Идущую чуть позади них девушку я принял за его сестру, но, впрочем, вскоре

убедился, что родственниками они никак не являются. Её длинные волосы были собраны

в причудливую трудную косу, скреплённую большой аляпистой резинкой с птицей.

Впрочем, одеждой она была похожа на первую девушку, с тем лишь отличием, что грудь

у неё, как таковая, казалось, отсутствовала совсем. И рядом с ней, низко опустив

голову, шла знакомая мне Риса.

— Ну и долго же вы, — пробурчал Микаэлис.

— Ричард задержался в автосервисе, — промурлыкала брюнетка, тотчас окинув

любопытным ожидающим взглядом меня с братом. — А это, должно быть, Артемис и Сэто.

На первом имени она так тщательно скартавила, что лицо моё едва не перекосило, а

челюсти сжались до боли, но я изобразил улыбку.

— Salut**, — кивнул я, и тщательно выщипанные брови девушки поползли вверх.

— Обнаружен ботаник, — ухмыльнулся рыжий парень без всякого намёка на акцент и

протянул мне руку. — Ричард Лакруа, а это Амели Серро.

— Артемис и Сэто Акио. — Я снова кивнул и с неохотой пожал ему руку: идти на такой

контакт не хотелось, но ради вежливости и друга я перешагнул через себя.

— Это Элизабет. — Ричард кивнул на вторую девушку, которая, похоже, нас не слушала

и не собиралась даже доставать из ушей наушники. Поймав наши взгляды, она

изобразила реверанс и, скрестив руки на груди, отвернулась. — Рису, думаю, вы

знаете.

Девушка махнула мне рукой, затем перекочевала поближе к Сэто и завела с ним

разговор. Как ни странно, брат тут же оживился и больше ни на что не обращал

внимание.

— Раз со знакомством покончено, можем выдвигаться, — радостно воскликнул Алекс и, протерев руки друг о друга, возглавил наше пёстрое шествие.

Мне хотелось точно так же, как той неприветливой рыженькой, заткнуть уши музыкой и

оказаться где-нибудь подальше, но Ричард мигом оказался рядом со мной и принялся

заваливать вопросами. Когда он панибратски закинул руку мне на плечо, мне

захотелось немедленно и очень сильно сломать ему челюсть, но я ограничился лишь

воображением этого. Судя по всему, в своей среде Мик был весьма разговорчив, потому

как Лакруа знал обо мне почти всё. Даже бестактно поинтересовался, с кем я сейчас

предпочитаю встречаться — с парнями или девушками. Бросив на Микаэлиса взгляд и

пожалев, что я не Медуза Горгона, я выдохнул и отозвался, что хочу оставить ответ

для себя. Как ни странно, Ричард посмеялся и кивнул, но руку с моего плеча не

убрал, чем напрягал меня до самого прихода на место. Это оказалась небольшая уютная

полянка на краю леса. С одной стороны её обступали деревья, с другой раскинулось

море, от которого веяло не только солью, но и свободой и свежестью, спокойствием, хотя высокие волны то и дело ударяли об огромные камни. Лиззи не задумываясь заняла

солнечное местечко, где, расстелив полотенце и не стесняясь никого, разделась

догола и улеглась загорать. Кожа её и без того была приятного золотистого оттенка, однако этого ей было, похоже, мало. Вопреки правилу приличия не разглядывать голых

загорающих девушек, я пялился на буквально блестящую фигуру Лиззи до тех пор, пока

брат не дал мне подзатыльник.

Алекс и Мик занялись обстановкой для костра, несмотря на то что я и пытался их

убедить, что за это могут весьма сильно оштрафовать. Не то чтобы я был приверженцем

закона, однако мне не хотелось портить нашу прекрасную и недолговечную природу, да

без того сильно покалеченную людьми. Но пускаться в такие рассуждения я не стал: ещё чего доброго в романтики запишут, а мне это было нужно, скажем так, в последнюю

очередь. Сэто первым ломанулся в воду, откуда радостно поливал нас под громкие

вопли Амели. Голос у неё оказался сильный, уверенный, хоть и… картавый. Я ни в коем

случае не относился к дефектам как-то особенно, ведь сам мог считаться одной

сплошной медицинской ошибкой. Но картавость всегда казалась мне милой и вместе с

тем ужасно веселила, хоть я и не понимал, отчего же так. Именно поэтому, когда

Амели грозно кричала «Немедленно прекрати это безобразие!», мне приходилось изо

всех сил сдерживать смех. Я не торопился раздеваться, да и вообще не думал об этом.

