Воры высоко ценят собственную честь и своеобразную преданность. Тех, кто принимал плату со стороны, чтобы избавиться ещё от кого-нибудь, или же вдруг кардинально менял направление в сторону заказчика, казнили. Это не всегда означало смерть, но лучше бы её. С изменщика вполне могли сорвать лицо до костей, напоив перед этим алхимическим снадобьем регенерации. Мясо нарастало, а вот кожа — не всегда. Иногда таких лишали кистей или же ступней, а то и всего разом. Но суровое наказание, гарантированное каждому отступнику, не всегда способно остановить особо алчных любителей богатств.

И, наконец, никакой политики на территории гильдии Воров. С этим всегда было труднее всего, потому как нередко сталкивались представители враждующих фракций. Высшим проявлением разумности Вора считалось дружеское отношение с коллегой и взаимоуважение, даже если их Повелители и воюют между собой. Именно поэтому не каждый мог получать контракты, не каждому доверяли.

Но все эти тонкости Артемису лишь предстояло узнать, пусть он понимал их и без бумажного свода. Возле ворот их встретило двое изнывающих от скуки стражников в тяжёлых доспехах, с алебардами, а потому они искренне обрадовались путникам.

— Лоренцо, давно не виделись! — прогрохотало из-за забрала, и чернокнижник ухмыльнулся, спешился, затем приблизился к консервной банке и обменялся рукопожатиями. — Какими судьбами, парниша?

— Да вот, решил после работы отдохнуть. От самого Чёрного замка ехали, чтобы у вас побузить.

— Ты давай, особо не буянь! В прошлый раз нам пришлось тебя прогонять, — проворчал второй, тоже пожав руку дрессировщику. — Опять кому-нибудь спину испоганишь, дрянной мальчишка?

— Так уж прогонять, — осклабился Минор. — Когда вы спохватились, я уже на полпути к дому был. Ладно, некогда болтать. Времени в обрез. Вот, держите.

— А этот кто? — неприветливо буркнул второй страж, покосившись на молчаливого Артемиса, что сидел в седле, низко опустив голову. — Неприятный какой-то тип.

— Он со мной, не беспокойтесь, — широко улыбнулся Лоренцо, хоть и начал слегка нервничать. — Ручаюсь за него.

— Ты же знаешь, не можем пропустить, если карты нет, — развёл руками первый.

Тихо вздохнув, Акио скинул капюшон с головы, тряхнув шевелюрой. Белые волосы разметались по плечам, открывая взглядам строгое бледное лицо, перечёркнутое чёрным шрамом. Тот будто зажил собственной жизнью: тень расползалась по венам, левый глаз юноши наполнился аметистовым сиянием.

— А так? — ледяным тоном уточнил Охотник, не сводя взгляда с примолкшего шлема.

— Так бы и сказали, что от господина Найтгеста! — сдали на попятный стражи и рванулись в стороны, чтобы поднять ворота.

Артемис вернул капюшон на голову, но не стал скрывать свой позор. Лицо вновь выглядело, как и обычно, янтарь глаз лукаво засиял в тёплом весеннем солнце. Тонкая чёрная линия замерла и казалась самой безобидной грязью. В тот день Акио от всей души наслаждался видом двух-и трёхэтажных домов, вглядывался в вывески и, самое главное, лица. О, кого здесь только не было! Глаза Охотника разбегались в стороны, и он придерживал Мундрие, чтобы не срывалась на рысь. Ауры пестрили силами так, как не было и в лучшем из самородков его мира. Нет, здесь каждый сиял совершенно особенно, и у юноши органы скручивало от немого восторга. Не сразу ему удалось заставить себя смотреть не на них, а на их счастливых обладателей. Сердце его заколотилось в безумном ритме. Теперь он не казался самому себе белой вороной, теперь он понимал, что вписывается в эту картину естественно и просто. Ему лишь предстояло привыкнуть к пышным и старомодным одеждам, к тростям, саблям на поясах, к тому, что бывают люди выше его, что белые волосы здесь такая же обыденность, как зажечь свечу одним мановением мысли или же отправить в полёт стрекочущую молнию. Впервые за свою жизнь Артемис почувствовал себя дома. Он вертел головой из стороны в сторону, провожая взглядом чинные пары, идущие рука об руку. Богатые платья не пестрили и будто перекликались между собой, как цветы на лугу; строгие жакеты мужчин подчёркивали их; а те же, кто предпочитал скрывать себя плащами, не вызывали подозрений и смешков, на них даже не думали начинать коситься с предубеждением. Пахнуло травами и алкоголем, свежим хлебом, запечённым мясом и картофелем. Артемис повёл носом, улавливая аромат, а затем радостно расхохотался. Смех его пронзительно пронёсся по шумной улице, и никто даже не подумал обернуться на него или цыкнуть. Акио был дома.

