Он достаёт из небольшой сумочки влажные салфетки, зеркало и начинает аккуратно убирать краску со своего лица. Постепенно гламурная дива исчезает со сцены, Илья теперь вполне похож на парня, если бы не был так похож на девушку.
Тут к нам подъезжает какое-то существо с розовыми волосами на велосипеде, с рюкзаком через плечо.
— Витенька, детка, — капризным голосом обращается к нему Илай. — Ты слишком медленно ездишь на своём драндулете.
— Да я гнал изо всех сил, — оправдывается Витенька, заискивающе заглядывая Фролову в глаза. — Вот твои кроссовки.
Илья переобувается, отдаёт босоножки своему розоватому другу и смотрит на нас:
— Я готов. Хайпанём немножко?
Нашу с Викой сцену, где мы отчаянно ссоримся, мы снимаем достаточно быстро — всё продумано, роли расписаны, затруднений не возникает. Моё гневное решение найти кого-то тут же, в парке, потом быстрый шаг в сторону девушки, идущей перед нами и резкий рывок её за плечо к себе — тоже проходит без осложнений.
Глючить меня начинает после слов: «Выходи за меня», после которых тут же должен последовать поцелуй. Произойти это должно так быстро, чтобы ни я, ни зритель не успели рассмотреть лицо девушки.
Первый дубль.
«Выходи за меня»… Синие глаза Илая распахиваются мне навстречу, губы приоткрываются, а я стою напротив него с бьющимся в горле сердцем и не могу сделать ни одного движения… «Камера, стоп!»
Второй дубль.
«Выходи за меня»… Всего-то пара сантиметров, что мне надо преодолеть, чтобы просто прижаться к его губам, но эта пара сантиметров превращается в Гранд-Каньон, который не перемахнуть на одном дыхании… «Камера, стоп!»
Пятый дубль.
«Выходи за меня»… сразу «Камера, стоп!»
Десятый дубль.
«Выходи за меня»… Илай уже смотрит на меня с сочувствием:
— Слушай, я не могу сам это сделать. Это будет вне логики фильма. Он её повернул к себе, а она сразу впилась ему в губы. Это тебе не «Сумерки», детка. Тут придётся тебе самому напрячься. Что ты делаешь из этого проблему?
Хорошо ему говорить, для него-то вообще, как я понимаю, проблем в этом мире не существует. В каких он там у нас фильмах снимается? С каких он, интересно было бы знать, съёмок приехал. Чёрт!
— Ну слушай, — успокаивающе продолжает Илай. — Я же тебе предлагал порепетировать — ты отказался. Может, всё же отойдём за кустики?
Тут Фролов не выдерживает и фыркает.
— За кустики ты вон, с Витенькой своим иди, — вяло огрызаюсь я.
— Ревнуешь, сладкий? — ухмыляется Илья. — Не ревнуй, Витенька — это так, подай-принеси. Любит меня, что поделать.
— Слушайте, времени уже дохрена. Давайте уже снимем, что ли, эту порнуху, и по домам? — Генка раздражённо смотрит на часы.
Всё, надо взять себя в руки. Как меня учил отец? Если чего-то боишься, то делать надо сразу, пока страх не одолел тебя. Это как с обрыва в море. Главное — не думать. Ты бежишь и не даёшь себе возможности остановиться. Только не думать. Ни секунды на размышление — только тогда всё получится.
Это как прыжок с парашютом. Задумаешься и не сможешь сделать этот шаг в бездну. Ну же, соберись, соберись, мать твою.
«Выходи за меня»… и тут же, ни секунды, ни вздоха между словами и действием
«Выходи за меня»… и сразу же прижимаюсь к сухим губам, тут же раскрывающимся в ответном поцелуе. Сразу бросает в такой жар, что не выдержал бы никакой термометр, а губы мои сейчас — единственная эрогенная зона на всём моём теле. Мои пальцы уже путаются в длинных волосах, закручивают их в кулак — такое звериное удовлетворение накрывает меня от этого жеста, я слишком часто представлял себе это действие.
Нет, это не имитация поцелуя, подлец Илай и тут обманул меня. Это начало самого разнузданного порнофильма, потому что он всасывается в мои губы так, будто кайфует от этого не меньше моего. Его язык уже в моём рту, а мне даже мысль на ум не приходит, что надо оттолкнуть его, прекратить это безумие, остановить этот летящий на всех парах бронепоезд прямо в жерло вулкана.
