– Надеюсь, у него на море попрохладнее.

– Да уж, – Стрельцов в очередной раз вытер со лба пот. – Два билета до Края.

Продавщица приняла деньги и дала ему маленькие талончики, напечатанные на тонкой бумаге.

– Сколько ехать? – спросила Марина.

– По карте километров восемьдесят. Посмотрим.

Стрельцов нашел на другой стороне рынка тесный оранжевый автобус с надписью “Край” на лобовом стекле. Он пропустил Марину к окну, а сам сел у прохода. Несколько человек хотели занять ее место, но он упрямо говорил: “У меня два места”, и они уходили с ворчанием. Никто не видел Марину, кроме него.

Дорогой они почти не разговаривали. Марина глядела на природу, проносящуюся за стеклом, а Стрельцов – на Марину. Он многое отдал, чтобы она никогда не покидала его, но теперь самое главное было рядом, а остальное можно наверстать. До войны у него было много планов. Почему-то казалось, что достаточно отработать контракт, вернуться и можно будет приступить к их исполнению. Но оказалось, что не все так просто, вина и ненависть крепко держали его. Его командир, самый лихой и сильный человек в батальоне, в своих историях тысячу раз повторял это название – Край.

По пути автобус делал остановки: люди выходили, садились новые. Очередной мужчина чуть не повздорил со Стрельцовым насчет свободного сиденья – тогда он посмотрел на пассажира другим, принесенным с войны взглядом, и тот моментально замолчал и сел на свободное место поодаль.

После этого крохотного происшествия Стрельцов поймал на себе насмешливый взгляд одного из попутчиков, сидевшего по правую руку, через проход. Пока остальные смотрели в окно или дремали, тот разглядывал его одного и его пустое место рядом.

– Что это он пялится на тебя? – раздраженно спросила Марина. – Эдак он и про меня догадается.

– Не волнуйся. Это невозможно.

– Я только для тебя тут, – с ревностью прошептала Марина, кладя голову ему на плечо.

– Я знаю. Всё в порядке.

Но он почувствовал, что Марина права. Незнакомец глядел остро, и хотя не существовало людей, способных увидеть ее, этот походил на того, кто может быть ей опасен.

– Что тебе надо? – не выдержал Стрельцов, когда поймал взгляд мужчины в очередной раз.

– Надо? – Тот надменно поднял бровь и скривил лицо в презрительной усмешке. – Ничего от вас. Наблюдаю красивый вид.

– У тебя свое окно. Вот там и наблюдай.

– Каждый смотрит куда хочет. Или в этой местности не так? – с плохо скрываемым раздражением сказал мужчина. – Она какая-то особенная?

– Ах ты… – прошипела Марина, будто приняла слово “она” на свой счет.

– Я не отсюда.

– И я. – Оба помолчали. – Я, молодой человек, из Москвы, а там можно смотреть куда нравится, – сообщил незнакомец, и Стрельцов невольно улыбнулся, ведь он сам прибыл из столицы.

Москвич выдержал его взгляд с бесстрастным видом. Тогда руки Стрельцова постепенно налились злой, не ошибающейся силой – той, которая на фронте превращала их в инструмент смерти.

– Как тебя зовут? – Изменился и его голос.

– Нестор. Художник.

– Нестор. Москвич, художник, любитель свободы… – негромко произнес Стрельцов, словно предлагая смерти жертву. – Отвернись-ка. Просить больше не буду.

Наконец страх пробил защиту мужчины. Передернув плечами, он опустил взгляд на экран телефона, потом стал смотреть в свое окно, как было велено.

– Пялься на природу, на небо, на уточек и чаек, – прошипела вслед Марина. Стрельцов мысленно провел рукой по ее волосам. Вскоре Марина повеселела, и они позабыли о неприятном столкновении. Больше сосед ни разу не повернул к ним головы, но изредка Стрельцов ощущал скользящий насмешливый взгляд, задевавший его и девушку.

Через час дорога сузилась, запетляла по серпантину, а потом вдруг вывела на безымянную высоту, откуда стало видно бескрайнее лиловое море и вонзающийся в него мыс, на наконечнике которого стоял поселок.

До Края доехало всего семеро, считая художника и Марину.

– Ну как тебе?

– Сам же видишь.

Стрельцов отправился разыскивать дом Кузьмы.

