Слегка надавливая и поглаживая, намерена растянуть эту пытку и свести его с ума, как он делает это со ней.

Играет желваками, и она видит, что готов сдаться. Тем самым снова вызывая полную удовлетворения улыбку на её лице.

Он дышит ещё тяжелее, как только Эллисон обхватывает рукой ствол, медленно скользя и ощущая, как набухает его плоть, постепенно становится твёрдой, в то время как она продолжает проводить по ней языком, вновь и вновь заглатывая, делая каждое движение более ритмичным.

Не давая завершить начатое, он привлекает её к себе, со всем требованием и настойчивостью овладевая ртом. Упрямо душит в ней крик, когда погружается до основания, первым толчком полностью заполняя. Но внезапно становится слишком медлительным, заставляя извиваться в его крепких руках и едва не умолять о продолжении. В один миг замирая, сжимает талию и неотрывно смотрит на неё, словно по новой изучая. На одно короткое мгновение, в его взгляде она может заметить нечто похожее на теплоту и любовь…

Слишком сильно хочется верить в эту мимолётную искренность. Также как и в то, что глаза никогда не врут, являясь зеркалом души.

Ни малейшей усталости, напротив, испытывая всё большее возбуждение, они дышат ещё глубже. И, наконец, её распалённое ласками тело охватывает сладостная судорога, заставляя дрожать как в лихорадке.

Он содрогается вместе с ней, улавливая тот же ритм и позволяя почувствовать напряжение его рук, которые не ослабляют хватку.

Целует глубоко, настойчиво, страстно, проводя языком по пересохшим губам. Решительно опрокидывая её на спину, становится хищником, который живёт одними лишь инстинктами. Двигается до невозможности быстрее, яростно выбивая из лёгких остатки кислорода.

Его взгляд кажется полностью затуманенным, а мышцы плавно перекатываются под касаниями её изящных пальцев, которые ревниво исследуют его.

Со стиснутыми зубами, он изливает в неё последние силы, со всей жадностью, эгоизмом — наслаждаясь каждым движением и вслушиваясь в её прерывистые вздохи, что превращаются в крики.

Дыхание словно обрывается, бёдра конвульсивно вздрагивают, а вены наполняет расслабляющая истома. Дженсен неподвижно застывает над ней, всё ещё не выпуская из своих объятий, и вновь пристально, задумчиво смотрит, постепенно приходя в себя. На что в ответ, она нежно прикасается ладонью к его пылающей жаром щеке, пытаясь передать всю полноту чувств, что бушуют внутри.

Он прикрывает глаза и тяжело выдыхает, снова обретая прежнее самообладание и опять отдаляясь от неё, устанавливая невидимую дистанцию между ними.

— Я не должен… — слетает только с его губ, когда он, словно избавляясь от наваждения, поднимается и скрывается за дверью в ванной.

Сейчас она ощущает лишь пронизывающий холод там, где были его руки, в которых становилась совершенно другой. Больше похожей на себя…

Но те слова, что так и не были сказаны им, будто звенят эхом в её сознании, вынуждая также вернуться в реальность.

Он не должен влюбляться в неё… Не пара для него. И никогда таковой не станет.

***

Невольно сжимая руки в кулаки и опираясь руками о стенку, он старается привести беспорядочные мысли в порядок, наблюдая за тем, как тонкие струйки прохладной воды стекают по телу.

Впервые за долгий срок возникло ощущение, будто всё перевернулось с ног на голову.

Его память то и дело выхватывает отдельные, далеко не приятные эпизоды из его жизни. И ему никогда не избавиться от этих воспоминаний.

«— Твой лучший друг оказался замечательным любовником, ничем не уступая тебе… — с полной решимостью в голосе, заявляет девушка, бросая едкие слова ему в лицо, в то время как он пытается сохранять самообладание, играя желваками и невольно сжав руку в кулак. — А ты настолько зациклен на работе и своём бизнесе, что начинаешь сдавать позиции.

Теперь для тебя главное — успех и карьера, а чувства других вовсе не заботят тебя.

— Тогда, ты очень плохо меня знаешь, — вздёрнув подбородок, при этом стараясь казаться непоколебимым, произнёс Дженсен в ответ. — Я действительно любил тебя, Клэр. До безумия. Но тебя интересовал только мой статус и деньги.

Сколько за это время, что ты была со мной, успела перевести на свой счёт?

— Хм. Достаточно… Неужели тебе и вправду больно? Я впервые вижу разочарование и боль в твоих глазах, — её губы растягиваются в подобии усмешки, а карие глаза лихорадочно сверкают нескрываемым презрением, даже ненавистью, уничтожая его самого. — Признаю. Я использовала тебя в своих целях… Почему бы и нет? Ты весьма хорош собой, к тому же, состоятельный и самый завидный холостяк. И я воспользовалась своим шансом. Совместила приятное с полезным. Но ты слишком требовательный, жуткий собственник. Теперь же я хочу свободы.

— То есть ты… — выдыхает он, судорожным движением ослабляя узел на галстуке, который сейчас скорее напоминает ему удавку.

— Да, Дженсен, я никогда тебя не любила, — подойдя к нему как можно ближе, так же язвительно проговорила она, заметив как его скулы застыли в напряжении, давая понять, что он в любой миг готов сорваться. — Мне просто нравилось спать с тобой, чувствовать себя любимой. Но не более того. И знаешь что, я испытала несказанное удовольствие — изменив тебе в нашей же с тобой постели.

Протяжный выдох… Держа себя в руках из последних сил, он закрывает глаза, пытаясь совладать с собой.

Вдруг возникло ощущение, словно сердце с корнями вырвали из груди, без тени сожаления растоптав его.

— Убирайся. Из моего дома. Из моей жизни. Чтобы я тебя больше никогда не видел… — процедил он сквозь зубы, снова прожигая её взглядом, чувствуя как внутри закипает гнев. — Иначе я за себя не ручаюсь.

— Как скажешь, — сделав несколько шагов назад, произнесла девушка, при этом напоследок хищно улыбнувшись. — Я уйду. Но только вот, забыть меня ты вряд ли сможешь.»

Лёгкая прохлада касается кожи и постепенно охлаждает его разум, который будто охвачен адским пламенем. Воздух словно был пропитан тягостной влагой, не позволяя ему дышать как можно глубже.

Опираясь об умывальник, он тут же устремляет взгляд в зеркало, плавно проводя ладонью по запотевшей поверхности и глядя на своё отражение. Глаза кажутся дикими, как у загнанного зверя, сверкая лихорадочным блеском. А губы превратились в тонкую полоску от усердия, плотно сжимаясь.

Он всё ещё слишком остро ощущает вкус поцелуев той, которая сумела пробудить в нём все те чувства, что уже давно находятся под строгим запретом. Ощущает привкус вишни. Сладкий и в тот же миг чуть терпкий.

Но он никогда не признается самому себе, что погряз в ней с головой, так сильно и безвозвратно, вопреки своей воле подчиняясь дикой ревности и инстинкту обладания.

В этот момент ему не понять, на кого он злился больше — на неё, за то, что имеет такое влияние на него, или на себя, потому что поддался соблазну, желая любить её так, как никого и никогда до этого.

Он и сам не понимал своих чувств, не до конца разобравшись в них. Но из-за неё потерял контроль над собой, наказывая не только её… И каждый раз забывал обо всём, чувствуя податливость её чувственных губ, которыми она пыталась передать свою привязанность и нежность, что испытывает к нему.

Сейчас же, он пытается сконцентрироваться совершенно на другом, стараясь избавиться от всех тех ощущений, которые вызывал один лишь запах её кожи.