Остановись, остановись… нет! Никогда не останавливайся!
Этому поцелую нет предела, он бесконечен во времени и пространстве, Илья прижимается ко мне всем телом, сжимает моё лицо в ладонях, а в моих лёгких уже заканчивается воздух, но мне плевать, потому что мне не хочется, чтобы он останавливался, чтобы мы вернулись сейчас из этого сюрреалистического полёта на постылую землю.
Но тут сам Фролов отстраняется от меня и смотрит мне в глаза каким-то до ужаса потерянным взглядом, каким взглядом смотрю я на него сейчас — этого я не знаю, но вид у меня, скорее всего, охуевший до неприличия.
Вокруг замерла в каменном невмешательстве наша команда… а мы по-прежнему одни в этой Вселенной, потому что я всё ещё обнимаю его, а он прижимается ко мне.
Первым в себя приходит Сафар, который шипит:
— Да отлепись ты, блядь, от него.
Я отодвигаю Илью от себя и отворачиваюсь от него. Позади нас стоит Вика с расширенными глазами от одной ей понятной эмоции и прижатой ко рту рукой.
========== Часть 8 ==========
Последние кадры мы снимаем в гробовом молчании, работы осталось на чуть-чуть, так что это занимает совсем немного времени — пара кадров с крупным планом лиц: растерянное Илая, ошеломлённое моё, изумлённое Вики. Затем Генка, сворачивая аппаратуру, говорит, не глядя нам в глаза:
— Ну, остальное мы уже обработаем сами: порежем как надо, — тут он на мгновение бросает на меня быстрый взгляд, — уберём ненужное, Сафар над звуком поработает, но, в принципе, дело сделано, так что можно от души нажраться. Не знаю как вы, а я планирую.
С этими словами Миронов отчаливает и скрывается за горизонтом. Следом за ним с нами прощается и Сафар.
Фролов, уже нацепивший на себя свою привычную маску невозмутимости, кивает нам с высокомерным видом:
— Мне тоже уже пора, столько времени я с вами потерял. Адьёс, девочки, — машет он нам с Викой, достаёт телефон, набирает номер и говорит кому-то раздражённым голосом:
— Ну и где ты? Ты же обещал за мной заехать. Какое, нахрен, совещание? Ты там начальник или кто? Ладно, сам доберусь, — отключает телефон и, уже не глядя на нас, направляется в сторону автобусной остановки.
Следом за ним со своим велосипедом тащится его оруженосец с женскими босоножками наперевес.
Вика молчит, кусает губы, потом, решившись, спрашивает:
— Что у тебя с ним?
— Что у меня с кем? — включаю программу «интеллекта нет» я.
— Егор, что у тебя с Фроловым?
— Вика, что у меня может быть с Фроловым? — мне совсем не нравится этот разговор, но просто взять и уйти в данном случае я тоже не могу.
— Я не знаю, — она задумчиво вертит прядь русых волос между пальцами. — Но то, что я сейчас видела, наводит на мысль, что не всё спокойно в Датском королевстве.
— Мы просто заигрались. Состояние аффекта, нервы ни к чёрту, да и вообще… — я неопределённо кручу руками в воздухе.
— Да, я поняла насчёт вообще, — Вика морщится. — Ты только, если что, предупреди меня, пожалуйста, если твоё вообще перейдёт в какую-нибудь другую категорию. А то не хочется выглядеть полной дурой в глазах всего института.
Мне становится и стыдно, и неловко перед ней, но объяснить своего состояния я не могу, потому что сам не могу дать ему никакого определения.
— Вика, — как мне кажется, очень убедительно говорю я, — что бы тебе там ни показалось — ничего нет такого, о чём тебе стоило бы волноваться. Просто сработали инстинкты — ну ты же сама видишь, что он делает всё, чтобы спровоцировать эмоции, ему без разницы — положительные или отрицательные, главное, чтобы было. Да, соглашусь, что меня понесло, но это ничего не значит.
— Точно? — с недоверием смотрит на меня Вика.
— Точно, — уверенно отвечаю я. — У меня всё нормально в голове, и мне нравишься ты. Не стоило так быстро соглашаться нам всем на эту безумную идею Фролова, надо было ещё подумать — что-нибудь обязательно бы пришло в голову. А он именно этого и добивался — гений эпатажа.
