— Я представляю, — голос внезапно стал глуше и ниже, — вы ожесточенно защищали то самое воспоминание, это был ваш самый большой успех в наших занятиях.

— Скажите же, что это ужасно! Ведь правда, люди так не поступают. Я какое-то животное, и анимагия тут вовсе ни при чем. А с тех пор как я увидел Сириуса с… Неважно… Все стало еще хуже.

Голос и вовсе перешел на низкий бархатный шепот:

— Вы застали Блэка за… гхм… в пикантной ситуации, и это вам понравилось?

— Нет! Вовсе нет! Это было странно, и знаете… очень возбуждающе. Вы действительно напоили меня чем-то? Я не могу молчать. Я видел, как женщина… Ну, то есть она его, как мужчина. Искусственным членом. А он даже не смутился и выглядел очень довольным. И сам предложил мне попробовать.

Сейчас Гарри показалось, что за спиной клокочет лавой оживший вулкан. Его вдруг захлестнул поток эмоций, в котором переплетались возмущение, восторг, бешеная зависть и лютая ненависть; ему пришлось сжать кулаки и упереться ногами в пол, чтобы этот порыв не снес его и не впечатал в каменную ограду сада.

— Так вы говорите, — обрушилось сверху, словно ведро ледяной воды — холодно, жестоко и больно, — что Блэк преподал вам и такой урок? И после этого вы все еще находите секс отвратительным? Поздравляю, я всегда был невысокого мнения о его способностях, но другого от него и не ожидал. Крестный, развративший крестника — какая банальность. В этом случае, к чему все наши разговоры? Он предоставит вам любую из своих девиц или сам развлечет, как вашей душе будет угодно. Я не нанимался в исповедники, Поттер, и не хочу слушать о ваших с ним упражнениях. Избавьте меня от подробностей.

Мягкий край мантии коснулся спины Гарри. Должно быть, Снейп развернулся на каблуках, чтобы уйти прочь.

— Что? Нет! Вы не так поняли! Он просто сказал мне, что я должен попросить свою подружку сделать так же. Но вы же знаете, — Гарри вскинул над головой правую руку, изо всех сил удерживаясь, чтобы не вскочить и не кинуться вслед за Снейпом, — нет никакой подружки, даже этой! Вы видели. Я зачаровываю что придется, когда мне нужно. Стойте, не уходите, я больше никогда не посмею этого сказать никому, но вы сами видели в моей голове. Я грязный извращенец, способный сунуть член куда угодно, лишь бы не трогать себя и… я наложил левитационное на… неважно, на что, и попробовал, как говорил Сириус.

Он спрятал пылающее лицо в ладонях и прошептал:

— Это ужасно стыдно, но очень приятно.

— Левитация? Феноменально, — кажется, Снейп передумал уходить и теперь стоял так близко, что стоило чуть податься назад, и Гарри уперся бы спиной в его колени. — Вы не перестаете меня удивлять, Поттер. Считаете совершенно естественным то, от чего каждого нормального человека замутило бы. Например, необходимость кого-то убить не кажется вам постыдной или ужасной, а гнусными находите желания, свойственные всем людям. И когда до вас пытаются донести, что каждый удовлетворяет себя подходящим ему способом — не верите. Если бы я не боялся, что вы впадете в истерику — сейчас хохотал бы в полный голос. А то, что вы считаете себя уродом, и вовсе достойно заголовка в «Пророке». Надеюсь, вы хорошо изучили мое лицо. Как по-вашему, вы уродливее меня?

Теперь Гарри чувствовал его дыхание на своей макушке, легкий запах мыла, исходящий от мантии, и горячие волны вдоль спины от самой поясницы…

— Вы не урод, — голос не должен дрожать, потому что тогда Снейп непременно решит, что он лжет. — Конечно, если специально не злитесь. У вас лицо… Как на старинных монетах. И глаза… Вы сами говорили, что многие в вас влюблялись, даже ученицы. И Каркаров, наверное, тоже, раз вы с ним тра… Ой, простите… Ну, были… Ну…

— Любовниками, Поттер. Мы — вы совершенно правы — трахались, сношались, вставляли друг другу по самые гланды, совокуплялись до звезд в глазах, сломали несколько кроватей в маггловских отелях — мне надоело беречь вашу хрупкую психику! Мы отсасывали друг другу, кончали вместе и по очереди, в разных позах и на разных поверхностях, стонали так, что срывали голос, он насаживался на мои пальцы и член, а я — на его. Если вам это кажется грязным, извольте, я такой, как есть. Но не думайте, что вы особенный. Вы точно такой же. Вам это доставило бы не меньшее наслаждение. Вспомните, как вы вбивались в мой рот в своем воображении, как крутили задом, стоя на четвереньках прямо у меня под носом. Вы хотели этого, Поттер. Хотели, чтобы я вас касался, иначе выбросили бы меня из головы раньше, чем я смог бы что-либо сделать. Если вам нужно, если вы… Просто скажите, и я вновь разделю с вами сновидение. Вспомните, как вам было хорошо там.

