Ведь Нора Альбертовна когда-то была математиком! В голодные годы готовила поступающих не куда-нибудь, – в Бауманку. И в кого превратилась? В домохозяйку. Загрубевшие от бесконечной работы руки. Седые волосы. Сизая морщинистая кожа. Нора Альбертовна тайком утешалась крепкими сигаретами и искренне верила, будто никто об этом не подозревает. Все блюли ритуал: делали вид, что старой собаке Чаки смертельно необходимо три раза в день гулять, а от Норы Альбертовны не тянет махоркой.

И Олег пошел по стопам отца. Завел ребенка, устроился менеджером. Деньги – в дом. Но уж за это никаких домашних обязанностей. Если я с друзьями в бар – значит, в бар. Если в гараж – то в гараж. А жена пусть как-нибудь сама, она же все равно целый день дома отдыхает. Кто через весь город мчится укачивать внука? Нора Альбертовна. А Олег – с друзьями, он – добытчик, он заслужил.

Кира любила маму. Но временами ей становилось жутко досадно за нее. Откуда взялось это придыхание, этот благоговейный трепет перед мужчинами? Папа – ведь просто папа. Обычный человек. А мама смотрит на него, как на царя зверей. Взять того же льва: в чем его заслуга? В гриве? Или в том, что он все время лежит, жрет и осеменяет прайд направо-налево, пока многочисленные самки подтаскивают ему новые и новые тушки?

Кира снова взялась за ручку и записала мысли про льва. Почему-то на месте самодовольного кошака ей виделась физиономия Саакяна, и язвительные шутки рождались сами собой.

Словно уловив флюиды агрессии в свой адрес, Эрик тут же возник на экране ее мобильного. На заднем фоне слышалась женская болтовня. Что ж, никто и не сомневался. Выпасай свой прайд, Саакян, до пятницы еще полно времени.

– Чего? – недовольно отозвалась Кира.

– У тебя ПМС, что ли?

Она стиснула мобильный.

– Ты по делу?

– Нет, если ты не в духе, я лучше…

– Саакян! Твою мать, если ты сейчас же не скажешь, зачем звонишь, я…

– В Юрмалу едешь?

Вопрос был неожиданным, как удар под дых, и Кира застыла с открытым ртом.

– Что? – растерянно переспросила она.

– Музыкальный фестиваль КВН. Моя команда едет.

– Хочешь, чтобы я поехала в группе поддержки? С разрисованным лицом и пушистыми помпонами?

– Скворцова, поверь, ты – последняя, кого я хотел бы видеть в короткой юбочке. Нет, теоретически я готов, но для этого ты должна как следует проставиться.

Кира вздохнула.

– Только армянин может так заставить женщину раздеться, чтобы еще и развести ее на выпивку, – протянула она.

– Гениально! Мать, я забираю эту фразу.

– Конечно, сам-то ты придумать не можешь.

– Ты удивишься, но я не препираться звоню. Ты поедешь в Юрмалу?

– Тю! А твои модельные макаронины зачем?

– Макаронины для удовольствия, ты – для дела.

– Это должно было звучать как комплимент?

Кира совершенно не чувствовала себя задетой. Легкое ироничное фехтование любезностями было их давней традицией с Эриком. Никому и в голову не приходило обижаться, хотя со стороны казалось, что они друг друга ненавидят. Напротив, насмешливый голос Саакяна отчего-то поднимал Кире настроение, пусть и вызывал желание немедленно поколотить его обладателя.

– На следующий день после КВНа будет небольшой стендап-фестиваль. Могу по знакомству тебя туда протащить.

– А в чем бонус?

– Там будет куча нужных людей. И из бывших кавээнщиков, и из продюсеров. Понятно, что это не официальный кастинг, но если хочешь, чтобы тебя заметили… Очень полезно. Или ты еще не определилась?

– А вдруг я пройду пятничный кастинг? Как я могу планировать? И с работы отпрашиваться…

– Ну да, я забыл, что кроме тебя некому говорить: «Вы пробовали включить и выключить компьютер?»

– Эрик!

– А что Эрик? Я участвую и там, и там. Пройду пятничный кастинг – отлично, Юрмала только добавит очков. И на твоем месте я бы не особо рассчитывал на пятницу.

– В смысле? – Кира напряглась. – Ты же сам меня туда записал!

– Ну да. Но это так, по-дружески. Для опыта скорее. Слушай, ты в стендапе не так давно, у тебя бывают удачные выступления, а есть откровенные фейлы. Про родню был махровый совок.