Затем помог развести огонь, уселся возле него и продолжил заниматься итальянским, вслушиваясь в отдалённые звуки смеха и плеска. Пока Алекс уходил плавать, я с

удовольствием закурил. Нет чтобы подышать свежим воздухом, насладиться природой и

чистотой неба…

— А ты чего не плаваешь? — Рядом со мной плюхнулась Амели, откинулась на согнутые

позади себя руки и протянула ноги к огню.

Тело её слегка блестело, едва прикрытое купальником. Капли воды стекали с шеи по

груди и бёдрам, привлекая взгляд, заставляя провожать каждую и ждать новую. Чуть

поведя плечом, я уставился в огонь.

— Не хочу, спасибо.

— Да ладно, нечего стесняться. Все свои, — она отобрала у меня книгу и засунула в

сумку, а затем потащила за собой. Прежде чем я понял, в чём дело, чьи-то руки

подхватили меня за подмышки, оторвав от земли. Следом были оперативно перехвачены

ноги.

— Ну, хоть обувь-то снимите! — захохотал Алекс, глядя на то, как я дёргаюсь в

захвате и шёпотом вывожу одно красное словцо за другим.

Сэто ломанулся на помощь, и я едва удержался от того, чтобы пнуть его прямиком в

челюсть. Не успев моргнуть, я полетел в воду прямо в одежде. Холодная, солёная, она

приняла меня в свои объятия быстрее, чем я успел крикнуть хоть что-нибудь более-

менее угрожающее напоследок. Словом, умри я от падения на камни, кончина бы была

более чем глупая. Рядом плюхнулось ещё несколько тел, яростно булькающих и

хохочущих. Мне же не было весело. Волосы промокли и теперь липли к спине, равно как

и одежда. Белый занавес собственных патл не давал ничего видеть и прятал глаза от

стыда, но ненадолго.

— Я вас урою, — только и выдохнул я, двигаясь к берегу и стягивая с себя рубашку.

Собственно, делать было нечего. Выкинув свою одежду сушиться, я всё же позволил

себе немного отдохнуть с ребятами. И хотя знал, что после этого болезнь заберёт

меня в свои объятия на пару недель, но просто-напросто дурачиться и ни о чём не

думать оказалось, на удивление, приятно. Не то чтобы я принимал активное участие в

их водных боях, но меня это так или иначе задевало, однако я всё же предпочёл

просто проплыть немного туда-сюда, полежать рядом с ними на воде и послушать их

безбашенные вопли, насладиться прикосновениями прохладной, мягкой воды, шумом ветра

и потрясающим спокойствием. Я будто знал наперёд, что все эти метания, всплески

совершенно ни к чему и что впереди обязательно будет лучше.

Словом, после такого активного отдыха я чувствовал себя уставшим, приятно

вымотанным и бесконечно счастливым. Алекс, взяв с нас слово, что мы никому ничего

не расскажем, приготовил глинтвейн, специально для меня сделав порцию без мёда и

апельсина, только щедро наградив корицей и гвоздикой. Сэто выпил немного из моего

бокала и скоро безудержно хихикал, подлезая ко мне под руку и целуя там, где

дотягивался. Мне было ужасно неловко, хотя близость брата отзывалась робким, тёплым

удовольствием в груди.

— Ваши родители знают про вас? — беспечно поинтересовался Алекс, а меня как будто

молотком по челюсти ударили.

Мик покосился на отца с укоризной и обвинением, остальные же поглядывали на нас с

искренним любопытством. Я не знал, что сказать, и чуть скривил губы, неопределённо

качнув головой.

— Вроде как, — отрезал я, а Сэто немного притих. Мне не хотелось вылезать из

одежды: на теле остались следы от вчерашних побоев, от моей слабости — на кистях, и

я чувствовал себя теперь безумно уязвимым. Я отставил бокал на землю, накинул на