, что вряд ли отвертится, и напрягся. Раньше он никогда не давал интервью и помнил, что на фронте не очень-то любили читать непутевые статьи с гражданки, даже если их писал бывший военный.

– Прямо здесь, что ли? – спросил Кузьма с надеждой, что удастся отсрочить.

Катя стремительно изучила местность, проверила что-то в телефоне и объявила, что они пойдут в KFC.

– В кэ-эф чего? – не понял Кузьма. Когда он уезжал добровольцем, такого еще у них не было, но KFC действительно открылось, и Катя привела его, сверяясь с картой в телефоне.

– Скажите, что вы хотите, пожалуйста, я вам все куплю.

– Вот еще! – возмутился Кузьма.

– С собаками внутрь все равно нельзя.

– Тогда я ничего не буду.

Фаст-фуд открыли на единственном оживленном перекрестке Края, пластиковая вывеска красовалась напротив Дома культуры, сотворенного советскими строителями, знавшими толк в обстоятельной архитектуре. Кузьма чувствовал себя не в своей тарелке, поскольку тут сидели только кавказцы (они же, судя по всему, и держали точку) и малочисленные школьники. Катя появилась с подносом: принесла ему стакан чая и какой-то бутерброд, а Борьке воды в пластиковой миске и несколько кусочков курицы (пес обнюхал их с недоверием и есть не стал). Себе она купила салат, но не стала даже открывать, а сразу достала блокнот, диктофон и сообщила:

– Я очень волнуюсь, поэтому заранее извините.

– Хорошо.

– Я не буду сразу все спрашивать. Разобьем интервью на несколько частей, ладно? Тем более вам точно есть что рассказать, и мы за раз не управимся.

– Согласен.

– Я буду задавать вопросы, а вы просто говорите то, что считаете нужным. Можно кратко, можно развернуто, ладно? Если трудно ответить, скажите первое, что приходит в голову. А если хотите – можно пропускать вопрос.

С каждым уточнением, хотя звучали они весьма лояльно, Кузьма напрягался все сильнее. Он чувствовал, что его затягивают на территорию, где он никогда не бывал, и там он окажется беззащитным. Но выразить опасение и даже признаться себе в нем Кузьма не мог, поэтому стиснул зубы и ждал.

– А, и вот еще. Вы мне даете разрешение на публикацию?

– Ну да, видимо…

– Я вам пришлю материал, и вы можете письменно заявить правки, договорились? Но после исправлений я могу публиковать на любом носителе, хорошо?

– Ну хорошо.

– Супер! Отлично, тогда поехали.

Артем Стрельцов набрал полную грудь морского воздуха. Было странно вдыхать такой же запах, как в Одессе, но находиться в мирном цветущем городе, среди здоровых, беззаботных людей. Он пробирался через рынок, раскинувшийся на площади перед вокзалом, и испытывал смешанные чувства. С одной стороны, радостно было видеть столько молодых, счастливых лиц, с другой – он никак не мог привыкнуть. Казалось бы, прошел не один месяц, как он возвратился из осажденного города, и пора бы тоже почувствовать себя гражданским, но Стрельцов все еще не был своим среди людей.

Он пробрался через рыночную сутолоку на другой конец площади и отыскал автобусную остановку. Но оттуда отходили лишь городские автобусы – пришлось возвращаться в толпу, чтобы встать в очередь к киоску, отпускавшему билеты на междугородние машины. Несколько десятков человек уже стояли за билетами – в основном пассажиры того же поезда, каким прибыл Стрельцов, – рынок то и дело пытался разорвать очередь, утянуть кого-нибудь в гущу торговли. Стрельцов несколько раз терял из вида лысого старичка, за которым занял, и постоянно посматривал на телефон. Наконец она позвонила. Стрельцов объяснил, где находится. Марина пришла. В мирной жизни они понимали друг друга без слов, поэтому простояли большую часть времени в молчании. Когда до киоска осталось недолго, Марина сказала: