По крайней мере, Рамси находил массу преимуществ в своей обретённой свободе. К примеру, пару месяцев назад познакомился с потрясающими людьми — с компанией неформалов, которые собираются в переходе возле башни святого Стефана* и играют волшебную музыку. Он был просто зачарован, когда услышал её впервые. В переходе было шумно и людно, а он стоял, прислонившись к стене и не замечая ничего вокруг. А когда песня закончилась, Рамси смутился и хотел уйти, но ребята обступили его, удивились и обрадовались, что такой малыш смыслит в музыке.

Песня действительно казалась суровой и трагичной, но такой настоящей, что он улыбался и не мог подобрать слов, чтобы описать свои эмоции. Не привык к вниманию, но быстро оттаял, увидев дружелюбные лица вокруг. Ребята приняли его в свою компанию, хоть он и был намного младше. В кои-то веки Рамси чувствовал себя на своём месте — частью целого и чудесного мира.

****

После ужина Рамси отправился в свою комнату. Вытащил из шкафа жилетку и принялся разглядывать значки, вспоминая о ребятах из тусовки неформалов. В дверь стукнули, и он испугался, что отец узнает о том, с кем он проводит время, поэтому быстро спрятал жилетку под подушку.

Однако это оказался вовсе не отец. В комнату вошла Уолда и легко улыбнулась ему. Присела на стул напротив кровати.

— Зашла пожелать тебе спокойной ночи, — сообщила она. Похоже, заметила его смущённый вид и неловкую позу, в которой он пребывал, пытаясь спрятать свой секрет. Руками Рамси упирался в подушку за спиной, и выражение лица у него всё ещё оставалось испуганным.

Уолда наклонилась и провела ладонью по его растрёпанной макушке.

— Что там у тебя?

Рамси сперва вздрогнул и зажмурился, отпрянул к стене, словно пугливый дикий зверёк.

Голос Уолды казался взволнованным:

— Всё в порядке?

— Да, — Рамси медленно открыл глаза и прикусил губу, раздумывая. — Если я тебе расскажу секрет, ты обещаешь не говорить папе? — он думал, что отец наверняка запретит ему общаться с новыми друзьями. Вряд ли ему понравится компания этих странных ребят. Тем более, что они пьют и курят и вообще ведут себя не так, как принято. Отец точно будет недоволен, а Рамси вовсе не хотел терять только что приобретённых друзей.

Уолда кивнула, сдерживая улыбку.

— Хорошо, — наверное, подумала, что Рамси готовит какой-то подарок или же подобрал на улице бездомного котёнка и боится рассказать отцу. Вряд ли предполагала, что он скрывает что-то серьёзное, но вела себя тактично: наверняка понимала, что для ребёнка его тайны кажутся очень важными.

Рамси бросил тревожный взгляд на дверь, но в коридоре было тихо. Бережно вытащил жилетку из-под подушки и положил на колени, погладил, словно живого щенка, лицо его озарила улыбка.

Немного стесняясь, но с жарким восторгом принялся рассказывать о своих новых друзьях. Думал, что не смог передать и малой доли тех чувств, что испытывал, находясь с ними, но Уолда, кажется, его поняла. Даже задавала вопросы, словно ей и, вправду, было интересно узнать о его друзьях.

— Я очень рада за тебя, — Уолда взяла его за руки.

Рамси вновь зажмурился, но не стал вырываться.

— Ты не расскажешь? — спросил он шёпотом.

— Обещаю, что никому не скажу, — заверила она, а после отпустила его.

Рамси вздохнул с облегчением. Уолда никогда его не обижала, но всё же чужие прикосновения вызывали тревогу и страх, и сложно было это терпеть. Он уже плохо помнил мать, но то, что она в принципе игнорировала его, не забыл. Он не знал ласки, а вот подзатыльники и затрещины навсегда остались в памяти. Чужие прикосновения причиняют боль: и мать, и отец прочно вбили это ему в голову. Может, он и не думал именно так, но в глубине подсознания закрепилось именно это.

Уолда была доброй, и её он не боялся. Жаль, что не она оказалась его матерью.

Рамси вытащил из кармана жилетки нашивки, купленные сегодня днём, чтобы похвастаться перед своей гостьей.

— Хочешь, я пришью тебе на джинсы завтра? — не раздумывая долго, предложила Уолда.

— Конечно, — тут же согласился Рамси.

