– Может… – промямлила я.

Она отлично знала Бена, моего бывшего. Только она понимала все нюансы того, что у нас с ним было и что произошло на самом деле: в конечном счете, это мои обвинения прогнали его, – но и не только они. Она знала, что все оказалось к лучшему, на самом деле мы не были безумно влюблены друг в друга. И для меня он скорее был гарантией безопасности, чем бойфрендом. Про Джека она не знала ничего.

– Видимо, та же паранойя, – решила я.

– Те же старые грабли, – слышно было, что беспокойство ее отпустило. – Они самые. Страх, что кто-то на самом деле не тот, за кого себя выдает. Беспочвенный страх.

– Может, ты и права, – согласилась я.

– Да не стал бы он делать такой жест прямо у тебя на глазах. Хочешь с Амритом поговорить? – спросила она с надеждой.

Ему тоже меня не хватает, подумала я.

– Нет, мне пора возвращаться, извини.

Мы попрощались, и я вернулась к Джеку. Он приобнял меня за талию, наши ноги тесно соприкасались. В воздухе висело напряжение. Ничего конкретного, ничего осязаемого. Скорее, множество мелочей: внезапное и резкое молчание, когда я пришла, будто кто-то отключил звук посреди рассказа; взгляды друзей Джека и покашливание Прайси.

– Что-то не то сказала? – попыталась я пошутить, но прозвучало неестественно.

– Нет-нет, – улыбнулся мне Джек.

Разговор возобновился. Точнее, как мне показалось, начался заново. Один из друзей Джека рассказал о новой собаке своей девушки, и вскоре атмосфера стала совсем иной – доброжелательной и теплой. Но мне это только лишний раз напоминало, какой она была пару минут назад: не то чтобы враждебной, но будто кто-то прячется за шторой, надеясь, что его не обнаружат.

Я повернулась к Прайси, надеясь поговорить лично с ним:

– А что это было такое… насчет Джей-Ди?

Я успела заметить его реакцию, хотя он тут же взял себя в руки. Но сперва глаза блеснули, брови взметнулись – мгновенное потрясение.

– «Такое» – это какое?

– Ну вот, он стал сразу какой-то чудной… когда вы его назвали Джей-Ди. И потом, когда я переспросила.

Я чувствовала на себе взгляд Джека, но сама старалась на него не смотреть. У меня всего несколько секунд, пока он вмешался.

– Я ничего такого не заметил, – ответил Прайси, не отводя взгляда.

А потом посмотрел в сторону, приподняв бровь. Решил, что это я странная. Параноидальная девушка Джека.

Мне все это померещилось. Я подняла глаза на Джека, он на нас не смотрел, не обращал никакого внимания. Получалось, что и это я выдумала.

Ушли мы чуть позже половины десятого. Джек повел меня через множество шутливых комментариев и мимо раздевалки, где он забрал свою сумку.

– Так-так, – сказал из угла раздевалки высокий человек с прической в стиле афро. Он стоял с сумкой через плечо и телефоном в руке.

– Мы тебя не видели, – сказал Джек. – Это Рейчел, а это Чарли.

– Да, – Чарли протянул мне руку. – Мастерс, очень приятно.

Это был один из тех моментов, когда лишь через несколько минут слышишь, что было сказано, и даже тогда не осознаешь. Дошло до меня только, когда я уже включала поворотник, выезжая с парковки.

– Как вы с Уолли? – спросил Джек, гладя меня пальцами по бедру. Он завел себе привычку так нас называть. – Можно заехать поесть карри. Еще же не поздно?

Джек всегда что-нибудь такое предлагал. Мне это казалось декадентством, капризом, ведь меня воспитывал папа, который сам варил пиво, чтобы сэкономить. Отец был суетлив, бережлив и всегда использовал купоны для скидок. Любил каждую неделю проверять давление в шинах – хотя оно было всегда одно и то же, – без всякой причины, просто реликтовый рефлекс из семидесятых.

Мама какое-то время терпела, потом ей стало надоедать. На первом приеме в больнице она сразу сказала, что все время, что она будет лечиться, папа будет возмущаться платой за больничную парковку. Конечно, ничего такого не было. Но вот такой была мама. Веселая, но колючая, и колкости всегда направлены на папу.