Горло Гарри сжало так, что он не смог вдохнуть. Казалось, от этих слов и жаркого дыхания на волосах вся кровь устремилась вниз, а сердце, ухнув, переместилось из груди в пах и теперь билось на самом кончике возбужденной головки, болью отдаваясь в яйцах.

— Это пустяки, Поттер. Вы ищете проблему там, где ее нет, — продолжал шептать голос. — Представьте, прямо сейчас представьте, как это могло бы происходить. Откройте глаза, поднесите руку к лицу. Видите, это ваша рука. Не чужая, не моя… Коснитесь пальцами губ. Ну давайте же, Поттер, вы знаете, что я не причиню вам вреда. Вот так. У вас красивые губы. Оближите пальцы. Помните, я рассказывал, как следует ласкать соски? Уверен, вы достигли совершенства в этом умении. Я не могу отсюда видеть, но знаю, что через вашу тонкую футболку они сейчас проступают. Сделайте это, сделайте сейчас.

Снейп точно вводил его в гипнотический транс, как при попытках связаться с Волдемортом. Иначе Гарри не мог себе объяснить то, что тело вдруг налилось горячей тяжестью и рука, словно заколдованная, сама поползла под футболку. Когда влажный палец коснулся соска, он с трудом подавил стон. Сейчас ему хотелось все прекратить, кинуться в спальню к заветной дыре в матрасе и заколдованному карандашу и двигаться между ними, слушая голос Снейпа. Но колени подогнулись, он ткнулся ими в пол беседки и зашарил рукой в воздухе, ища опоры.

— Хорошо, очень хорошо, — шептали сверху. — Теперь второй сосок. Вы великолепно усвоили урок, я доволен. Помните, что было дальше? Я целовал ваше тело и медленно вел языком ниже. Ниже… Еще ниже. Расстегивайте, я не вижу вас. Я слышу только ваше дыхание, как и вы — мой голос. Голос и ничего больше. Не смейте двигать бедрами. Разведите колени и положите ладонь на член. Все будет хорошо, вам нечего стесняться, и тот, кто будет хотеть вас, не сочтет грязной никакую часть вашего тела. Сожмите ладонь. Вы знаете, как это делать. Уверен, вы много раз доставляли себе удовольствие таким способом. Дышите, не молчите, я вас не вижу, но хочу… слышать. Вспоминайте наш общий сон.

Ладонь, влажная от пота и слюны, скользила по члену, Гарри сжимал пальцы, повинуясь приказам невидимого партнера. За спиной словно возникла стена защитных чар — теплая, уютная и надежная. Та, что позволяла ему не думать, не сомневаться, лишь чувствовать и слушать.

— Громче, не сдерживайтесь, прошу… Ведь вам приятно. Так приятно, что хочется больше, дольше, дальше, да?

— Да-а-а! — крик наслаждения вырвался из его горла, и ладонь затопили горячие капли спермы. Он дернулся всем телом и едва удержался, чтобы не отшатнуться назад, не рухнуть прямо в глубину чар, что так надежно защищали его спину. Ровно на секунду ему показалось — что-то обожгло кожу шеи и прошелестело, словно тканью терли о ткань. Так… как будто… Как будто кто-то быстро провел раскаленным прутом ему между лопаток снизу вверх, а по ушам ударил глубокий вздох.

— Отлично, Поттер, — глухо проговорил удаляющийся голос. — Вот видите, нет ничего ужасного в том, чтобы взять в руки собственный член. Конечно, приятней, когда это делает кто-то другой. Но, пожалуй, мы на этом и остановимся. Вашей фантазии достаточно, чтобы дальше вы справились сами. Доброй ночи и сладких снов.

Последние слова прозвучали с уже привычной язвительностью, вечерний холодный воздух добрался до голого живота, и Гарри услышал, как хлопнула дверь в дом. Если бы он размышлял дольше, то непременно замерз бы. Сейчас ему необходимо было вернуться в спальню и еще раз проделать все то же самое, вспоминая не сон, а реальный тихий глубокий шепот за спиной, мимолетно обжигающее прикосновение и прерывистый вздох. О, боже… Он опрометью кинулся вверх по лестнице. Какой же он бестолковый! Он только что понял, что Снейп кончил вслед за ним и, возможно, проделывал за его спиной все то, о чем говорил. Это было совершенно невозможно. Необъяснимо никакой необходимостью, ни нуждой, вообще ничем, кроме того, что у Снейпа стоял в то же время, когда стоял у него. Вместе. Одновременно. Как… пара любовников… Путаясь в испачканных джинсах, он кинулся животом на матрас, едва успев плюнуть на ладонь, чтобы не растереть вновь окаменевшей член до крови. Он двигался яростно и жестоко, остановившись лишь для того, чтобы призвать любимую игрушку и осторожно погладить себя вокруг ануса. Трогать сжатую мышцу влажным пальцем было куда приятней, чем просто ввести в отверстие карандаш, и спустя немного времени его уже перестали волновать непристойность позы с разведенными коленями и приподнятым задом и вдруг мелькнувшее желание заменить тонкий стержень чем-нибудь другим. И даже мысль о том, плотно ли прикрыта дверь.