Пройти через весь класс он не рискнул, поэтому тихо присел у дальнего шкафа и решил подождать конца урока. По видимому, профессор сегодня был в ударе. Он вдохновенно вещал третьим курсам Рейвенкло и Хаффлпаффа о свойствах и побочных эффектах Уменьшающего зелья и даже похвалил невысокую круглолицую девочку, верно ответившую на вопрос.

— Прекрасно, Аберкромби, — сказал он.

«Прекрасно!» Именно так Снейп говорил вчера… точно таким же ровным голосом без капли привычного яда и злобы.

«Вот как взрослым удается настолько спокойно рассуждать на такие неприличные темы? — думал Гарри. — Вчера Снейп…»

Нет, не Снейп. Снейп сейчас стоял перед ним, кончиками пальцев поглаживая корни маргаритки, прежде чем занести над ними широкий нож. Он не имел ничего общего с тем, кто вчера шумно глотал что-то из стакана и учил Гарри, как лучше погладить себя. И сам признавался, что делал подобное. То был какой-то другой Снейп. И, должно быть, выглядел он тоже как-то иначе, а не словно летучая мышь с серебряным взглядом и свисающими до плеч прядями волос.

Колокол возвестил конец урока, и Гарри тут же проскочил в дверь вслед за первой группой гомонящих учеников. Неужели только на их Зельях в классе царила такая гнетущая атмосфера и вечное ожидание подвохов и наказаний? Он не заметил, чтобы Снейп особо придирался к кому-либо, и даже спутавший сок пиявок и крысиную слизь рыжий хаффлпаффец удостоился только укоризненного взгляда и быстрого очищения котла.

Гарри не знал, что надеялся увидеть в школьных коридорах. Неужели то, что с его отчислением в них замрет жизнь? Но портреты все так же были заняты своими делами, Пивз плевался чернильными шариками в стайку первокурсников, парочки и компании болтали, смеялись, дрались и обнимались, переходя с этажа на этаж. Гермиона, не менее сосредоточенная, чем обычно, летела на обед, Лаванда и Парвати хихикали у порога, Малфой так же вступил в зал на шаг впереди Крэбба и Гойла. Близнецы что-то раздавали за гриффиндорским столом, а на лавке не осталось свободного места, куда он мог бы приткнуться. Хогвартс жил без него, как жил столетьями до его рождения.

В зал один за другим потянулись преподаватели, и Снейп аккуратно придержал за локоть мадам Пинс, споткнувшуюся о порог, сквозь облака на потолке сверкнула молния. Дом в далеких приморских горах обрел реальные черты: грубое деревянное крыльцо, увитые вечнозеленым плющом стены, потемневшая от дождей и ветров черепичная крыша… Гарри кинулся прочь из Большого зала.

На улице лил такой дождь, словно кто-то забыл закрыть кран. О полете ради удовольствия не могло быть и речи — намокшая мантия скует тело и не даст сделать лишнего движения.

Намного позже он обнаружил себя на площадке Астрономической башни — озябшим, стучащим зубами в такт каплям и бесконечно одиноким.

— Не надейтесь, Поттер, — вдруг прозвучало за спиной. — Вы не первый ученик, мечтающий окончить свою никчемную жизнь на камнях у подножья. Впрочем, кто я такой, чтобы отговаривать вас от нового опыта? Можете попробовать. Только оттолкнитесь посильнее — пружинящие чары простираются внизу примерно на двадцать футов.

— Сэр! Как вы…

— Вы предсказуемы, как стакан тыквенного сока в обед. Погода ужасна, полетать не удалось, а смотреть на своих бывших соучеников вам невыносимо. Куда вы еще могли податься из своей комнаты?

— К морю? — Гарри все еще смотрел на низкие свинцовые тучи, но за шумом дождя отчетливо слышал голос.

Снейп издал нечто вроде язвительного «ха!».

— На это вам не хватило бы решимости, Поттер. А ваша подруга, между прочим, сегодня вновь схлопотала отработку. Сомневаюсь, что Грейнджер случайно добавила толченый лазурит в Укрепляющий раствор. Ее шансы сдать мой предмет хотя бы на Удовлетворительно тают на глазах.

Гарри услышал стук подошв и молча кинулся вслед за Снейпом по лестнице.

*

— Прошу вас, мисс Грейнджер.

Снейп посторонился, пропуская вперед Гермиону. Из кармана ее мантии торчал уголок «Пророка».

— Директор объявил внеплановое собрание профессоров, — сказал Снейп. — Вернусь через два часа. Попрошу не занимать кабинет, а увести вашу подругу в комнату. И, Поттер, вспомните то, о чем мы говорили вчера. Для поддержания воображения.