– Спасибо!

– Только не злись. Я ж любя.

– Хочешь выделиться на моем фоне?

– Была такая мысль, – он усмехнулся. – Да нет, просто ты упорно не желаешь расти. Застряла в своей трясине. И не надо мне рассказывать, что ты выступаешь просто для развлекухи. Ты боишься сделать это чем-то серьезным. Но ведь хочешь, а?

– Почем ты знаешь… – она вздохнула и потерла переносицу.

– Ну вот тебе шанс: либо ты выступаешь активно: здесь, там… И начинаешь вкалывать. Либо просто раз-другой в неделю приходишь в клуб и там жалуешься на родственников. Смесь караоке с психоанализом.

– Я одного не пойму, Эрик. Какое тебе-то дело, как и чем я занимаюсь?

На другом конце воцарилось молчание. В какое-то мгновение Кире даже показалось, что связь прервалась, но потом Саакян заговорил снова:

– Короче. Ты. Поедешь. В Юрмалу?

– Я… Не знаю… Может… Поговорю с начальством…

– Дай знать. Надо за неделю подать документы на визу.

И он отключился. А Кира еще какое-то время смотрела то на телефон, то на исписанный острыми шуточками блокнот. Кто так неистово помогает своему конкуренту? Либо тот, кто не верит в противника, либо очень хороший друг. Так или иначе, очередной скомканный лист полетел в корзину. И о чем остается шутить? Семья, друзья и личная жизнь отпадают. Значит, работа. И Кира снова занесла над бумагой ручку, вызывая в памяти образ зловредного Локоткова.

К пятнице она все же накидала какие-то остроты. Но время от времени они ей казались настолько плоскими и убогими, что хотелось надеть на голову непрозрачный мешок, только бы никто не догадался о ее авторстве. Вдобавок накануне она щедро отлила платной клинике половину своей крови и столь же щедро отсыпала половину сбережений. Поэтому настроение было мрачным и экзистенциальным. Для комика – самое то.

– Ты правда в этом будешь выступать? – спросила Катя перед выходом, оценивающе оглядывая Киру и ее неизменные кеды с джинсами.

– Нутк, – кивнула та. – А что, грязные?

– Да нет, просто…

– Ты про дырку на коленях? Такой фасон. Вроде.

– А макияж?

– Тональник, тушь, – Кира на всякий случай придвинулась к зеркалу. – Я ж не на трассу. В смысле… – она заметила на лице племянницы блестящие тени и помаду. – Ну… Я не тебя имела в виду… То есть… Мне это все не идет.

Но Катя уже выглядела задетой. Слишком поспешно отвернулась и выскочила на лестничную клетку. Всю дорогу до клуба дулась и пялилась в окно. И Ольга, скептически поморщившись при виде нарядной студентки, только усугубила ситуацию.

– В сельской дискотеке выходной? – язвительно шепнула Оля, стоило Кате отойти на пару шагов.

– Не цепляйся к ней, – осадила подругу Кира. – У каждого свой вкус.

Не будь Екатерина родственницей, Кира и сама беспощадно прошлась бы по загадочной полупрозрачной блузке цвета «синий электрик» и сумочке со стразами. Но девчонка всю неделю старательно впахивала по дому и учебе, и теперь Кира чувствовала себя виноватой. Давненько с ней такого не случалось.

– Ладно, ищите места, я пойду отмечусь и получу номер, – кивнула она Ольге и Катиной спине и поспешила в подсобку.

Там царила неразбериха, словно Кира очутилась не в модном клубе, а на кольцевой ветке метро в час пик. Помимо того, что народу была прорва, каждый норовил куда-то незамедлительно протолкнуться. Да и открытый отбор в телевизор привлек странных личностей с улицы: то ли любопытствующих, то ли просто шизиков.

Во всей этой толпе Кира с трудом разглядела глянцевую от геля макушку Саакяна и, натыкаясь на чужие конечности, двинулась к нему. Касаткин уже был рядом. Его борода поражала симметрией, очевидно, к кастингу он готовился тщательно.

– Ну, какие тут порядки? – Кира получила очередной толчок в спину и чуть не влетела в Касаткина.

– Подходишь к одной из тех девушек, – Андрей придержал ее за локоть и кивнул в сторону столиков у стены. – Они находят тебя в списке и дают номерок. Потом ждешь, когда тебя вызовут на сцену. Жюри там.