Я молча глядел на эльфа и не мог поверить своим ушам. Дроу, с которыми мы вечно «воевали» из-за клочков территории, но всегда были их союзниками. Дроу, которые всегда подставляли нам плечо и опирались на наше, если вдруг случалась беда. Дроу, которых мы привыкли считать подлыми и гнусными. Он говорил с такой яростью и таким рвением, будто бы решалась не судьба ему чужого младенца, а судьба его родного сына или брата. Чуть поджав губы, я, наконец, оттаял и чуть кивнул.

– Только молю тебя, Люсьен, пусть это останется нашей тайной, – тихо произнёс я. – Когда настанет время, это, естественно, станет известно, но не сейчас. Сейчас я не смогу сдержать и нападения обычных разбойников, не то что лордов или ещё кого-то. Пусть он станет твоим мужем, но не узнает, кто его родители. Может, со временем он сам узнает и поймёт, но не сразу.

– Конечно, Арлан, – тёплая улыбка мужчины и крепкое рукопожатие.

Насмешливая улыбка судьбы.

Я пробыл у дроу почти год, пока восстанавливали замок, пока я приходил в себя после войны и родов, пока я выкармливал ребёнка. Но, спустя почти тринадцать месяцев, я вновь оказался у ворот замка. Карета Люсьена, постояв пару мгновений, отъехала, и дроу уже издалека пожелал мне удачи. Замок был, как новый. Вот только он запомнил пролившуюся кровь.

Я с ужасом ступил к воротам, и тут же услышал радостный галдёж – ко мне кинулись те оборотни, что остались живы. Они окружили меня тесным, радостным кольцом, то и дело поднимая меня на руки и выкрикивая громогласные поздравления и радуясь моему возвращению. Меня под руки ввели в замок, а затем стали наперебой говорить, что изменилось, а что нет.

Выяснилось, что во время моего пребывания у дроу, где я был без всяких новостей, буквально на следующий же день после окончания войны скончался Сириус Кровавый. Но некоторые говорили, что его убил Серый принц, затем занявший его место у правления. Говорили, что жрецы и чернокнижники стали неразделимы, а теперь активно проводятся реформы, строятся новые академии, а маги набирают невиданную до того мощь. Город оборотней отстроили заново, бежавшие от войны вернулись на места, и все дожидались лишь моих дальнейших указаний к действиям. Замок изменился не сильно. Теперь здесь стало светлее и уютнее, сделали искусственный внутренний двор, в котором можно было бы находиться и наслаждаться природой вне опасности – маги дроу, привыкшие к такому, расстарались на славу.

Я с ужасом ступал по до боли знакомым коридорам, с замиранием сердца глядел на восстановленные портреты и места тайных выходов. Поднялся в библиотеку и остановился там, где когда-то стояла жуткая четвёрка во главе с Сириусом Кровавым. Страх и боль накатили на меня с новой силой, и я, развернувшись, пошёл прочь. А затем вдруг вспомнил, что в мой комнате, которую я занимал во время войны, осталась книга дроу. Забрав её, я с замиранием сердца направился в отцовский кабинет, который теперь по праву был моим. Книги и склянки стояли на своих местах, но стол был девственно чист.

Сев в высокое кресло, я почувствовал, как дрожь проходит по телу.

Через несколько месяцев, когда произошло моё официальное вхождение в должность – нудная, долгая церемония, – вернулась мать – довольная, счастливая и, похоже, совсем не разочаровавшаяся от известия о смерти мужа. С ней был другой мужчина – высокий, темноволосый брюнет. Широкоплечий и сильный, с тёмно-карими глазами. В тот момент я подумал, что он очень подходит моей матери, а затем – что этот падла наверняка натворит кучу гадостей перед тем, как я его поймаю и лично задушу. Я сообщил, что Элиас исчез. Матушка тоже не особенно сильно расстроилась, но буквально на следующий день после их приезда я обнаружил у ворот замка брата. Живого, правда, сильно истерзанного. Но живого. Я лично его выходил, излечил. Элиас был без ума от счастья, но почти не помнил про время войны – сколько я его ни спрашивал, он всё время растерянно качал головой и вздыхал. Я не раз копался вместе с лекарями в его памяти, но казалось, словно бы этот участок воспоминаний из него просто напросто вырезали.

