- А ты, Бато, когда-нибудь сделал что-нибудь полезное для людей? спросил Эрэнчин.

Бато замялся, он не знал, что ответить.

- Как по-твоему, долго ли служит верблюжий хомут? - неожиданно спросил Эрэнчин.

В молодости Эрэнчин сделал несколько верблюжьих хомутов. И теперь, когда думал, какую же пользу он принес, память ему ничего не подсказывала, кроме этих хомутов.

- Нет, учитель, они не долго служат, а когда начинают изнашиваться, их просто выбрасывают, - ответил Бато.

Эрэнчин глубоко вздохнул, ответ ученика его огорчил, но откуда было знать Бато, что учитель был бы рад другому ответу?

Они прошли еще несколько шагов. Неожиданно из-за молитвенного цилиндра выскочили два человека. Мгновение - и Эрэнчин упал от удара по голове. Нападавшие хотели еще раз ударить лежавшего, но послышались чьи-то голоса, и они скрылись.

Все это произошло настолько быстро, что Бато даже не успел закричать. Только теперь, наклонившись над учителем, он стал звать на помощь.

На крик Бато прибежали люди. Одни из них понесли Эрэнчина домой, другие поспешили на поиски преступников. Но их усилия оказались безрезультатными.

На другой день весь Гандан уже знал, что на Эрэнчина было совершено нападение.

Только к полудню пострадавший пришел в себя. Он медленно открыл глаза и оглядел стоявших возле его постели учеников.

- Не осуждайте меня, если я вас учил не тому, чему нужно. Я ведь сам, оказывается, заблуждался.

Когда ученики разошлись и возле больного остался только Бато, Эрэнчин спросил:

- Кто на меня напал?

- Бандиты.

- Что они взяли?

- Ничего.

- Значит, это были не бандиты, а наемные убийцы богдо.

- Что вы говорите? Разве наш богдо способен на это?

- Я уверен, что это были наемные убийцы. У богдо длинные руки. Тебе, Бато, надо поскорее выбраться из этой ямы.

В юрте стало тихо. Эрэнчин дышал тяжело и прерывисто.

- Бато, - вдруг нарушил он молчание, - ты умный юноша. Тебе надо подумать о себе. Не бери пример с меня. Я бессмысленно прожил жизнь и потерял веру. Вначале выбранный мною путь казался широким и светлым. А теперь я бреду в темноте, без дороги. А ты выбирай такую дорогу, которая вначале, может быть, будет узкой, но приведет тебя к широким горизонтам. Дорога эта лежит в миру, а не в храмах...

Эрэнчина, видимо, утомила длинная речь, он замолчал. Потом, повернувшись на бок, попросил:

- Дай мне тот хадак, знаешь?

- Ее?

Эрэнчин кивнул. Бато достал из шкафа аккуратно сложенный хадак, который когда-то подарила Эрэнчину Жавзан. Эрэнчин прижал его к груди, из-под опущенных век покатились слезы.

Сейчас, когда он понял, что жизнь его прожита бесплодно, не было для него ничего дороже этого куска материи. А чем он отблагодарил ее за этот подарок? Читал ей священные книги, в которые теперь сам перестал верить.

- Закроешь им мои глаза... - Он хотел еще что-то сказать, но только беззвучно пошевелил губами. Через несколько минут он скончался.

Эрэнчина провожали в последний путь его ученики. Они похоронили его на южном склоне Даландавхара. А в это время во дворце собрались все министры во главе с премьер-министром Жалханз-хутуктой. Они ждали барона Унгерна и богдо.

Монгольский правитель встал в этот день поздно. Его одели, взяли под руки и усадили за стол. Во время завтрака вошел сойвон Данига. Он наклонился к уху богдо и прошептал:

- Ваше повеление исполнено, ламу Эрэнчина проводили в последний путь. Но на это израсходовано пятьсот золотых.

- Понятно. - Богдо кивнул головой и отправил в рот большой кусок мяса.

Вошел еще один лама и, сложив ладони у груди, склонился в поклоне:

- Пожаловал барон Унгерн, он ждет главу государства и церкви.

Богдо встал и в сопровождении Данига отправился в зал заседаний.

Навстречу ему шел барон Унгерн. Он был одет в короткий коричневый шелковый дэл. На одном боку у него висела сабля, на другом - маузер.

- Главе светской и духовной власти в Монголии приношу свои пожелания здоровья и процветания. Да будет прочен ваш престол, - начал барон Унгерн на монгольском языке. - По велению времени и при покровительстве всевышнего я призван вернуть на престол трех монархов, которые пострадали из-за смуты. Ваша светлость уже возведена на принадлежащий вам престол после изгнания из страны чужеземцев. Теперь мы должны разгромить красных и возвести на престол русского царя. А потом мы поможем маньчжурскому трону, который опрокинула республика. Но для этого прежде всего надо уничтожить красную заразу. В этом неотложном и богоугодном деле нужна ваша помощь, могущественный богдо-хан! Мне нужны воины. И чем больше, тем лучше. Я прошу издать указ о мобилизации всех, кто может держать в руках оружие, как в четырех аймаках великой Халхи, так и в Шабинском ведомстве. Мобилизованные должны явиться на своих лошадях. Я глубоко верю, что все ваши ноёны и хутукты выполнят ваш указ неукоснительно. Я надеюсь, что все вы, уважаемые ноёны и хутукты, будете также развивать и укреплять установившиеся между нами дружеские связи. Вот все, что я хотел сказать. - Унгерн поклонился, щелкнул шпорами и вышел.

Все смотрели на богдо, который неподвижно сидел, вперив невидящие глаза в потолок.

А Унгерн, выйдя из дворца, вскочил на коня и галопом помчался в штаб. Его встретил начальник контрразведки полковник Сапойлло.

- Заключенных выпустили? - спросил Унгерн.

- Так точно.

- Организуй мне встречу с Магсаржавом.

- Слушаюсь. - Полковник бросился было выполнять приказ, но Унгерн его остановил:

- И вот еще что. Приведи его без конвоя. Ясно? Просто пригласи.

- Понял. - Полковник щелкнул каблуками.

Хатан-батор Магсаржав был арестован китайскими военными властями и просидел в тюрьме более двух месяцев.

Вначале гамины со всеми арестованными обращались жестоко. Пытали они и Магсаржава. Несколько раз его били бандзой. Но ничего не помогало; чем больше арестованных били, тем больше они ненавидели оккупантов. Особенно мужественно вели себя патриоты Манлай-ван Дамдинсурэн и ноён Жигмид. "Не согну колени перед врагом, умру стоя, как подобает воину", - сказал Дамдинсурэн перед смертью. И он, действительно, умер на ногах, упираясь в стену камеры.