– Мои собственные причины. Однако, я благодарен вам за вашу заботу и гостеприимство.

– Простите мне мою грубость. Ваши причины это не мое дело. Но пожалуйста, я не могу с чистой совестью позволить вам снова идти туда. Это верная смерть и для вас, и для ребенка, а я уже достаточно насмотрелась на смерти в этом году.

– Вы правы. Но я не могу пользоваться вашей щедростью.

– Пользуйтесь на здоровье, – смех. – Я хотела бы воспользоваться компанией.

– Я не могу предложить вам достойную компенсацию за вашу доброту…

– Оставьте вашу компенсацию. У меня всего полно, но вот компании для разговоров нет. И сильных рук, чтобы помочь с хозяйственной работой.

– Конечно, я готов помочь вам во всем, что необходимо.

– На том и порешим.

Когда мальчик проснулся снова, было темно. Ему нужно было в туалет. Он попытался подняться, но это было больно. Руки дрожали под тяжестью собственного веса, а ноги были вялыми, как раскисшая трава. Как подняться и пойти? И куда идти?

– Что такое? – голос Мастера.

– Мне нужно добраться до уборной, – смущенно объяснил мальчик. Может, если подождать, добрый голос вернется…

Шорох. Кто-то встал. Шаги.

– Хорошо. Пойдем, – сказал Мастер и помог ему подняться. Ноги мальчика тряслись, он не чувствовал себя устойчиво.

– Ты можешь идти?

– Не думаю, – признался он.

– Там для тебя слишком холодно. Просто обопрись на меня и воспользуйся ведром в углу.

Распахнув глаза и залившись краской, мальчик подавленно уставился на большую фигуру в темноте. Нет! Он не мог, не перед Мастером! Но… Но доброго голоса здесь не было, а Мастер был, и ноги не держали его, и писать на самом деле нужно.

Так что он сглотнул и кивнул, потом нерешительно оперся на мечника и пошел медленно, словно его ноги разучились ходить.

Потом Мастер помог ему добраться до постели и завернул в одеяло.

– Просто попробуй поспать.

Мальчик слишком устал, чтобы задавать вопросы или жаловаться, и было так приятно, и тепло, и темно, и…

Шелест. Странные тихие тикающие звуки, словно что-то постоянно ударяется друг от друга. Дыхание? Кто-то рядом? Тиканье продолжалось. Было почти приятно слушать это, но через некоторое время любопытство пересилило, и Кеншин медленно открыл глаза, немного повернув голову.

Человек… женщина сидела рядом с ним и делала что-то руками, нет, деревянными палочками, они ударялись друг о друга, создавая этот шум. Палочки окружала пряжа. Она плетет?

Он уставился на нее, очарованный зрелищем, которого никогда не видел. Не то чтобы он не видел женщин прежде, но от этой не исходило угрозы. Ее дух ощущался слабым и мягким, как чуть теплая вода. И где я вообще? Внутри дома, да, с женщиной, которую он не знал, и она делает что-то странное, чего он никогда не видел. Чувствуя себя потерянным, но не склонным двигаться или спросить этого незнакомого человека… что же остается, действительно, каков лучший вариант?

– Эй, что случилось, – спросил он у духа.

Тот ответил быстро, посылая обратно чувство замешательства, потом слова. «Один. Долго». Потом беспокойство и вопросительное чувство. Дух не знал? Он был болен, он совершенно уверен в этом. Мастер помогал ему, поправлял его постель… Да. Безусловно, он был болен. Почему я ничего больше не могу вспомнить?

Волна паники ударила его, и он не мог не спросить вслух самое главное:

– Где Мастер?

По крайней мере, он хотел произнести эти слова, но в конечном итоге выдал только странные хрипящие звуки. Горло пересохло, и даже яростное сглатывание не много помогло.

– О, ты проснулся? Как ты себя чувствуешь? – спросила женщина, опуская палочки, и повернулась к нему. У нее были карие глаза и доброе лицо – поразительно гладкое, без морщин, не как у старого деревенского доктора Ине-сама.

– Устал, – ответил мальчик, смутившись. Легче было отвечать, чем спрашивать. Но… он должен был знать, – Мастер?

