— Если отбросить камни, галлеоны, слитки… Светильник в форме королевской короны? Череп из цельного куска хрусталя?

Снейп притопнул ногой в нетерпении, потом тяжело вздохнул и отчеркнул ногтем один пункт:

— Я поседею, пока вы догадаетесь.

«Небольшой двуручный кубок, золото, черные и желтые камни, предположительно X век, на одной из сторон гравировка с изображением барсука».

— Чашка Хельги Хаффлпафф!

— Ну, слава Мерлину, хоть это вы поняли сами.

— У Крауча — пусто, у Мальсибера тоже, а в сейфе Лестрейнджей крестраж?

— Выходит, Волдеморт доверял Беллатрикс намного больше, чем этим двоим.

— Или нам следует проверить не только дома, но и сейфы.

— Логично, но, увы, бесполезно, — вздохнул Снейп. — Мальсиберы издавна презирали гоблинов, у них никогда не было сейфа. А имущество Крауча перешло к министерству после казни Барти-младшего. Так что пока единственная зацепка — чашка.

— И вы предлагаете… — чуть помедлив, спросил Гарри.

— Я предлагаю думать и заниматься! — рявкнул Снейп.

Гарри показалось, что это от того, что другого ответа у него не было.

— Сегодня вам предстоит урок с Блэком. Наконец-то он нашел время в своем насыщенном графике. В качестве совета — предварительно постарайтесь очистить сознание, это должно способствовать. Удачи, Поттер, и доешьте завтрак.

*

— Мерлин, как кому-то может нравиться преподавать? Да лучше канавы в Лютном бесплатно чистить. Я уже готов тебя прибить, а ведь ты стараешься. Понимаю, что скверный характер Сопливуса не улучшился в школе.

Гарри дрожал от усталости, трижды отжал промокшую от пота футболку, но все, чего смог добиться за четыре часа занятий — легкое покалывание в конечностях и почему-то боль в носу. Но он и правда прилагал все усилия. Ведь у Мародеров на обучение анимагии ушло несколько лет и потом… А вдруг он окажется пауком или хуже того — настоящей жабой. Конечно, крестный убеждал его, что внутренняя суть рано или поздно проявит себя сама, но быть каким-нибудь бегемотом или землеройкой Гарри точно не хотелось. Но, можно подумать, что Петтигрю решал, быть ли ему крысой.

— Давай передохнем, — взмолился Сириус, — у меня мозги кипят.

— Я еще разок попробую, — проворчал Гарри.

— Упертый. Как Джеймс.

Из-за двери донеслось тихое «тяв!».

— Иду-иду, — отозвался Сириус.

Гарри вздохнул, уселся в центр пустой комнаты и попытался выбросить из головы все сомнения. Снейп прав — мышь ли, жираф — любое умение в их ситуации будет только на пользу. В одиночестве он легче перенесся в пустую комнату со свечой в своей голове. В прошлый раз за гладкой светлой дверью его ждал Снейп, и лучше срочно вновь сосредоточиться на пламени, иначе толку не будет. Пусть сегодня не он, пусть в соседней комнате его встретит анимагическая форма. Неважно кто… Он готов.

В комнате царила темнота, но в этот раз голос Снейпа не указал ему путь. Ухо уловило тихий шорох и словно царапанье маленьких коготков. Неужели и впрямь мышь? Желудок свело судорогой, липкий пот пополз по хребту, и Гарри стукнулся лбом об пол. Отвратительно чесались руки от запястья до локтя, лицо горело, и где-то пониже спины поселилась тянущая боль, словно ему отрубили несуществующий хвост. Или существующий? Он повел бедрами, но ничего лишнего не обнаружил. Он был одет, очки по-прежнему торчали на носу. Уши… Волосы… Что-то неладное с губами… И руки… От запястий до локтей их покрывал редкий коричневый пушок. Не такой светлый, как у Фреда, Джорджа или Рона. Но и не жесткая курчавая поросль, как у Сириуса. Волосы были тонкими, мягкими и блестящими, с серебряными вкраплениями на кончиках. И очень напоминали… Нет, у крыс шерсть точно короче.

Сириус вернулся взмыленный, будто бежал с Берни наперегонки от самого Кардиффа, и жутко сердитый.

— Что себе возомнил твой Снейп?! — заявил он с порога. — Что он хозяин? Или директор? Да как я смел оставить тебя одного? Да что бы я делал, если бы у тебя за это время выросли жабры? Фу! У Джеймса, помнится, три дня остатки рогов торчали, приходилось каждые два часа смазывать зельем невидимости. Но зато научились же.

