– Не называйте его так.

– Я с уважением.

– И вы его не поймали. Ему даже не нравится «Холден». Вы его не знаете.

– Ничего личного, миссис Бобс, но именно это называется «шах и мат». Вы были важным игроком в команде.

Именно в этот момент я разрушила нашу жизнь. Данстен сам играл важную роль, как и Тэкер и мистер Грин, но именно я открыла им дверь.

Ко всему прочему, у меня был капитал. Я ожесточила свое сердце против собственной сестры, потому что сочла это правильным, потому что полдома были моими, потому что она злоупотребляла моей щедростью и каталась в Мельбурн, тратя деньги в «Майер» и в «Джорджис»[45].

– Вы знаете, что будущее вашей семьи с «Холденом», – сказал Данстен. Он говорил медленно, глубоким голосом. Успокоил бы этим тявкающего пса. – Мы ближе с каждым днем, Айрин, – продолжил он. Он никогда не называл меня раньше «Айрин», но я не возражала. Он сказал, что собирается в Балларат сегодня и проедет через Марш в шесть вечера. – Вы не угадаете, что я вам покажу, – заявил он. – Все сходится.

«Ух», – подумала я.

– Андерсон – моя кузина, – сказал он.

Андерсоны – большое семейство в Бахус-Марше. Конечно, я знала это имя.

– Она замужем за Джорджем Хэллореном.

Конечно, я знала Хэллорена. Он построил скандальную «пристройку» для миссис Маркус.

– Хэллорен собирается ремонтировать автозаправку Саймона.

Он сказал, что автозаправка Саймона – идеальная площадка для дилерства: магазинчик на углу, бензиновые баки уже установлены, подъемник на месте, и неудачная фабрика велосипедов так и ждет, что из нее сделают мастерскую. К тому же там был чердак, который, по словам кузины, можно превратить в уютную квартирку для «собственника и семьи».

– Аренда не будет стоит ни пенни, пока вы не войдете во владение.

– Мы не можем себе это позволить.

– Можете. У вас будут деньги от дилерства и акцептной компании «Дженерал Моторс», которая будет вас финансировать.

В мою защиту: об этом мы и говорили с Коротышкой, когда еще жили в пансионе в Бэрнсдейле. Наш собственный «Бобс Моторс» с выставочным залом на четыре автомобиля, в котором всю ночь напролет горит свет.

– Мой муж сойдет с ума, – сказала я. – Он не выдержит долгов.

– Нет, нет. Не волнуйтесь. Приходите и взгляните.

– Не нужно его недооценивать, мистер Данстен. Он не робкого десятка, поверьте мне.

– Я буду в Марше сегодня в шесть. Приходите. Когда вы увидите, то поймете.

«О боже», – подумала я. Я не знала, где Коротышка. Он должен был говорить с «Фордом» утром, но еще не вернулся.

– Не думаю, что «Форд» сообщил мужу.

– Сообщил.

Тогда почему его нет? В каком он пабе?

– Миссис Бобс, – сказал Данстен, – будь вы моей женой, я был бы очень, очень вам благодарен. Я знал бы, что вы спасли мне жизнь.

Я условилась встретиться с Данстеном ранним вечером, предполагая, что Коротышка вернется к тому времени и поедет со мной. На закате его все еще не было дома. Миссис Уилсон через дорогу была не слишком-то дружелюбна, но сказала, что дети могут посидеть у нее за столом на кухне. И я поехала к Данстену одна.

Его голос предполагал высокого неторопливого мужчину, но в темноте дверного проема у Саймона он пах мятой и виски и оказался жилистым лысым парнем с двухдюймовыми усищами. Он топал ногами, и хлопал руками, и испугал меня.

Луч фонаря скользнул по тяжелым стальным стропилам и бетонным полам. Что я должна была думать? Я могла разглядеть темную гору стульев, составленных друг на друга до потолка. Включился свет. Я увидела чайные ящики и верстак, где кто-то вытачивал подставки для книг на токарном станке. Я сказала Данстену, что решать не мне. Я бы могла лучше судить о корове.

Он сказал, что я пойму ценность этого здания, если поднимусь наверх, и там он наконец повернулся ко мне лицом. Боже правый. Он собирался сделать мне предложение? Он протягивал мне бархатную коробочку.

