– Я хочу взять тебя с собой, – сказал мальчик камню. Потом нахмурился. – Ты тяжелый. Как я унесу тебя?

– Я не камень. Я только живу в камне.

– … ой, - это, конечно, имело больше смысла, чем говорящий камень… Но если его друг живет в уродливом камне… – Не мог бы ты поселиться во что-то поменьше? – спросил мальчик, и его мысли завертелись. Что он мог бы унести, в чем его друг мог бы жить, если не в камне? Вокруг было много мелких камней, но все они были недостаточно хороши. Домом его друга должно быть что-то другое, более осмысленное.

– Не что-то поменьше. Нужно что-то особенное.

Мальчик не ответил. Конечно домом его друга должно быть что-то особенное. Волна ужаса прокатилась сквозь него – он не мог придумать ничего подходящего. Что если ему придется оставить своего единственного друга. У него нет сил, чтобы нести камень. И ничего вокруг не казалось подходящим. Возможно, он сможет найти что-то, что может ходить само по себе…

– А ты не можешь жить внутри живого существа? – спросил мальчик, побаиваясь того, что это означало. Но идея уже захватила его.

– … да.

Мальчик сглотнул. Он никогда не покинет своего друга, ни за что, но была только одна особенная вещь, достаточно большая, чтобы…

– Тогда переходи жить внутрь меня.

– Да.

Холод поднялся от камня, потек туда, где его рука по-прежнему касалась его… и начал заполнять его. Это больше не было забавным. Это вообще не было хорошим. Его рука окоченела. Но он не мог отпустить ее, не мог бросить своего друга. Холод продолжал заполнять его, и стало больно. Это было хуже, чем тогда, прошлой зимой, когда на него обвалилась крыша снежного замка, построенного его братом, но это не прекращалось, не прекращалось…

Потом он вообще ничего не чувствовал.

Когда мальчик очнулся, было темно. Сонный, он потер глаза, пытаясь прояснить взгляд… и зевнул. Это не сильно помогло. Лес вокруг был пугающе молчаливым… Ничего не было слышно, кроме громкого биения его сердца. Мурашки побежали по спине, когда он понял, что наступила ночь, и он один на горе. И никто не знал, где он.

Он никогда не был так далеко от деревни ночью. Сможет ли он вернуться?

И что Ине-сама скажет ему, когда он придет так поздно? Наверняка будет орать на него… Да, она определенно заметит его. Ободренный, он начал успокаиваться и наконец услышал звуки леса: листья шуршали от слабого ветра, ухала сова, дикие твари скреблись, насекомые пищали и жужжали.

Эти звуки давно не пугали его, когда он находился так далеко от дома, на горе. Ни одно животное никогда не причиняло ему вреда. По опыту он знал, что если пошуметь, то дикие животные будут держаться подальше. Темный лес был не так уж плох. Он приходил сюда несколько недель подряд, так что знал дорогу домой. Вроде. Он был уверен, что знал. Но лес в темноте выглядел иначе. Разве здесь было это дерево?

Путь меж бамбуковых стволов был скользким. Мальчик падал снова и снова, и вскоре его колени и руки покрылись царапинами и ушибами. Хотя он не плакал, потому что большие мальчики не плачут. Что, если он не найдет пути домой?

Он сглотнул.

Не думай об этом.

Через некоторое время мальчик успокоился, и глаза его привыкли к темноте… так что он падал не так часто. Лунный свет тоже помог найти направление. Просто найди путь вниз по склону. Деревня была внизу, потому что сюда он всегда поднимался.

Мало-помалу лес становился все более знакомым… а потом он увидел вдалеке хижины. Утро было близко, и слабый свет восходящего солнца лизал верхушки деревьев на восточном склоне горы позади него.

Чувствуя облегчение, он рассмеялся – он нашел дорогу обратно!

Утренний свет сделал его плачевное состояние очевидным, и он виновато съежился. Ине-сама будет в ярости. Но, возможно, если он сначала помоется, все будет не так уж и плохо? Раньше врача не волновало его состояние, если он возвращался чистым.

– Ты опоздал, мальчик, – одернул его хриплый голос Ине-сама, когда он скользнул внутрь в сырой одежде. Она сердилась. Он замер, как оглушенный кролик, и струсил, приготовившись к ругани, но часть его с нетерпением ждала этого. Кто-то заметит его. Кто-то увидит его и поговорит с ним. На краткий миг он не будет одиноким призраком в ее доме. Потому что когда кричат, значит им не все равно.