– О, ты имеешь в виду твоего молодого красивого опекуна, Хико-сана? Он снаружи, размахивает там своим мечом.

Чувство облегчения было почти подавляющим. Меня не оставили. Или она просто так сказала, но что, если… Он просто должен быть уверен, поэтому попытался почувствовать холодность Мастера. Это было не очень трудно, и он тренировался во время путешествия, так что он наверняка узнает, если сосредоточится… Вот незнакомая женщина, дальше… ничего? Но там… было это! Резкая холодность – как раз на грани его чувствительности, но она определенно присутствовала. Мальчик вздохнул и расслабился.

– Ты голоден? – спросила незнакомая женщина.

Он собрался кивнуть, но она смотрела не на него, а на путаницу пряжи и палочек, так что ему удалось выдавить слабое «да».

– Подожди немного, я разогрею тебе немного бульона.

Мальчик лег обратно и стал наблюдать, как незнакомка хлопочет вокруг очага. Она налила что-то в котелок и повесила его над огнем, тихо потрескивающем посреди хижины. Если Мастер оставил меня здесь и находится поблизости, может быть, я могу доверять этой незнакомой женщине? Он расслабился и с любопытством огляделся. Дом был небольшой, с земляным полом. Землю покрывали соломенные циновки. Стены сделаны из дерева, так же, как и в его старом доме, а не из прессованной глины или камней. Крыша тоже соломенная. Немного утвари и свернутые постели в углу. Огонь в очаге посередине согревал пространство.

В общем, по-домашнему.

Немного погодя он решил, что немного странно находиться внутри дома. Столько времени прошло. Но еще более странным было то, что дом был похож на дома в горах. Так, словно это один из них, просто еще один дом у подножия горы. Хотя это скорее всего невозможно. Он не мог быть уверен, где его старый дом, но он определенно был не на севере, куда Мастер привел его.

Бульон в котелке пах очень вкусно, и этот запах напомнил ему, насколько он голоден. И сразу же его желудок засвидетельствовал это, громко заурчав. Так что он попытался сесть и даже смог сделать это самостоятельно после некоторых усилий. Я сделал это! Он триумфально улыбнулся этому доказательству того, что не настолько слаб, как кажется.

Незнакомая женщина сняла котелок с огня и налила бульон в чашку, а затем подала ему со словами:

– Ты должен все это съесть. И даже больше, если сможешь.

Мальчик кивнул и отпил маленький глоток – бульон был очень вкусным, осознал он с расширившимися от удивления глазами. Он подумал, что никогда не пробовал ничего вкуснее. Поспешно прихлебывая бульон, так быстро, как только мог, он не обращал внимания, что он еще слишком горячий и обжигает его язык и горло. Это было хорошо, это согрело его полностью.

Огонь весело потрескивал рядом, а незнакомая женщина смотрела на него, улыбаясь. Когда он закончил есть, то подал ей чашку, застенчиво улыбаясь.

– Хочешь еще?

Он склонил голову, задумавшись. Бульон был вкусным, но желудок был полон до предела. Может, съесть еще?

– Нет, спасибо, – наконец сказал он, избегая ее взгляда и теребя край одеяла.

– Ты уверен?

Он кивнул. Она нахмурилась в ответ. Она казалась несколько разочарованной, и почему-то требовавшей большего ответа, так что он сказал:

– Это было очень вкусно, но думаю, больше я не съем.

– Ладно, если ты так считаешь… Но ты должен есть больше, ты ужасно худой.

А? Но я всегда был таким… но кивнул в ответ.

Шаги снаружи, гремящие звуки. Что? О, это Мастер. Эту холодность он узнает в любом месте. Потом открылась дверь, и холод хлынул в дом.

– Закройте дверь! И заходите, ваш подопечный наконец проснулся. – Ее голос казался счастливым, и она наклонила голову в сторону, немного обнажая шею и заправляя волосы за ухо.

На лице Мастера было странное выражение, но он не казался разозленным, скорее, мечник… внимателен и осторожен? Мастер? Осторожен? Но мечник кивнул женщине, сохраняя лицо спокойным, а ки маленькой и плотной, а затем посмотрел на мальчика и сказал:

– Я приношу извинения. Кеншин, ты заставил меня волноваться.