Чёрный замок встретил его в последних угасающих лучах солнца, когда юноша, оставив Мундрие на конюшнях, стал быстро подниматься по ступеням. Летний тёплый день сменялся прохладной ласковой ночью, полной звёзд. Остановившись у самых дубовых тяжёлых дверей, Акио не выдержал и с улыбкой обернулся, запрокинув назад голову. В ещё не совсем потемневших небесах начинали свой путь сёстры Луны. На востоке показала бледно-зелёный лик самая крошечная, но сияющая ярче остальных Ива, с запада навстречу солнцу выплыла огромная краснолицая, бледная Офела. Последнюю видеть Артемис не мог, но знал, что с севера вот-вот покажется синяя, как василёк, Зуна. Особенно прекрасными были ночи, освещённые её призрачным нежным светом, когда других не было видно на небосводе. Но и такие редкие моменты, когда все три всплывали вверх, нравились ему: воздух был пропитан переплетением их бликов, будто сотканный шёлковыми нитями. Перед его внутренним взором всплывали далёкие белоснежные горы на юге, переливавшиеся и сверкавшие в его воображении, осенённые Ивой и Офелой. Именно туда Акио тянуло особенно, неумолимо, пусть его взор и не мог различить их отсюда. Это увлечение юноша не мог бы объяснить никакими словами, но знал, у кого можно спросить об этом.

Отвернувшись от дышащих свободой видов, он торопливо нырнул в замок, чтобы затем начать долгий подъём в апартаменты Господина чернокнижников. Эти ежедневные муки он переносил стойко, уже привыкнув к тысячам ступеней, рези в боку и воспринимая их как должное. Даже невозможность курить эти «вонючие палочки», как называл их Гилберт, не так мучила его, как эти лестницы и долгие переходы. Но в этом было и что-то особенное, почти приятное. Двери в спальню были приоткрыты, что несколько насторожило юношу, но он смело шагнул внутрь, заранее оглядываясь по сторонам.

— Да, именно так, — донёсся до него незнакомый, чужой голос, исходящий из небольшого кабинета, сообщающегося с жилой частью апартаментов, где Гилберт часто работал по ночам. — Я абсолютно уверен, что архимаг Деврос собирается передать свой титул.

— Потом, — прервал доклад голос Найтгеста. — Мы не одни. Ступай.

— Как скажешь, — послышалась почти что ухмылка, а затем из кабинета выскользнула фигура, плотно укутанная в чёрный плащ так, что ни лица, ни иных частей тела видно не было.

Он прошёл мимо Артемиса стремительно и грациозно, и Охотник всем своим существом почувствовал пристальный взгляд, даже обернулся, чтобы убедиться в этом, но незнакомец растаял в дверях, как дурной сон на рассвете.

— Можешь зайти. Нечего топтаться на месте, — раздалось насмешливое разрешение Господина, и Артемис про себя скривился, но шустро скользнул сквозь арочный проход в кабинет.

Здесь было значительно уютнее и приятнее, чем в официальном кабинете Гилберта, и несомненным плюсом, конечно, оставалось отсутствие его секретаря. Пронырливый мальчишка с повадками передовой сплетницы портил жизнь Артемису всеми способами, свято веря, что тот отвлекает Господина от работы исключительно по собственной воле и из чистой вредности. Дошло до того абсурда, что эта мелочь начала подозревать Акио в заговоре и всех об этом предупреждать. Когда эти слухи дошли до Гилберта, он рвал и метал так, что даже самые честные и преданные своему делу чернокнижники в ужасе припоминали все грехи и каялись, даже если таковых и не было. Стоило же ему добраться до секретаря, выявив источник клеветы, тот едва не отправился в Пустоту, а замок содрогался. Мальчишка поутих, но мелкие бытовые гадости от него так и сыпались: то случайно прольёт чернила на Акио, то забежит в неподходящий момент, то в библиотеке неудачно споткнётся и опрокинет стеллаж. Словом, и Артемис, и Гилберт наслаждались отсутствием вспыльчивой и мелочной мегеры. Гилберт расселся на коротком низком диванчике, забросанном пышными подушками, да расслабленно потянулся за кальяном. По крайней мере, это странное устройство старательно делало вид, что оно кальян: сделанное полностью из хрусталя, цельное, почти в метр высотой, оно изнутри подсвечивалось тёмным магическим огнём. Табак грелся не в чаше, но в шаре, и как он туда помещался, Артемис не имел ни малейшего понятия, но зато можно было наблюдать, как он тлеет и искрится от сильных затяжек, как густой синеватый дым гуляет по шахте и колбам. Огромный низкий стол занимал большую часть помещения, и бумаги лежали поверх карты, местами покоцанной и вроде бы совершенно невостребованной. Расположенный в глубине замка, кабинет не имел окон, но во множестве расставленные вокруг свечи справлялись с темнотой на славу. Гобелен за спиной Найтгеста являл собой смутный пейзаж, незнакомый для Акио, но вполне сочетающийся с окружением: среди высоких огромных деревьев, выпячивающих свои корни, на скале высился замок. Его строение не было схоже с тем, что имела главная цитадель чернокнижников, однако было между ними нечто, роднящее их.