Но когда крика не последовало, он нерешительно открыл глаза.

Старая Ине-сама была не одна. В хижине был мужчина, которого он не знал. Незнакомец был высок ростом и носил бороду. Это напомнило мальчику отца, когда он возвращался домой под утро, и от него смешно пахло. Но волосы на лице этого человека были темными и длинными, что делало его страшным.

– Это тот мальчик?

– Да. Сирота. Он подойдет?

Мужчина слегка кивнул, нахмурившись.

– Выжил во время эпидемии?

– Ага.

– Выглядит немного жалко. Я не беру хилых, – сказал незнакомец и двинулся в его сторону.

Старая Ине-сама кивнула страшному человеку и велела мальчику стоять прямо. Незнакомец подошел осмотреть его. После нервирующего долгого взгляда он хрипло приказал:

– Повернись, малыш.

Мурашки побежали по спине мальчика и все волосы на теле встали дыбом. Он собирался возразить, но Ине-сама злобно посмотрела на него, и он проглотил слова и сделал так, как ему велели. Он не любил ее, но она была страшной, и отец велел ему подчиняться ей.

Так он и делал.

Даже когда она велела ему повертеться перед мужчиной, даже когда его ощупали везде, где только можно. Мужчина осмотрел его руки и ноги, велел ему открыть рот, и мальчик чувствовал, словно его проверяют. Врачи так не делают? Но ни который не говорил с ним, и это заставляло чувствовать себя отсутствующим.

– Сколько лет мальчику?

– Семь.

На этом они закончили, и мальчик сделал несколько шагов назад, пытаясь дистанцироваться от страшного человека. Он сделал это после того, как мужчина кивнул и согласно проворчал, казалось, приняв решение. Это был глубокий звук, как рычание медведя, подумал мальчик.

– Сколько вы хотите за него?

– А сколько вы готовы заплатить? – задала Ине-сама встречный вопрос тем же тоном, с каким торговалась с продавцом овощей. Мальчик не понял следующую часть торга, но такие слова, как «иностранец», «молодой», «обучение», «Киото», «чайный дом», «рабство» были произнесены. Он все еще удивлялся, о чем они торгуются, потому что это звучало так, словно речь шла о нем…Но как такое может быть? Нельзя продавать людей, мальчик был уверен в этом.

Однако прежде, чем он смог хорошенько подумать об этом, торг был окончен, и человек передал старой Ине-сама деньги. Потом доктор подошла к нему, взяла его за плечи и посмотрела в глаза, впервые после смерти отца. Ее глаза потемнели, взгляд стал тяжелым.

– Мальчик. Иди с Хидео-саном. Он позаботится о тебе. Делай, как тебе говорят, и жизнь твоя станет легче.

С этими словами она встала и повернулась к нему спиной.

Мальчик не мог пошевелиться. Его глаза распахнулись, он задрожал… и не мог остановить этот трепет. Осознание больно ударило его. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким, как в этот момент в хижине с тремя людьми. Или двумя, потому что там было только двое взрослых, и, должно быть, только взрослые были людьми.

– Идем, мальчик, – позвал его страшный мужчина Хидео-сан своим медвежьим голосом.

Мальчик не знал, что делать. Он не знал страшного человека, он ему не нравился, но отец заставил его поклясться, что он будет слушаться Ине-сама.

Но она отвернулась от него, отказывая ему в своем доме и защите.

Он сглотнул. Потом, после короткой паузы, последовал за мужчиной.

Комментарий к Глава первая. Это больше не смешно

Комплекс неполноценности по поводу внешности будет долго преследовать Кеншина. Но, полагаю, если бы он был некрасивым, его бы не продали в публичный дом, верно?

========== Глава вторая. Роли, которые мы играем ==========

Хидео, страшный человек, покупал людей. На него работало еще несколько мужчин, но в основном попутчицами мальчика были девушки. Девушки были старше него, но все очень хорошенькие. По какой-то причине девочки полюбили его, возможно, он напоминал им младших братьев. Они разговаривали с ним и заботились о нем. Это было похоже на путешествие со множеством старших сестер. Хотя сестер у него никогда не было, он чувствовал себя довольно хорошо.