У семьи Джека стиль жизни был совсем другой. Они еще не спали, когда мы возвращались поздно вечером, ели сыр с бисквитами, пили вино, смотрели платное кабельное. Будто круглый год – Рождество. Веселые и счастливые. И никаких едких замечаний.

– Давай, – согласилась я.

Повернула руль, и тут в мозгу щелкнуло. Наконец-то дошел сигнал, возникший с той самой минуты, как я познакомилась с мужчиной в раздевалке.

Чарли Мастерс. Его звали Чарли Мастерс.

Побуждаемая любопытством, я спросила:

– Твой коллега?

Я показала пальцем назад, на клуб. Джек откинулся на пассажирском сиденье, задорно глядя на меня.

– Представь, если бы мы здесь жили, – сказал он, глядя на мелькающие огни гавани.

– Ага.

– У нас будто двойное гражданство.

– Тебя, меня и Уолли?

– Ну да. Он будет шотландцем или англичанином?

Джек улыбнулся. В полутьме машины глаза казались совсем темными.

Эту тему он поднимал часто. Он все продлевал и продлевал свой контракт с «Сити лайтс», но нам надо было решать.

Мы избегали этого вопроса, поднимали его вот в такие моменты: в машине, или на вечеринках, или прямо перед сном. Всегда в неподходящее время.

– Обан – тихий город и плюс к тому в Шотландии бесплатная медицина, – сказал Джек.

Тут я не могла не засмеяться: Джек вечно сидел на антибиотиках, когда в них не было необходимости, проходил обследования, которые не нужны, и обращался к врачам, хотя и боялся.

– Верно, – ответила я рассеянно, думая о другом. Выждала секунду, давая ему продолжить, но он молчал. – Так что с Чарли?

Обгоняющая машина сверкнула фарами в зеркале заднего вида и умчалась вперед.

– Нет, мы с ним только в регби играем.

Я молчала, размышляла. Ну, так что из того, Рейчел? Приятель по клубу послал ему письмо? Я мотнула головой, стараясь сосредоточиться. Спросить о письме я не могла, поэтому спросила о прозвище:

– Кажется, ты был не очень доволен, когда я заговорила о твоем прозвище?

– Почему ты так решила?

Мне понравилось это «почему». Я устроилась на сиденье поудобнее. Мое любопытство снова было удовлетворено.

– Ну, просто выражение лица…

– Я был идиотом. Молодым и пьяным. Катались на магазинных тележках – ну все такое.

– Угу, – кивнула я. Это можно было понять. Хотелось бы мне, чтобы он узнал, что я вытворяла в молодости? Как мы с Одри, девятнадцатилетние, исполнили как-то раз настоящий викканский[10] ритуал в коридоре общежития, пока все остальные ушли в паб?

– Тут я тебя понимаю. Я не пила, но была той еще хулиганкой.

– Этого я не могу представить. – Джек ослепительно улыбнулся.

– Правда?

– Правда. Ты самая классная девушка в городе, – сказал он, но его интонация не соответствовала веселым словам. Она была напряженной. В ней чувствовался страх.

Дальше мы ехали молча.

Год назад

Я была дома, собиралась отсыпаться после ночной смены в больнице, ела ризотто. И тут вспомнила о том мальчике, и мне захотелось что-нибудь о нем поискать в Интернете.

Я никогда не искала информацию о пациентах, но с этим мальчиком было по-другому. И мне нужно было узнать о нем больше.

Я с легкостью нашла его в Твиттере. Он недавно запостил фотографию своей истории болезни с хэштегом #lovinglyf[11]. И получил шестнадцать ретвитов – читателей у него было прилично.

В дверях появился Бен. Для него было утро, для меня еще ночь, будто мы в разных полушариях. Он сел на диван рядом со мной, из-под задравшейся футболки выпирал круглый живот. И пахло от него кисло и сонно.

– Что ты делаешь? – спросил он.

Наверное, у меня был подозрительный вид. Я попыталась прикрыть ноутбук, чтобы Бен не видел, но он забрал его и поставил себе на колени. Компьютер у нас был общий, и по утрам он любил читать какой-то игровой форум.