— Вот ещё! Попроси кого-нибудь другого, — в конце концов, эта девка просто сядет ему на шею — этого уж Рамси допустить не мог. На прошлой неделе она три дня ныла, что ей нужна помощь с рефератом по зоологии. Целых два вечера они проторчали в библиотеке: Миранда обладала просто феноменальной неусидчивостью и полным отсутствием памяти. Приходилось повторять одни и те же темы по нескольку раз.

Впрочем, яблочный пирог, который она притащила в благодарность за помощь с учёбой, оказался поистине великолепным. Рамси даже простил её навязчивость.

В понедельник ей понадобилось переть принтер в общагу, и почему-то никто не кинулся на помощь этому хрупкому созданию. Что ж, Рамси её просто пожалел. Однако от чая отказался под предлогом того, что ему нужно на работу. И правда, нужно было, но это вполне могло подождать. Играть в переходе можно и не по графику.

Теперь наступил черёд полки, и Рамси решительно мотнул головой:

— У меня нет на тебя времени. Меня друг ждёт.

Миранда закусила губу и сердито свела брови.

— Подождёт ещё немного. Мы ведь тоже с тобой друзья? — лукаво улыбнувшись, сдула прядь волос со лба и схватила его за руки холодными пальцами.

— С чего бы? Найди себе другого дружка.

— Но мне нравишься ты! — упрямо провозгласила Миранда, словно маленькая капризная девочка, которой в магазине не купили игрушку. Только что ногой не топнула.

Рамси стряхнул её руки и холодно улыбнулся.

— А ты мне нет. Не хочу быть твоим другом, и уже тем более твоим парнем, — решительно развернулся и зашагал прочь, так и оставив Миранду стоять с открытым ртом посреди улицы.

***

Теон с самым, что ни на есть, печальным видом торчал на углу возле пиццерии и раздавал листовки. Рамси махнул ему рукой издалека, и, дождавшись зелёного сигнала, перешёл дорогу.

— Как дела, Пиццамен? Есть закурить? — усмехнулся, тряхнув ладонь друга.

— Ты же вроде бросил? — Теон расстегнул ярко-жёлтую форменную жилетку и нашарил в кармане пачку, протянул вместе с зажигалкой.

— Конечно, бросил — целых два года не курил. Просто задрали все. Сначала Дейнерис — она охренела в край! Заявила, что я должен до одиннадцати домой приходить. Вообще, устанавливает свои правила, как будто у себя дома! — Рамси раздражённо плюнул под ноги и закашлялся. — Чёрт, забыл уже какие сигареты противные.

Теон бесцеремонно вставил:

— Она и так у себя дома. Живёт теперь с твоим братом — ничего не поделать.

Рамси проигнорировал его реплику.

— Джон тоже бесит — всё время ей поддакивает. И Миранда ещё — достала! — Рамси вкратце рассказал о сегодняшней беседе со своей навязчивой поклонницей и помолчал, оглядевшись в поисках урны. Метким движением забросил окурок в обнаружившуюся неподалёку каменную тумбу и вздохнул. — Давай напьёмся. Так всё задолбало!

— Ага. Я не могу — ещё целых два часа работать, — с мученическим видом задрав рукав и сверившись с циферблатом, сообщил Теон. — Я ненавижу свою работу. Надо улыбаться всё время как идиоту, а у меня уже лицо не улыбается. И я замёрз. И жрать хочу.

Рамси порылся в карманах и вытащил на свет мятый шоколадный батончик, должно быть, уже подтаявший.

— Хочешь?

— На работе нельзя жрать, — печально вздохнул Теон. — Кстати с тобой трепаться тоже нельзя. И курить. И держать руки в карманах.

Рамси сочувствующе хлопнул его по плечу.

— Не раскисай, Пиццамен. Вот когда я работал на консервном складе, там даже бухать можно было. Даже в обед иногда. Там все бухали. И платили больше, чем за твои бумажки. Правда, я каждый вечер подыхал — но ты попробуй, там можно даже не улыбаться, — посоветовал Рамси, сунув ему батончик в карман.

— Нет уж, спасибо. Я лучше что-нибудь нормальное поищу.

— Твоё дело. Как отец?

— Да как — офигенно! У нас свет скоро отключат за долги, а ему по барабану. С тех пор, как сестра уехала, всё пошло по пизде, — Теон поглядел по сторонам, и, не обнаружив слежки начальства, вытянул сигарету из пачки. — Охрененно просто, она, видите ли, выходит замуж, и ей всё равно как мы живём, — ляпнул он в сердцах.