Через месяц после короткого семейного счастья произошла очередная мерзость – Элиас утонул, когда он и мать с отчимом отправились к озеру на пикник. Я всеми силами уговаривал их не ехать и потерпеть пару дней, пока я отправлюсь с ними, но они только смеялись и отмахивались, аргументируя это тем, что они не хотят видеть тучу стражников, «тайно» следящих за нашей безопасностью. Я не находил себе места и чувствовал себя последней свиньёй, но ничего поделать не мог. Ещё через два месяца в замок явилась делегация чернокнижников во главе с Серым Принцем. Признаться честно, мне с трудом удалось узнать в нём того неуравновешенного юношу, который одним взглядом высушил Тореса Пожирателя, наводившего ужас на весь наш мир. Высокий беловолосый мужчина в белом плаще жреца показался мне на миг глыбой льда. Когда же я окинул взглядом четырёх «охранников», я готов был хлопнуться в обморок. Позади Акио стоял Лифаэн, облачённый в доспехи и цвета чернокнижников, тщательно старавшийся не смотреть на меня, но я его уже увидел и взбесился так, что Господин чернокнижников и жрецов не стал нам препятствовать и позволил мне как следует надрать мужчине уши. Впрочем, не только уши, но ещё и морду. После этого успокоившись и позволив слугам отвести нас в зал советов, перенесённый из библиотеки в открытую галерею рядом с видом на внутренний сад, я, наконец, смог посмотреть в серые глаза ходячей ледышки:

– Чем обязан визиту, господин Акио?

– К чёрту формальности, Арлан де’Мос, – сухо кинул он мне, и я даже вздрогнул от такого обращения, затем чуть недовольно вильнув хвостом. – Я не буду перед тобой распинаться. Скажу только, что мне жаль, что твой отец умер, когда сам был неповинен в прошедшей войне. Так же мне жаль, что предыдущий Господин чернокнижников привёл ваши города в состояние пыли и не многие выжили. Но я приехал сюда не для того, чтобы извиняться. Я хочу заключить с тобой мирный договор.

– И какая тебе с этого выгода, Акио? – как можно более раскрепощённо поинтересовался я, но не совсем здоровый блеск в глазах Жрица приколол меня к креслу осколком льда.

– Моя выгода будет в том, что на моей стороне будут лучшие фехтовальщики, охотники и наёмные убийцы за всю историю этого мира. А твоя выгода в том, что мои жрецы и чернокнижники никому не позволят разрушить ваше родовое гнездо. Тем более, согласись, иметь в товарищах господина сразу двух рас тоже немного выгодно.

Губы его на миг изогнулись в усмешке, и мне показалось, что я видел, как он мне подмигнул.

– Я слышал, что ты собираешься уничтожить семью де’Льян, но позволь дать тебе ценный совет – оставь хотя бы одного из них и отошли куда подальше. Например, на север Ифарэ или Саурэ. Про выгоду даже не спрашивай – просто следуй совету.

Он говорил ясно и понятно, излагая всё, что я должен и не должен, как записано в Кодексе, но Кодекса перед собой я не видел вовсе. Однако, после почти что трёхчасовой беседы с ним я понял, что испытываю даже некоторую симпатию к этому циничному существу. Договор был оформлен по всем правилам, а затем – оглашён во всех пристанищах оборотней, замках чернокнижников и жрецов. Лифаэн остался в замке де’Мос, состоял сразу на двух службах и вновь кружил дамам головы.

Через пару недель после подписания договора я выяснил, что все де’Льян, кроме одного единственного, были убиты во время и после войны. Выжившим оказался брат Тореса – Арман. Этот уверенный в себе мужчина стоял передо мной на площади с абсолютно каменным лицом, пока я оглашал его приговор, прилюдно и безжалостно. В нём мне виделось воплощение его брата, способное поднять бунт и уничтожить меня, способное стать искрой в соломе для нового пожара войны. Существо, которое хранит в себе ту же тьму, что и Торес. После того, как я зачитал приговор, оборотень лишь поклонился, улыбнулся своей тонкой улыбкой. Когда я спросил его о последнем желании, он попросил всего лишь одно – поцеловать мне руку. Эта просьба заставила меня вспыхнуть и взбеситься, но я позволил ему это сделать. А затем Арман послушно, чем невероятно напряг и напугал меня, отправился собираться и отправляться в поездку за горный хребет Гнездовья чёрных драконов, в дикие и негостеприимные земли кочевников и боязливых фермеров.