— Ты что-то хотел? — расслабленно и даже благодушно поинтересовался Гилберт, выпуская облако дыма.

— С чего взял? — ощерился Артемис, невольно теснее прижимая к себе футляр с лютней.

— У тебя меняются походка и взгляд, когда тебе что-то нужно, — с улыбкой объяснил вампир, а затем похлопал рядом с собой по дивану.

Помявшись с мгновение, Акио стянул с ног сапоги, затем скинул с плеч плащ и лютню, чтобы отнести их в свой скромный уголок апартаментов, потом пройти в небольшой кабинетик и присесть рядом с мужчиной. Он невольно вздрогнул, когда ощутил прохладную крепкую ладонь на собственном плече, притянувшую его к Найтгесту. Первое время Охотник был совершенно каменным, затем расслабился и, подняв к себе ноги, умостил голову на коленях чернокнижника, задумчиво разглядывая карту.

— Это был шпион? — вопросил он, скосив взгляд на Гилберта.

— Да. Но это не то, что ты хотел узнать, — намекнул мужчина, по-хозяйски поглаживая белые волосы и продолжая вяло заигрывать с дымящим мундштуком. Пока он молчал, увлечённый высасыванием, Акио не выдержал и, отобрав у него шланг кальяна, сам сделал несколько сильных глубоких затяжек. Табак был чуть кисловатым, фруктовым, немного сладким и крепким. Артемис курил жадно, пока не почувствовал горечь и не закашлялся с непривычки. — Глупый лисёнок, — тихо рассмеялся чернокнижник, чтобы приняться продувать кальян. — Ну?

— Он говорил об архимаге. Этот титул существует в иерархии у волхвов зимы, — издалека продолжал упрямо гнуть линию Акио, когда отдышался и снова требовательно потянулся к мундштуку, но Найтгест изящно уклонился. — А это на юге Ифарэ, так? Точнее, уже в Зимних землях, верно?

— Так, — с некоторым непониманием подтвердил Найтгест, опустив на юношу чуть недоверчивый взгляд. С чего бы ему вдруг начать увлекаться политикой? — К чему ты клонишь?

— Это их замок вон там?

Артемис махнул рукой, пуская крохотную искорку в цитадель на карте в центре Белых гор. Гилберт начал понимать, к чему ведёт разговор его фаворит, а потому нахмурился, слегка поджав губы. Альбинос пристально смотрел на него в ответ, ожидая реакцию.

— Нет, — медленно отозвался чернокнижник, передавая Артемису «трубку мира» и на время затыкая его. — Их замки и цитадели южнее, глубже в Зимних землях. Вот, гляди.

Вампир двинул указательным пальцем, и искорка послушно двинулась от них, перепрыгнула через пик гор и стала спускаться, забредая в белоснежные просторы холода и льда. Безошибочно отыскав несколько замков, она покружила вокруг них, стала прыгать от одного к другому, давая проследить дороги. Сразу становилась видна зависимость между ними, определённая градация: сначала, чем дальше на юг, тем больше становились замки, тем ярче сияла искра, пока не начала совсем уж слепить, зависнув над объёмной моделью настоящей твердыни-гиганта, именованной Гха́ту. А затем вновь становились всё меньше и слабей, установив этакую паутинную защиту вокруг сердца зимы. Окинув их мало заинтересованным взглядом, юноша вновь заставил искру вернуться к заинтересовавшему его замку:

— А этот чей?

— Жрецы, — почти сквозь зубы процедил Найтгест, поморщившись, а после тихо вздохнув. — Наши извечные союзники. Это их единственная цитадель, оплот знаний, медицины и созидания.