— Что? — лицо Рамси застыло, словно каменная маска, и сам он замер, подобно статуе.

— Ой… — спохватился Теон. Хотел ведь сообщить помягче. — Они поженятся зимой. Рамси? — махнул руками перед лицом друга.

Рамси опустил глаза и, не спрашивая разрешения, выловил пачку у него из кармана, закурил вторую сигарету.

— Зимой? — зачем-то повторил он. — Зима через две недели. Когда?

Теон лишь пожал плечами, отмахнувшись от дыма, который Рамси выдохнул прямо ему в лицо.

— Откуда мне знать. Аша сказала зимой. Наверное, после Рождества. Она сегодня вечером приедет домой, хотела что-то с отцом обсудить по поводу свадьбы.

Дальше Рамси уже ничего не слышал, развернувшись, пошёл прочь. Недокуренная сигарета полетела в лужу, а он, ускорив шаг, поспешил в метро.

Мир ворочался за стеклом шумный и пёстрый, мелькал отсветами фар, гудел множеством голосов, телефонных звонков и травил сигаретным дымом. Лица домочадцев отпечатались смазанными слайдами в памяти, словно фотоснимки «Полароида». Слов он не слышал, даже если бы и хотел, то не смог бы остановиться.

В жестянке из-под печенья с весёлыми пухлыми медвежатами на крышке хранились все его сбережения. Рамси не размышлял долго — предпочитал действовать, ведь время так скоротечно. Когда он снова вышел на улицу, крупными хлопьями падал снег. Казалось, зима уже наступила. Сказал Джону, что торопится на встречу и вернётся к одиннадцати, что другу нужна помощь. Это было ложью — помощь нужна ему самому.

На крыльце дома Грейджоев Рамси появился без пятнадцати девять. Шагнул на скрипучие ступеньки и замер, не решаясь позвонить в дверь. Мир давно потерял свои чёткие контуры, и полбутылки виски поспособствовали этому. Наверное, не стоило отказываться от ужина. Но сейчас Рамси думал об этом вскользь. Глубоко вздохнув, вновь приложился к бутылке, и вдавил кнопку звонка.

Аша была прекрасна, как спустившийся с небес ангел. Бледно-голубая блузка подчёркивала синеву глаз, а растерянная улыбка, застывшая на лице, делала её куда моложе в тёплом свете вечерних фонарей. Совсем, как его ровесница. Как будто и нет между ними этих восьми проклятых лет.

— Привет. Ты к Теону пришёл? Он на работе, — и Рамси понял, что ждала она кого-то другого, а вовсе не его.

— К тебе, — роняет он, оперевшись рукой на стену.

— Рамси. О… да ты пьян в стельку. Что случилось? — его принцесса осторожно берёт его за руку и ведёт в дом.

Рамси не сопротивляется. Опустившись на стул в коридоре, поднимает глаза на неё. Мир кружится, а лампы становятся отражением закатного солнца. Так уже было, только очень давно. Три года назад, когда он решил, что кто-то может быть нежен с ним. С побитым щенком, который пришёл в этот дом, заливая кровью паркет. Аша уняла его боль тогда, обработала раны. Для неё ничего это и не значило, для него — слишком много.

— Я тебя люблю, — сказал Рамси, ничуть не стесняясь, ведь какая разница, через месяц — другой Аша уже не будет его принцессой. Если он ничего не изменит, она будет принадлежать другому. — Хочу, чтобы ты была со мной всегда. Всю жизнь. Ты — ангел. А он разве знает об этом? Я хочу, чтобы ты была только моим ангелом.

Аша стояла, прижав ладонь ко рту, и качала головой. Должно быть, он её ошарашил.

— Я знаю, что стихи — это так, ерунда, — сказал Рамси, взмахнув в воздухе руками и едва не сбив со стены вешалку. — У меня есть работа, и я другую найду, мы снимем дом и собаку заведём. И поедем в путешествие — всё, что ты хочешь. Ты — мой свет, и … не оставляй меня в темноте, — уже тише закончил он. Опустил голову и неловким движением расстегнул куртку. В бархатной коробочке у самого сердца лежал подарок. Тот, что важнее стихов и громких слов.

Рамси встал, едва не опрокинув стул, и вытащил на свет свой подарок.

— Я, короче, не успел порепетировать, но подожди, сейчас всё сделаю, как надо, — пошатнувшись, опёрся рукой о стену.