Ладони полыхали, а голова гудела так, словно в нее влетел десяток бладжеров. Упрямо закусив растерзанную губу, я схватился за лопату и оценивающе окинул взглядом следующий участок. Десяток грядок, каждая футов в двадцать, от кустов буглии до не желавшего цвести персика. Да я провожусь тут до ночи! Не иначе Северус решил меня уморить, чтобы я даже и думать не посмел о продолжении вчерашнего вечера. Он хочет так, как он хочет, видите ли. Ну ладно, Северус, получишь к вечеру меня, измотанного до состояния бандимуна. Я зарычал, схватился за лопату и принялся копать, словно обпившийся бодроперцового нюхлер.

Упершись в низкие ветки несчастного дерева, я развернулся и принялся за соседнюю грядку. Интересно, почему же оно не цветет? Что с ним не так? Толстый ствол расходился на несколько веток, шатром раскинувшихся над землей. Среди зеленеющего и цветущего сада дерево казалось чужеродным, словно кусок омертвевшей плоти или струп на ране. Должно быть, персики цветут очень красиво. Или у их цветов и листьев масса важных свойств, раз Северус непременно хочет, чтобы оно расцвело. Или просто он любит персики? Я пробовал их однажды, на третьем курсе. Сладкие, слегка мохнатые на ощупь, и липкий сок течет прямо по пальцам. В любом случае не хорошо, если дерево погибнет. Северус так сожалел. Может быть, еще зацветет? Хорошо бы. Интересно как выглядят цветы персика? А как пахнут?

Размышляя об этом я, незаметно для себя, закончил последнюю грядку. Аккуратно подгреб лопатой уголок, довольно оглядел работу и, подобрав инструмент, очки и одежду, едва не валясь с ног, потащился к дому.

Северус сидел на террасе, смотрел в сад и улыбался до странности лучезарно. За мной наблюдал, что ли?

— Уф! — выдохнул я, усаживаясь на ступени, вытирая волосы и спину грязной футболкой. Ко мне подплыл запотевший стакан, и я с наслаждением глотнул кисловатого лимонада.

— А ты сомневался в своих силах, — все еще улыбаясь, проговорил Северус.

— Давненько я так не упахивался, — признался я. — Словно стадо кентавров прямо на мне сплясало джигу.

— Я так понимаю, что сам ты не видишь, Гарри.

— Я сейчас вообще ничего не вижу, — признался я.

— Дерево зацвело, — сказал он.

Я хватанул воздух ртом и закашлялся. Северус смотрел на меня как… даже не знаю как… Но это явно был какой-то новый взгляд, отсутствовавший в моей коллекции.

Потом я глянул в сад. Безжизненные ветки все так же нависали над землей, выделяясь черным пятном на фоне зелени.

— Какие у него цветы, Северус?

— Крупные, пятилепестковые, темно-розовые. Ими усыпаны все ветки. Аромат тонкий, не слишком сладкий. Даже отсюда можно учуять. Ты понимаешь, что это значит, Гарри?

— У меня получилось, да?

— Ты молодец. Да, у тебя получилось. Это самые что ни на есть настоящие Чары Химеры.

— Если для их создания требуется каждый раз по три часа махать лопатой, то я, пожалуй, пас, — сказал я, с наслаждением вытягиваясь на ступеньках.

Северус рассмеялся и нежно зарылся пальцами в мои волосы.

— Северус, от меня потом несет как от болотного тролля.

— Да, — сказал он, наклоняясь близко-близко, и крылья его носа хищно задвигались. — Да. Иди-ка ты в душ и быстро обедать. После я рекомендую тебе несколько часов поспать для восстановления сил. Вечером, когда я вернусь, мы обсудим, что делать с этим дальше.

— С чем именно? — ехидно улыбнулся я. — С деревом или вот с этим?

Я потянулся и прихватил губами его верхнюю губу.

— Оба вопроса интересуют меня в равной мере, — ответил Северус.

Когда я вышел из душа, он, завернутый в плащ и шарф, с туго затянутыми волосами и полностью залеченными губами, стоял на пороге.

— А ты куда? — нахально поинтересовался я.