Когда жилетка была вновь убрана на место, и Рамси забрался под одеяло, то Уолда вновь обратилась к нему:

— Почитать тебе сказку?

— Я и сам могу сказку придумать. А можно…. Ты умеешь петь? — спросил Рамси, замявшись.

— Хочешь колыбельную? — Уолда улыбнулась, и блики ночника отразились на её лице, когда она наклонилась к ребёнку.

— Я знаю, что уже большой, но… — Рамси вздохнул и завозился под одеялом, укладываясь поудобнее. Колыбельные ведь для малышей, а он в этом году пошёл уже в среднюю школу. Но ему никто никогда не пел.

Уолда не стала смеяться или говорить, что он ведёт себя глупо. Лишь придвинула стул ближе и поправила ему одеяло.

— Эту пела моя бабушка, — пояснила она.

У неё оказался такой мягкий и нежный голос, а песня про плюшевого мишку ему и вправду понравилась. Рамси вскоре уснул, убаюканный тихим голосом и ласковой рукой, что гладила его по голове. Уолда осторожно поднялась с места и укрыла его получше, тихо покинула комнату. А тёплый свет ночника охранял детский сон от кошмаров.

****

Уолда всё чаще оставалась у них. Они с отцом много времени проводили вместе. Он не злился на неё никогда. Рамси думал, может, он на самом деле её любит. Это казалось таким странным, когда он видел, как отец держит её за руки или обнимает. А однажды даже подсмотрел случайно, как они целовались, когда так не вовремя зашёл на кухню. Отец, конечно, выдворил его за дверь, но Рамси размышлял ещё долго, гуляя по парку и качаясь на остывших от холода качелях.

Он всегда думал, что отец способен лишь разрушать, но теперь всё выглядело иначе. Так, словно все они были настоящей семьёй — прямо как по телику или в книжке со сказками. Уолда стала связующим звеном между ними, ведь они оба её любили. А в её сердце хватало места для всех, и для чужого ребёнка в том числе.

Иногда они проводили выходные вместе. Рамси брали с собой в кино или на выставку. Он понял, что Уолда очень любит картины, и хоть ему и было скучно порой, но в музее он вёл себя тихо. Отца, верно, это тоже утомляло — Рамси не помнил, чтобы раньше он интересовался живописью. Видимо, от скуки он даже с ним разговаривал и не обзывался как обычно. Наверное, потому, что Уолде бы это не понравилось, и отец не хотел её расстраивать.

Тогда Рамси решил, что любовь вынуждает идти на уступки. Но это ведь неважно, когда все счастливы. Теперь, когда в его жизни появились друзья и самая настоящая семья, он действительно чувствовал себя счастливым, даже школьные проблемы померкли в этом радостном мире. Уолда была светом, которого так не хватало им обоим — ему и его отцу. И, кажется, в стране вечного льда наступило наконец лето.

Однажды отец уехал в командировку на целых три дня, а Уолда осталась присматривать за Рамси. Это было волшебное время. Он помогал ей на кухне, когда она готовила, или принимал участие в уборке дома. Слышать похвалу оказалось так приятно, а даже если он делал что-то не так, Уолда не ругала его. Вечерами они смотрели вместе фильмы или играли в настольные игры, и она никогда не говорила, что он глупый и делает всё неправильно. А когда наступала пора ложиться спать, Уолда снова пела ему ту песню, и от этого становилось тепло на душе.

В выходной день они ходили в зоопарк, и Рамси снова был счастлив. Отец терпеть не мог животных и вряд ли повёл бы его туда. С ним на зверей посмотреть можно было разве что на охоте, но этого Рамси точно не хотел. Уолда оказалась добра к нему, и Рамси решил, что стоит сделать что-то хорошее и для неё. Он бы мог написать стихи, пожалуй, но постеснялся. Помнил, как отец его высмеял за такой подарок на день рождения. Ему тогда было восемь, и он очень старался порадовать отца: рисовал открытку и придумывал поздравление. А вместо благодарности получил кучу саркастических замечаний и демонстративного исправления ошибок прямо в открытке.

«Нет. Нужно что-то другое», — решил Рамси. Вспомнил, что отец дарил Уолде цветы, но они ведь завянут очень скоро. К тому же, это вовсе не интересно. Он хотел, чтобы подарок остался надолго. Деревянные зверята понравились Уолде, и Рамси понял, что лучше всего сделать что-то своими руками.