Так просто.

Почему бы и нет.

И парень неплох на первый взгляд.

И могло что-нибудь получиться.

И может быть, возможны отношения, которых так не хватает.

Иван смотрит на Артёма и понимает, что сегодня — да, всё получится, но потом — нет, не хочется. Не цепляет.

Хороший.

Простой.

Чужой.

Отдышаться. Воды. Хочется скинуть с себя чужие руки. Но Иван не делает этого. Зачем обижать.

— О, классная песня, — Артём двигается рядом, прижимается, заглядывает в глаза. — Про любовь. Ты веришь в любовь, Ваня?

«В твоих глазах я вижу свои мысли,

И дождь поёт на ломаном английском»…

И Волошин вздрагивает. Ненавистная песня, которая тут же напоминает о нём.

— Я верю, — не дождавшись ответа, Артём улыбается и подпевает.

«Твои глаза такие чистые, как небо

Назад нельзя, такая сила притяжения.

Твои глаза… Останови это движение

Я для тебя остановлю эту планету»…

Хочется сказать ему: «Замолчи».

Но Иван молчит, молчит и смотрит в глаза поющего парня.

Ну почему ты не он?

Почему особенный не ты, а другой? Глупо. Как глупо. Ведь они даже не разговаривали — на чём основана такая уверенность?

«Запутались мы в городах и числах,

Нет никого на свете только мы с ним»…

— Виски, — рядом шумное дыхание, горячий жар тела и рука, тянущаяся за стаканом.

Нервы Ивана натягиваются хрупкой паутиной, и горячая волна снизу и сразу в голову.

Голос.

Знакомый.

Выворачивающий до нутра.

«Неловкое молчание повисло»…

Парень возле стойки медленно поворачивается.

Ян.

Рядом.

Да как же так…

Ян опрокидывает стакан, залпом выпивает содержимое и машет бармену:

— Повтори.

Чувствует на себе чужой взгляд, склоняет голову и улыбается Ивану в лицо.

«Слишком, слишком, близко, близко»…

— Привет, — улыбается как тогда, широко и от всей души.

Хочется презрительно скривиться и небрежно бросить в ответ: «Ты кто?».

Но вместо этого, сглотнув комок в горле, Иван хрипло отвечает:

— Привет.

Ян обнимает его за шею и прижимается губами к уху:

— Тут такой тухляк. Валим?

Волошин удивлённо смотрит на него, а в голове проносятся слова Яна: «Ты что, думаешь, что особенный?»

— Решайся быстрее, время. Очень мало времени.

И Иван решается. Какая разница, что будет завтра. Завтра, может, и не будет. Пусть на ещё одну ночь, но да, он будет особенным, потому что звезда снова, во второй уже раз, упала в его ладони.

— Идём, — Ян сжимает его ладонь, переплетаясь с его пальцами своими, и тянет к выходу.

«Твои глаза такие чистые, как небо

Назад нельзя, такая сила притяжения»…

Стойкое ощущение Дежа-вю накрывает Ивана, но он так же, как и в первый раз, покорно и безропотно идёт следом за Яном, даже не обернувшись на возмущённый возглас Артёма, брошенный ему в спину:

— Ва-ня-я?

«Твои глаза… Останови это движение

Я для тебя остановлю эту планету»…

И снова по кругу.

— Гони.

И педаль в пол.

Ян смеётся так заразительно, что невозможно не присоединиться.

Хочется кричать во все горло, до хрипоты, до сорванных голосовых связок.

— Не останавливайся. Быстрее. Главное — не тормози, — кричит Ян и резко, без предупреждения, в своей манере, ставшей такой привычной, быстро и выверено дёргает вниз молнию на джинсах Ивана.

— Ты что, — Волошин пытается отпихнуть жадные и холодные руки, — мы же разобьёмся к херам.

— Зато какими яркими будут последние мгновения, — снова смеётся Ян и, высвободив из плена одежды уже возбуждённый и заинтересованный адреналиновой наглостью член Ивана, тут же втягивает его в рот.

Волошин задыхается, побелевшие пальцы впиваются в руль.

Сосредоточиться.

Пульсация крови в висках.

Полная координация.

Знойная пустыня в горле.

Не отвлекаться на раздражители.

Руку на затылок.

Следить за дорогой.

Прижать. Сильно. Крепко. До полного опустошения лёгких.

Самообладание.

Бёдрами вверх с мучительным стоном.

Следить за дорогой.

Горячо, влажно — ох-же-ж.

Следить. За. Дорогой.

Сила воли, сила воли… бляяя-я-ядь.

С трудом удерживая уплывающее сознание, Иван сквозь пелену пытается хоть что-то контролировать. В висках стучит, машина несётся по трассе, а Ян уже отодвигается от него, вытирает тыльной стороной ладони мокрый рот и широко улыбается.

Так улыбается только он.

Непосредственно.

Так по-детски.

С душой.

Бери. Твоя.

— Съезжай с дороги.

Сердце постепенно возвращается в свой привычный ритм, Иван роется в бардачке — где-то должны быть сигареты.

Выходит из машины, ещё чуть подрагивающими пальцами выдёргивает сигарету из пачки, прикуривает. Ян обходит с другой стороны и обнимает Ивана за шею.

— Ты куришь? — спрашивает и тут же прижимается к его губам в глубоком поцелуе. Отстраняется, улыбается. — Горько.

Опирается спиной на машину и задирает голову вверх, к небу с мерцающими там холодными и равнодушными звёздами.

— Красиво. Нравится?

Иван тоже поднимает голову.

— Нравится.

— Я люблю смотреть на звёзды. Они такие далёкие и такие красивые. Кажется, что они близко — протяни руку и сможешь схватить. Но нет, рука хватает лишь пустой воздух, — тут Ян вздыхает и заканчивает. — Вот и в жизни так.

— Скажи… — начинает Иван, но Ян тянется пальцами к его губам:

— Тс-с-с-с, не порти момент. Помнить надо мгновения. Жить сейчас. Понимаешь?

Иван кивает, обнимает такого близкого и тёплого Яна, который сейчас тут и с ним, тот кладёт голову на его плечо и закрывает глаза.

========== Часть 5 ==========

Ночь как одно мгновение.

И яркое звёздное небо над головой.

И хорошо так, как никогда и ни с кем больше.

Потому что мы не знаем, кого выберет наше сердце.

И когда оно выбирает, всё становится правильным.

Только с этим, одним человеком, только с ним.

Иван морщится — тело затекло в неудобной позе — осторожно потягивается, разминая одеревеневшие мышцы, и открывает глаза. Уже утро. Положив голову на его плечо, мирно посапывает Ян, прикрыв голые плечи выуженным из недр багажника пледом.