— В бордель, естественно, — отрезал он. — Не могу же я, в самом деле, получить заказ на формально запрещенное и редко используемое зелье.

— Я приготовлю ужин.

— Если там еще что-то осталось, — ответил он буднично. — Я собирался пополнить запасы сегодня. Отдыхай, это приказ. Не хочу вечером застать бездыханное тело.

Он вышел во двор и немедленно аппарировал.

***

Подцепив оставленный на столе кусок шоколада, я завалился на диван и вскоре выключился. Снился какой-то тяжелый, мутный бред, подробности которого ускользали. То ли я нырял с головой в хогвартское озеро, то ли несся на метле сквозь Эппингский лес и мокрые ветки хлестали меня по лицу. «Пора просыпаться», — подумал я во сне и тут же вскочил. За окном висели темно-синие сумерки и пронзительно орала птица. Вот черт, Северус скоро вернется, надо бы заняться ужином. Из того, что отыскалось в холодильнике, можно было соорудить подобие тушеного мяса с овощами. Я торопился, стараясь успеть к приходу Северуса, даже случайно порезал палец широким лезвием ножа. Толстостенный котелок булькал, источая аромат, пока я расставлял тарелки и раскладывал приборы на столике у камина. Выбор напитка я оставил за Северусом, но высокие пузатые бокалы достать не забыл.

Сумерки давно превратились в ночь, когда я взволнованно начал мерить шагами террасу.

— Вот где его носит? — прокричал я луне, заливающей сад серебряным мерцанием. В ответ из темноты заверещала все та же дурная птица и где-то за домом хрустнула ветка. Я напрягся и прислушался. Кроме шорохов и шуршаний листвы, легкого шепота ветра и перезвона лиловых цветов, звуков из сада не доносилось. Боясь моргнуть, я пристально всматривался в место, откуда аппарировал Северус, надеясь заметить сгущающийся воздух и уловить момент его появления. Ровным счетом ничего не понимаю! Он давно должен был вернуться. Картины, одна фантастичней другой, возникали в моей голове.

Северус действительно развлекается в борделе с тем самым парнем из воспоминаний. «Ничем он не лучше тебя», — шепчет ему Северус и взасос целует пухлые ярко-алые губы. Парень извивается, превращаясь в огромную змею, и душит Северуса своими кольцами.

Гермиона с всклокоченными волосами преследует Северуса верхом на хвостороге. Дракон изрыгает языки пламени, от которых мантия и волосы Северуса вспыхивают как огромный факел.

Люциус Малфой, гаденько улыбаясь, протягивает ему бокал с пузырящимся напитком. Северус безропотно выпивает и падает навзничь.

Волдеморт дружески приобнимает Северуса за плечи и всаживает длинный клинок прямо в сердце.

Миссис Уизли посреди «Ведьминого башмачка» натравливает на Северуса пять сотен садовых гномов.

— Бред какой-то, — сказал я луне.

Но как много времени должно пройти, прежде чем я действительно начну паниковать? Ага, кажется уже. Я обошел дом по кругу, подсвечивая палочкой и оборачиваясь на каждый подозрительный шорох. Спокойней не стало. Бегом вернулся в гостиную, втайне надеясь, что Северус аппарировал прямо в дом и давно сидит в любимом кресле у накрытого стола. Никого. А если действительно что-то случилось, если он ранен и не хочет, чтобы я знал, если он аппарировал прямо в спальню и там потерял сознание? Я рванул к лестнице, моля всех известных богов, чтобы Северус вновь поставить защитный барьер. Напрасно. Я врезался в сеть заклинаний и заорал изо всех сил:

— Северус, Северус, если ты там, если тебе нужна помощь, отзовись!

Тишина. Будь он в доме, я непременно почувствовал бы, понял, что он рядом. Дом был абсолютно пуст. Я колесил по гостиной как бешеная белка. Взгляд наткнулся на пустой флакон из-под вчерашней порции зелья, примостившийся на углу письменного стола, и я замер в отчаянии. Руки похолодели, а сердце сжали стальные тиски. Северус ни за что не позволил бы мне пропустить прием лекарства. Непременно оставил бы новый флакон, если рассчитывал задержаться, да еще и заколдовал бы попротивней, чтобы я не смог отвертеться от него.