— Я хочу сказать, что ты далеко зашёл, — резко бросил мужчина, неожиданно повысив
голос, но не переходя на крик. — Все уже понимают, что это твоих рук дело. Рано или
поздно твоего Охотника поймают и ты уже совсем не будешь рад жизни.
— «Моего» Охотника? — ласково поинтересовался Гото и, наконец, более-менее
заинтересованно поглядел на мужчину перед собой. — Ты уверен, что он мой?
Мне показалось, что гость побледнел, едва заметно отшатнулся, зрачки его сузились
до состояния тонких щёлочек, но то был не страх, а обжигающая ярость, которая
незамедлительно нашла свой выход.
— Да как у тебя наглости хватило?! — рявкнул он, резко рванувшись вперёд и
схватившись за спинку гостевого кресла. — Ты не посмеешь использовать их!
— Я уже посмел, — осклабился элементалист, — и, более того, он сам начинает
действовать. Ты и моргнуть не успеешь, как он окажется у тебя на пороге в поисках
ответов. И уже тогда «мой» Охотник сделает что-то сам. Я уже давно отпустил
поводок, но ошейник всё ещё на нём. Стоит мне только потянуть за него, как
преданная псина будет тереться у моих ног и заискивающе смотреть мне в глаза.
— У тебя ничего не получится, — мужчина рубанул рукой по воздуху, но голос его
вновь стал спокойным и тихим, едва различимым, точно лёгкий сквозняк, готовый
превратиться в резкий и неудержимый порыв.
— У меня уже всё получилось, Артемис. Твоя хватка уже не такая, как пару сотен лет
назад, пора бы уже это признать. Пока ты носился со своим воспитанником, как с
тухлым яйцом, всё вышло из-под твоего контроля. Ни ты, ни этот апатичный фигляр уже
ничего не можете противопоставить мне.
На секунду мне показалось, что лицо моего деда прояснилось, а в уголки его сухих
губ закралась нехорошая улыбка, но вновь оно обратилось маской ледяного
безразличия. Я жадно вглядывался в его черты, в движения и мимолётные жесты, и
странная тоска и злость окутывали со всех сторон. Он мог бы многому научить меня, я
мог бы видеться с ним постоянно, говорить, прикасаться, дышать вместе с ним, но по
его воле оказался заперт в ловушке. Сердце колотилось совершенно суматошно, не
хватало слов, чтобы объяснить всю ту бурю эмоций, что я испытывал, глядя на этот
отрывок записи. Для меня не было новостью, что Акира считает меня своим козырем в
игре, прикрывается мной и моей семьёй, что он задумал нечто не совсем приятное. Мне
было плевать на это, ведь и я использовал его в своих нуждах. Но безразличие родной
крови доводило до бессилия и безумия. «Неужели тебе плевать на меня? — с отчаянием
думал я, глядя на то, как он небрежно закидывает ногу на ногу и откидывается на
спинку кресла, убеждая Акиру одуматься и остановиться. — Неужели моя мать ничего не
значит для тебя? Да я… Я доберусь до тебя. Найду и выбью из тебя всё, что только
смогу».
— Идём, Артемис, — дух подал голос неожиданно, резко и несколько странно, точно был
неприятно взволнован. — Больше здесь нечего искать.
— Но…
— Идём. Акира вот-вот вернётся.
Я подорвался с места, начиная подчищать за собой историю, поправлять бумаги и
ручки, а затем выключил компьютер и, прихватив накопитель, поспешил на выход. В
груди было горячо и тесно, сигарета уже дымилась между губ, наполняя лёгкие дымом, но и этого было чересчур мало. Боль от голода скрутила хлёстко и подло, заставив
меня согнуться пополам в лифте, давясь кашлем. А ведь я не так давно позавтракал и
совершенно не жаловался на самочувствие. Под ложечкой засосало, когда я вывалился в
холл и спотыкаясь побрёл на выход из офиса, махнув охраннику рукой и серо
улыбнувшись. Это напоминало лихорадку, казалось, что я горю изнутри и не могу
справиться с собой. Ярость переполняла меня неистовой дрожью вместе с горьким
отчаянием, но не было сил подавить эту буйную комбинацию. Забравшись в машину, я
долго пытался отдышаться, унять боль между рёбер, а затем с третьей попытки вставил
ключи в зажигание и завёл мотор, вслушиваясь в умиротворяющий гул. Звон телефона
вызвал скорее досаду, чем раздражение, и я устало отозвался, сказав, что
внимательно слушаю.