Гермиона, едва присевшая в кресло, вскочила и подхватила сумку, а Гарри почувствовал, как его уши и щеки полыхнули жаром.

— О чем это вы говорили со Снейпом?

— Да так… о всяком…

— О всяком. Со Снейпом. Ага, — кивнула она и тоже залилась краской, опускаясь на край кровати.

Гарри взмолился всем богам, чтобы на постели не осталось ни единого пятна от его ежеутренних проблем.

— А ты можешь его спросить, — неожиданно робко пролепетала подруга, — правда ли… ну то, что я говорила, вот это вот… про… про гриффиндорку. Вдруг ответит.

— Уже спросил. Правда. Эй, Гермиона! Не смей отводить глаза! Он что… тебе действительно нравится Снейп?!

Гермиона поспешно вытащила из кармана утренний выпуск газеты. Половину первой страницы занимало фото полуразрушенного дома Кэрроу.

— То, что рассказал Рон… Всё так и было?

— И кто тебя интересует в первую очередь, — ехидно поинтересовался Гарри, — Рон или Снейп?

— Ты не понимаешь… — тихо выдохнула подруга.

— Отчего же. Возможно, именно я и…

— Рону никто не поверил. Представляешь, даже Джинни. Сегодня утром Молли прислала сову, сообщила, что перебирается с Гриммо обратно в Нору. Но всё равно все считают, что он откуда-то узнал о взрыве у Кэрроу и выдумал эту историю.

Гарри мог бы позлорадствовать — в его памяти еще была жива обида на недоверие Рона во время Турнира. И, может быть, ему даже хотелось, чтобы не он один испытал это гадкое чувство, когда все вокруг считают тебя лжецом.

— А ты, Гермиона, веришь, что он не врет?

Она пожала плечами:

— Мне кажется, Рону не хватило бы фантазии на такую выдумку.

— А мне кажется, что ты недооцениваешь его. Они так четко и согласованно действовали со Снейпом и так быстро нашли общий язык, что… даже завидно.

Брови Гермионы взлетели вверх:

— На уроке этого не было заметно.

— Если он тебе рассказал, то ты должна была понять, как все происходило. Они сломали защиту дома, вошли вместе, и Рон собственными руками положил взрывчатку под кресло Волдеморта. Можешь себе представить, Снейп его даже хвалил. Не прямо вот так «ты молодец, Рон Уизли, хорошо справился», а… ну, как Снейп.

— Я извинюсь перед Роном, — быстро сказала Гермиона. — Я тоже ему не поверила. Он очень обиделся. Полночи летал под дождем, вернулся промокший до нитки и с тех пор со мной ни слова. Я виновата. Но, послушай, Гарри, я имею не меньше поводов обижаться на вас. Почему вы меня не взяли?

— Адресуй вопрос своему любимому профессору. Он нас отговорил.

— Если бы я не знала, как ты к нему относишься, подумала бы, что ревнуешь, — хихикнула подруга.

— Это же не я влюблен в него, а ты! А он, между прочим, сказал, что если ты получишь еще одну отработку, то не сдашь С.О.В.

— Но я же ради того, чтобы увидеться с тобой!

Гарри представил себе самую саркастичную ухмылку Снейпа и попытался ее повторить.

— Давай договоримся встречаться в Хогсмиде по выходным. Тебе не обязательно приходить сюда.

Гермиона помрачнела и прикрыла лицо руками.

— Это плохо, очень неправильно, я знаю, — прошептала она сквозь сомкнутые пальцы. — И я представляю, какие гадости ты обо мне подумаешь…

— Ну что ты…

Вот тут следовало бы обнять ее, погладить по волосам и утешить, но он ни за что бы не осмелился протянуть руку и коснуться растрепанных каштановых прядей.

— Хочешь вишневого сидра?

— Хочу, — вздохнула она. — Ты не станешь думать обо мне слишком плохо?

— Конечно, нет. У каждого есть свои… ненормальности. Добби!

Эльф услужливо хлопнул корковой пробкой и наполнил два стакана шипящим напитком.

— Я не знаю, что делать, — призналась Гермиона, молча выпив половину. — В прошлом году мне казалось, что он такой… отличается от всех. Как будто над ним висит вечное проклятие, и никто его никогда не полюбит. И поэтому он такой. Мама сказала, что ей тоже в юности нравились всякие рок-звезды и странные поэты — они всегда выглядят как проклятые. Потом она встретила папу, и все стало не важно. А у него сейчас такие глаза… и жалко, и опять понимаю, что других таких не бывает. И еще он умный, конечно.