– Прости! – сказала она. – Просто у нас в библиотеке ушел ассистент, и я подумала, вдруг тебе такое интересно.

В библиотеке?! Мэдисон Х. – библиотекарша? Яркое воспоминание всплыло у меня в мозгу – Мэдисон Х. в первый год жалуется, что «Гекльберри Финн» – очень сложная книга, что они пишут на каком-то своем английском.

– То есть ты работаешь… в библиотеке?

– Боже, конечно нет. Я работаю с недвижимостью, ну, то есть я только что получила лицензию риелтора. Но пока я помогаю в библиотеке. Донован думал, что для меня это будет полезно, раз уж он следующий в очереди на пост президента банка, когда его отец уйдет на пенсию. Но сейчас это все неважно, – она опять хихикнула, – все хорошо. Это ценный опыт.

Я кивнула, имя «Донован» все еще что-то во мне затрагивало, вызывая вибрации по всему телу. И вот, когда я уже почти забыла об этом имени, вуаля – появляется Мэдисон Х.

– Джубили?

Я моргнула. Ее голос звучал тихо, будто издалека.

– А? – Я пыталась не смотреть ей в глаза. Унижение такое сильное, такое мощное, что я хотела бросить велосипед, сумку, канистру, прямо тут, у стеклянной магазинной двери, и стремглав убежать домой.

– Что это ты такое пальцами делаешь?

Я опустила взгляд и увидела, что пальцы правой руки методично постукивали по запястью левой, стискивающей ручку канистры. Интересно, давно ли я так делала?

– Ничего такого. – Жар подкатил к щекам. Я пыталась покачать головой, стряхнуть прошлое. – Э-м-м-м, у меня с собой нет резюме. Можно я тебе его потом пришлю? Ну, для всей этой штуки с библиотекой?

Ее глаза просияли.

– Так тебе интересно? Отлично. Не волнуйся о резюме. – Она вытащила из сумки, висящей на плече, мобильный. – Просто дай мне свой номер, и я замолвлю за тебя словечко. Уверена, они тебе перезвонят.

Я снова кивнула и назвала цифры своего домашнего телефона.

– Отлично. Ну что же, была рада тебя уви…

– Зачем ты это все делаешь? – Я знаю, что перебивать невежливо, но вопрос пламенем жег мое нутро, и я была вынуждена его задать.

Она пожала плечами, будто бы не понимая о чем, но глаза забегали, выдавая ее с головой.

– Это удивительное совпадение. Ты ищешь работу, а я знаю место, где нужен человек.

Но мы обе знали, что тут нечто большее. Если бы можно было забраться к нам в головы и прочесть мысли, уверена, стало бы очевидно, что мы думали об одном и том же моменте, об одном и том же школьном дворе. Я изо всех сил пыталась, но не могла об этом забыть – о моменте, когда Донован поцеловал меня. Я думала, что мы с ним одни, пока толпа ребят не вышла из-за угла, толкая друг друга, и смеясь, и протягивая Доновану деньги – свою проигранную ставку. Мэдисон была с ними, хоть я и не помню ее смеха. Ее лицо вытянулось, посерьезнело, и это было последним, что я увидела, прежде чем отключилась. Я всегда думала о том, была ли она там, чтобы посмеяться надо мной, как и остальные? Зачем она вообще там была?

За год до развода мы со Стефани пошли на консультацию к ее духовнику. Это была не моя идея. Когда она предложила, я недоумевал: чем он сможет нам помочь, если он никогда даже не был женат. Но, как и во многих других наших спорах, я проиграл. На одном из сеансов она пожаловалась, что во мне слишком много негатива.

– Я просто реалист. – И тем не менее я жаждал спасти наш брак, и я принял совет отца Джо – пытаться искать во всем и хорошее.

И я поймал себя на том, что пытался делать это даже сидя напротив школьного психолога и директора новой школы Айжи. Целых шесть недель Айжа ходил в школу без проблем. Так-то он никогда не безобразничал. Или по крайней мере не со зла. Но школы так серьезно ко всему этому сейчас относятся.

– Вы слышали нас, мистер Киган? – спросила психолог. Она представилась, когда я вошел, но я уже не помнил ее имени. Оно было похоже на название шоколадного батончика. Херши? – Айжа угрожал, что взорвет его. Мы тут очень серьезно относимся к таким словам.