— Здравствуй, Артемис. — Голос Акиры даже не удивил меня, равно как и его спокойный
тон. — Где ты сейчас?
— Еду в офис.
— Меня там нет, если ты по этому поводу. У меня есть для тебя срочное поручение.
Раз уж ты в Кавасаки, поищи ауры. Мне сказали, что номер 2951 сейчас неподалёку.
Его надо убрать немедленно.
— С чего такая срочность? — без особого интереса спросил я, но немедленно раскинул
сеть поиска, прикрыв глаза и сосредоточившись. За прошедшие годы это стало едва ли
не самым ходовым моим заклятьем. Оно походило на эхолокацию летучих мышей: каждой
клеточкой тела выпуская варьирующиеся по силе энергические потоки, маг может
чувствовать их на достаточно больших расстояниях. А те в свою очередь, столкнувшись
с чужеродной магией, вызывают слабый резонанс, предупреждая о присутствии на
территории чародея. Да, в самом деле неподалёку соблазнительно мелькало нечто
сильное, пусть и не весьма различимое. — Обычно ты давал мне больше времени.
— Сейчас не до этого. Он ведёт охоту на нашего и близок к цели. Ты должен
остановить его во что бы то ни стало.
— Надо полагать, война началась?
— Можно и так сказать, — после долгого молчания подтвердил Акира, а затем прервал
звонок.
Я же двинулся на запомнившийся «вкус», хотя сам был в совершенно невменяемом
состоянии, едва ли мог сидеть за рулём. И даже то, что за мной время от времени
приглядывали полицейские, не могло остановить меня сейчас. С одной стороны, мне
следовало всё взвесить, обдумать и уже только после этого вставать на след и
пускаться по нему. Да уж, дёрнул за ошейник, а я уже бегу куда указали.
Надо сказать, я был немного удивлён, когда зашёл в полутёмный узкий переулок, забросанный мусором и чем-то нелицеприятным, и никого там не нашёл, хотя ощущение
чужой ауры усиливалось с каждым мгновением. От голода меня штормило, резь
усиливалась, и я едва стоял на ногах, опираясь на стену и почти ничего не различая
перед глазами. В порыве я сорвал с себя очки и убрал их в нагрудный карман, потёр
веки, споткнулся о мусорный пакет, но устоял и не рухнул. Меня трясло, дыхание
давалось всё труднее, и я готов был сесть на землю и взвыть в небо, потерявшись в
незнакомых ощущениях. Именно поэтому мелькнувшая вспышка энергии застала меня
врасплох, не дав ни малейшего шанса на самозащиту, и тьма мгновенно окутала моё
сознание. Я чувствовал, что меня подхватили под руки, поднимая с асфальта, затем
потащили куда-то, кажется, я даже перебирал ногами, но не было ни единой мысли, ни
одного чувства — одна лишь тупая пустота. А следом вдруг рядом полыхнуло столь
сильно! Мне почти что обожгло кожу и лёгкие энергией, и я не мог ничего сделать, чтобы скрыться от этого могучего потока, заслониться от неё, но было абсолютно
плевать. Колени коснулись пола, на руках сомкнулся холодом металл, и все те силы, что бурлили во мне несколько мгновений назад, растаяли, исчезли, точно их и не
было. Дикая нестерпимая боль прошила всё тело, старые раны открывались, кровь
наполнила рот, потекла по подбородку и шее. Ни страха, ни отчаяния — лишь
мучительная агония окружила сознание на пару с невыразимой тоской.
— Здравствуй, Охотник, — прохладный спокойный голос резанул по сознанию, но я никак
не мог вспомнить, где я его слышал. Такой невыносимо знакомый и родной. — Я бы
хотел поговорить с тобой.
— Пригласил бы на чашечку чая тогда, — сквозь муку и кровь прохрипел я и
закашлялся, пытаясь справиться с невыносимой слабостью. Кости рушились, мышцы
разрывались, и я не мог сделать ровным счётом ничего.