— Вроде ничего такого, — ответил Гарри и сунул ему под нос руку. — Пока еще я не слышал о мохнатых рыбах.

Сириус внимательно осмотрел его новое приобретение и сморщил нос:

— Медведь, что ли? Или кот какой?

Гарри только пожал плечами.

*

Впервые за долгое время Гарри не мог уснуть. Он давно привык отключаться, едва голова коснется подушки. Щенок бесцеремонно занял полкровати, уперся круглым задом ему в бок и мерно дышал, а Гарри боялся пошевелиться, чтобы не потревожить его. От собачьего тела исходило уютное тепло, он был измотан долгим и почти безрезультатным уроком, досыта поужинал мясным соусом, принесенным Сириусом из «Гиппогрифа», а чуткая приятная полудрема так и не стала сном.

Снейп, очевидно, тоже не был доволен его успехами в анимагии, потому что протянул из-за двери руку, выхватил тарелку с горячей едой и, пробурчав «спасибо», громко защелкнул замок. Как будто и не было ни откровенных разговоров, ни их уроков на крыше, ни той ночи в спальне, когда Снейп… не Снейп… То воспоминание сейчас казалось Гарри обычным предутренним наваждением, после которого он просыпался в возбуждении и прогонял недовольного щенка прочь из комнаты. Во сне Снейп не пах, не ощущался как живой человек — только как тягучая, медовая волна, заливающая, залечивающая язвы на его коже, смывающая грязные пятна с его тела и души.

В нос ударил резкий незнакомый запах, и Гарри накрыла полная темнота, словно потолок стал мягким и опустился на него. Послышался заливистый лай, кровать затряслась от чьих-то прыжков, и он завозился, силясь выбраться из странной ловушки, когда сверху обрушился мощный удар. Толстый кокон треснул, и над Гарри нависла влажная алая пасть неведомого чудовища. Гигантский монстр зарычал и капнул ему на нос вязкой слюной.

Гарри рванулся, неловко дернулся и, свалившись с высокого обрыва, понесся прочь. Огромное мохнатое чудовище не отставало, грозно рычало и приближалось, с невероятной скоростью переставляя когтистые лапы, поросшие жесткой шерстью. Он чудом увернулся от клацающей пасти и кинулся за портьеру. Взобраться по ней под самый потолок — единственное спасение от разъяренного зверя. Гарри зашипел, вцепился в плотную ткань и легко взлетел на самый верх к широкому карнизу. Даже высунул язык и победно пискнул. Чудовище оглушительно завопило и ударило лапой. Карниз с грохотом рухнул, тяжелый бархат опутал Гарри и монстра. Смерть была неминуема. В лучшем случае от удушья.

Нарастающий рокот достиг ушей как раз тогда, когда он сопротивлялся, пытаясь разорвать очередную складку ткани. Монстр обиженно взвизгнул, и Гарри бесповоротно отчаялся — должно быть, на смену нападавшему пришел некто больше и страшнее, кого чудовище с алой мокрой пастью без сопротивления подпустило к добыче. Комок материи развернулся — свет, запах и звук оглушили, и длинные белые щупальца потянулись к Гарри, пытаясь ухватить. Он оскалился и изо всех сил вцепился в отросток с плоским коротким когтем на конце. Под зубами скрипнула кожа, и закапала сладкая, пахучая жидкость. Гарри облизнулся — оказалось неожиданно вкусно. Не успел он насладиться новым лакомством, как взлетел вверх, отброшенный страшной силой, и с трудом ухитрился приземлиться, не ударившись головой. Ринулся в единственное показавшееся ему надежным укрытие — узкую щель между шкафом и стеной, но тут же был вздернут в воздух, словно невидимый крючок зацепился ему за позвоночник. Он болтал конечностями в воздухе, шипел и извивался, пытаясь вцепится в маячащее впереди пятно.

До слуха донеслись очередные громкие звуки, но он никак не мог понять, чего хочет эта черно-белая громадина, она говорила на незнакомом языке, состоявшем из отрывистых лающих звуков. Он вывернулся из цепкого захвата, рухнул на жесткий пол, не успев как следует сгруппироваться, и больно ударился локтями и коленями. Все тело словно окунули в чан со льдом, а голову набили гниющим сеном. Низ спины нестерпимо тянуло, как будто к последней позвоночной кости привесили двадцатифунтовую гирю, и чесалось все от макушки до пяток. Сфокусировать взгляд на трещине между досками пола стоило неимоверных усилий, а стук крови в ушах все еще мешал расслышать в рокочущем потоке связную речь.