Я кивнул и потер рукой лицо. В сентябре я понял, что пить меньше кофе, когда перешел на новую работу, – это плохая идея, и пообещал себе, что я еще раз попробую, но уже в октябре. Вот почему этим утром (да-да, с начала месяца прошло уже две недели, но технически-то это все еще октябрь) я одним махом бросил эту вредную привычку. И теперь где-то за глазами начала маячить чудовищная головная боль. И решение мое уже не казалось таким уж правильным.

– Да, меня это тоже настораживает, – согласился я. – Но я не думаю, что он на самом деле кому-то угрожал. Он вообще не слишком-то грозный. Сами на него посмотрите.

Айжа сидел в кресле рядом со мной, костлявые плечи поникли, он болтал ногами, потому что не доставал ими до пола. В ушах – наушники, он уткнулся в свой планшет, с бешеной скоростью пальцы стучали по экрану, но вот на лице его было, скажем так, не самое дружелюбное выражение. Я вынул один из треклятых наушников, и он поднял глаза на меня.

– Айжа, ты угрожал взорвать кого-нибудь?

Его огромные глаза стали еще больше. Он покачал головой.

Вставил наушник обратно, еле подавил порыв осмеять школьного психолога.

– Я угрожал взорвать его сумку. – Айжа не в силах был контролировать уровень громкости своего голоса, потому что его оглушала видеоигра. И он снова возвращался к планшету.

– Что?!

Директор и миссис Херши смотрели на меня теперь уже не только озабоченно, но и самодовольно. На экране у Айжи что-то взорвалось.

– В точку! – вскрикнул мальчик.

Надеюсь, они не видят, во что он играет.

Он встрепенулся, будто бы только что понял, зачем мы здесь находились.

– Впрочем, это не сработало, – сказал он и вернулся к игре.

– Очевидно, что он шутит. – Я уставился на Айжу. – У него с собой нет взрывчатки, так ведь?

Я был уверен, что нет, но все же сделал паузу на всякий случай.

Директор легонько покачал головой, и на меня накатило облегчение.

– Итак, как он вообще мог что-то взорвать?

– Мистер Киган, мы относимся предельно серьезно к каждой угрозе, – ответил директор.

– Ну, какая же это угроза, если у него нет необходимых материалов для ее исполнения. И, кстати, что там со вторым парнем? – Я показал большим пальцем на огромного пятиклассника, который сидел по ту сторону стеклянного кабинета. – Он не только угрожал Айже, но и нападал на него!

– Да, мы уже разбираемся с Джаггером. Но прямо сейчас мы говорим об Айже, – ответила миссис Херши.

– Джаггер? Его на самом деле зовут Джаггер?

Она не обратила на меня внимания.

– Имея в виду прошлое Айжи, я боюсь, мы вынуждены принять некоторые меры предосторожности.

– Его прошлое?!

Началось.

Она опустила взгляд на верхний лист, лежащий в желтой папке, что держала в руках.

– Да. – Она перевела взгляд на Айжу. – Айжа, ты не мог бы выйти из комнаты на минутку?

Айжа ее не слышал. Я тихонько похлопал его по руке, и он вытащил наушник.

– Айжа, выйди в коридор. Я приду через минутку.

Он поставил игру на паузу, встал и вышел.

– И держись подальше от этого Джаггера! – крикнул я ему вслед.

Дверь закрылась, и я снова посмотрел на миссис Херши.

– Нас особенно беспокоит шизотипическое расстройство личности.

Я закатил глаза.

– Официально ему никогда не ставили этот диагноз. Его вообще не должно быть в этих записях.

Директор, который и пары слов за эту встречу не сказал, кашлянул. Я посмотрел на него, ожидая, что тот вмешается, но он молчит.

– Слушайте, у него нет симптомов для этого, этого… расстройства. Как и расстройства аутического спектра, или маний величия, или любого другого ярлыка, которые на него всю недолгую жизнь пытаются навесить такие, как вы! Он просто ребенок! Обычный ребенок.

Ладно, если честно, я знал, что Айжа не обычный ребенок. Но вот правда, а кто обычный? Джаггер явно не типичный пятиклассник. И я не собирался опять тащить Айжу к какому-нибудь психиатру, чтобы его пичкали таблетками до беспамятства. Голова дико раскалывалась, и я массировал виски двумя пальцами. Им стоило бы предлагать кофе на таких встречах.