– Я ему пока не буду говорить про тебя.

– Понимаю.

– Точно? Ты только не обижайся.

– Слушай, я же призрак, – раздраженно ответила Марина.

– Не говори так.

– Тогда не думай так… Зачем ты идешь к нему с открытым забралом? Ты же боишься встречи.

– Не боюсь.

Марина слабо улыбнулась и не ответила. Почти стемнело, когда им повстречался на улице человек, подсказавший адрес Кузьмы. Они доехали на последней маршрутке, шедшей в ту сторону.

– Большой дом.

– Не соврал, – согласился Стрельцов. – Слышишь море? Не придумывал командир – стоит почти на берегу.

– Вообще-то мне не нравится, – сообщила Марина, разглядев получше. – Старый, обшарпанный, все заросло, не ухаживают за ним, на участке не работают…

– Я думаю, если он пустит нас жить…

– Давай в гостинице остановимся? А вернемся завтра…

Он продолжил смотреть на дом. Что не так? Два этажа, большие окна, крыша свежевыкрашенная, а остальное не так важно.

– Молчишь? Вот так всегда. Так и знала, что этим закончится. Ты обещал мне, помнишь?

– Помню. Только я не обещал во всем тебя слушаться. Я говорил, что буду с тобой советоваться, учитывать твое мнение…

– Я так и знала! – воскликнула Марина.

Стрельцов уже набрал в легкие воздуха, чтобы возразить, но тут дверь отворилась и на участок вылилось много электрического света. На порог вышел старый мужчина.

– Эй, ты кто?! – с опаской крикнул он.

– Я Артем! Кузьма здесь живет?

– А, Кузьма тебе нужен? Да, живет. – Старческий голос звучал недовольно. – Только его нет. Ты из его приятелей?

– Ну как “из приятелей”… Служили вместе.

– Понятно, – старик задумался, но потом сказал: – Ну, заходи тогда, подождем его.

– Пойдешь? – тихо спросил Стрельцов у Марины. Она молчала. – Слушай, перестань, это просто дом. Дом как дом. Надо зайти познакомиться, а потом можем уехать, искать место в гостинице.

– Зачем мы приехали к нему? Надо было все разузнать, а уже потом являться!.. – скороговоркой сказала Марина. – У меня плохое предчувствие про этот дом, про этот поселок…

– Эй, ты что-то говоришь? Я не слышу.

Было поздно менять решение. Стрельцов пошел к свету, позволив Марине на время исчезнуть. Он познакомился со стариком, которого звали Романом Петровичем, и очутился на кухне.

– Ты не похож на других его дружков, – заметил дед. – Хотя я теперь уже ничего не знаю.

– В смысле?

– Что “в смысле”? Налить тебе?

– Давайте, – Стрельцов постарался скрыть облегчение – он очень хотел, чтобы ему предложили выпить.

Дед чинно поставил на стол бутылку и рюмки, нарезал закусок, разлил.

– За мир? – предложил он. Стрельцов кивнул, чокнулись.

– Кто это? – спросил он, поворачивая голову. Он почувствовал чье-то присутствие в неосвещенной части коридора.

– А, это Полинка. Дочка Кузьмы.

– Да, он рассказывал. Редко, правда.

– Совсем ты на них не похож. Давай еще выпьем.

Они еще выпили.

– Чем он занят нынче? – терпеливо спросил Стрельцов.

– Да собрал себе шайку-лейку, – раздраженно объяснил дед. – Тоже служили с ним там. Кое-как заставил их не торчать тут, при ребенке. Так теперь Кузьмы тут почти не застанешь. Всё что-то устраивают, обсуждают… Наверно, он захочет тебя к ним приписать.

Стрельцов опустил взгляд на стакан, чтобы скрыть, как насторожила его эта новость. Он не ожидал, что найдет Кузьму уже собравшим на гражданке новый отряд.

– Я ненадолго, повидать его, – сказал он, когда еще выпили. – Я поработал после дембеля в Москве, но сейчас понимаю, что нужно время отдохнуть, а Кузьма, пока служили, всех звал… Вот я и подумал… Вы извините, что я как снег на голову. На самом деле мы остановимся в отеле.

– А ты с кем-то?

– А, не, я оговорился.

– Понимаю. Давай еще… А кем ты там служил, Артем?

– Снайпером.