– Мы хотим поблагодарить вас, – сказал он.

Я подумала, что это жемчуг, но то была дорогая ручка с гравировкой – моим именем.

– Нет, я не могу.

– Вы должны.

– Никто никогда не должен узнать, – сказала я, и это была правда.

– Никому и не нужно знать, – согласился он и схватил меня за руку, и я велела ему прекратить, но его рот выглядел таким распущенным и темным под густотой усов.

Он был женатый человек. Он носил кольцо. Он целовал меня, пихал меня в живот своей штукой, болван, оставлял гадкий привкус во рту.

Я оттолкнула его, но, не обращая внимания на это, он обслюнявил мою щеку, и я посмотрела вниз на Грант-стрит и увидела в окне грека мистера Баххубера, глядящего прямо на меня.

– Мы немедленно поедем домой, – сказала я. – Вы расскажете об этом моему мужу.

Данстен шагнул назад, словно оценивая меня, кто я такая, что он сделает со мной или я с ним. У меня порвался чулок. Пусть пялится.

– Вы думали, что я обманщица, – сказала я. – Вы думали, я обманываю супруга, доверяясь вам. Я ошибалась. Мне не следовало это делать.

– О нет, это всего лишь перьевая ручка, от всех нас в «ДМХ».

Я не удосужилась назвать его лжецом или сделать большим врагом, чем он уже был. Сказала ему ехать за мной на своей машине, но когда мы повернули за угол на Гисборн-роуд, подумала: «А вдруг Коротышки еще нет дома? Или он пьян?»

Я съехала на обочину и подождала извращенца, пусть подъедет и заговорит со мной.

– Вы должны вернуться позже, – сказала я. – Я должна сказать ему, что сделала с сестрой.

Он стоял там в темноте и смотрел на меня. Таков был Данстен. С самого начала он думал, что я наказание.

Я ждала мужа. Глупая викторина закончилась, а затем «Кросби по заявкам», а затем пара фар осветила проезд, и я встала у задней двери и увидела, что мой Коротышечка жив. В ярком свете гаража я смотрела, как он проводит привычный осмотр шин и «Дуко»[46].

Он встретил меня у двери, и я обняла его, зная, как болезнен отказ.

– Никакого «Форда», – вот и все, что он сказал.

– Ну и хорошо, – сказала я. – Найдем что получше.

Я ткнулась носом за его прекрасное ухо, и он даже не успел снять пальто, как я поведала ему, что сделала с родительским домом. Моя доля целиком для него, сказала я.

Он сказал, что я удивительная женщина. Я полностью поменяла расстановку сил.

Было приятно видеть, что передо мной не сломленный человек, как я боялась, а тот, за кого я вышла замуж, кого я любила. Он сорвал крышку с бутылки. Оскалился. Он дразнил меня. Он нашел денежку, и я позволила ему расслабиться.

Мы допили пиво, я помыла бокалы, и мы были мужем и женой, в теплой постели, пока ветер свирепствовал вокруг, но он не сказал бы, что я изменилась. Я не очень беспокоилась об этом. Он думал, я рассчитываю, что он купит больше подержанных автомобилей у Джо Тэкера. Так он думал.

Ранним утром зазвонил телефон, и я решила, что это, должно быть, Тэкер. Но это был Данстен, он просил мистера Бобса, будто не знал меня.

Ронни уже встал, и я выпроводила его в гараж помочь мне вощить шины. Наконец вышел Коротышка в полосатой пижаме. Я отослала Ронни обратно в дом.

– Это был «ДМХ», – сказал он.

– Что они хотели?

– Странное время выбрали, не думаешь? На следующий день после «Форда»? – Он смотрел на меня с подозрением. – Откуда-то он это знал.

Я ждала, нервничая.

– Его зовут Данстен.

– Это твоя революционная идея? Ты переходишь в «ДМХ»?

– Айрин, – сказал он, – я подписал бумаги на Испытание «Редекс».

За Испытание не давали денег. Это все было для хвастунов и позеров, людей, которые упивались типографской краской и заголовками, народных героев, которые могли себе позволить роскошь славы. Это было для любителей саморекламы как Опасный Дэн. Это было так называемое испытание надежности, которое изнашивало обычные массовые автомобили и заставляло их делать то, к чему они никогда не были предназначены.