Лоренцо наблюдал за этим с затаённой улыбкой, весело попыхивая трубкой и довольно щурясь. Что бы там этот юноша ни пережил в прошлом, сейчас его аура сияла счастьем и спокойствием да так, что приходилось тщательно щуриться. Надо будет подсказать Гилберту почаще выводить фаворита в свет, ведь невооружённым глазом видно, как ему это по душе. Мимо простучала колёсами карета, и Акио жадно уставился ей вслед. Руки его дрогнули, явно собираясь хлестнуть лошадь и отправиться вдогонку, но Охотник удержался.

— Есть здесь местечко, его все любят, — выдернул Артемиса из наблюдения Минор, и юноша уставился на него потерянно и с непониманием, успев позабыть о том, что он здесь не один. — «Старая преисподняя». Я бы даже сказал древняя. Ещё мой прапрадед видел, как её строили. А это было очень и очень давно.

Акио кивнул, но, похоже, даже не услышал, что ему сказали. Они остановили лошадей возле масштабного двухэтажного здания, выстроенного из тёмного дерева. Красная черепица пологой крыши на закатах и рассветах могла бы сиять, будто облитая кровью. К ним немедленно подбежала бойкая девочка и увела лошадей на конюшню. Преодолев три ступени, они оказались на широком каменном крыльце, обнесённом коваными перилами. Массивная дверь с кольцом охотно поддалась и отворилась, выпустив наружу жаркий пьяный воздух и шум разговоров. Артемис рванул вперёд первым, и Лоренцу пришлось поторопиться за ним следом, чтобы не упустить из вида и не дать вляпаться в неприятности. В это время суток в трактире было более-менее спокойно: завсегдатаи-забулдыги ютились по углам, стараясь особо не мешаться; более чинные гости располагались по центру полутёмного зала, пронизанного густым дымом и алкогольными парами. Четырёхметровый потолок поддерживали деревянные резные колонны, испещрённые драконами, змеями и дьяволами. Они бежали снизу вверх по спирали и будто бы двигались. У дальней стены вытянулась громоздкая стойка, за которой возвышался полный усатый, но лысый мужчина. Мясистые красные руки его до локтей скрывала некогда белая рубашка, жилет на нём трещал по швам и из последних сил держался на двух пуговицах, едва ли предназначенных для того, чтобы сдерживать огромный живот. Круглое лицо меж тем было вполне себе живым, а сам толстяк оказался весьма подвижным.

Лоренцо махнул ему рукой, на что трактирщик в ответ пригрозил кулаком. Гости устроились за одним из столиков в более скрытой тьмой части зала. Окна выглядели так, словно их щедро поливали кровью, и всего три светляка порхало под потолком, скудно разгоняя красный полумрак. Крепко сколоченные столы ещё не успели замызгаться после уборки, но к вечеру опять должны были запачкаться жиром и едой. К ним неспешно подплыла девушка в простоватом, но зато коротком платье с глубоким вырезом. Артемис поглядел на неё с лёгким пренебрежением, но быстро спрятал взгляд в толстенной книге меню. Стилизованная, она выглядела так, будто её писали кровью, не иначе. Впрочем, Акио не был уверен в том, что всё происходило по-другому, ведь всё вокруг так и кричало об этом.

— Раки, рулька и старый добрый эль из Преисподней, — посоветовал ему Лоренцо, и Охотник решил, что подробным изучением талмуда займётся в другой день. — Ты не пожалеешь, Арти, поверь мне на слово. Такое сочное мясо и такой эль ты никогда не пробовал!

Официантка, выслушав эту речь и мельком глянув на незнакомого посетителя, торопливо убралась. Её подхлёстывало знание того, что Минор весьма и весьма щедр. Подавая пример, Лоренцо скинул с себя плащ и перекинул через спинку скамьи, на которой расслабленно раскинулся. Артемис некоторое время медлил, затем пальцы его поддели серебряную фибулу с золотым топазом на воротнике, и плащ его стёк по спине, оставшись лежать полукругом рядом с бёдрами.