Стас хохотнул, Леха довольно заулыбался. Везунчики!

– Слушай, Кир, – окликнул ее Андрей Касаткин, когда она уже накинула любимую кожаную куртку и схватилась за ручку двери. – А ты на кастинг собираешься?

– Какой? – насторожилась она.

– В телепроект. Отбирают в конкурс, победители войдут в основной состав стендаперов. И деньги хорошие, и пиар.

– Куда мне… А что, правда хорошие?

– Больше, наверное, чем у тебя в техподдержке. А потом всякие корпоративы пойдут… Вот где золотая жила. Забьешь на офис. И мужиков там богатых пруд пруди.

– Фу, надо тебе все испортить! И сто раз говорила: я не в техподдержке, я – разработчик… Кто-нибудь из наших идет?

– Я пойду, – пожал плечами Стас. – Ну, Андрюха, он это и откопал. Саакян, ясен пень. Правда, сходи. В лоб не дадут.

– Думаешь? – Кира задумчиво прислонилась к косяку и потерла переносицу. – Не факт, что я пройду отборочный… Слышал, как тухло сегодня было? Залу почти не зашло. А я это неделю писала. Ну на фиг…

– Сегодня ни у кого не зашло, – мотнул головой Леша. – Понедельник, вечер… Вообще не наша публика. Нормально ты выступала! Подправить кое-что и…

– Короче! – Андрей подался вперед. – Я тебе все скину, решай сама. Какой смысл всем этим заниматься, если ты даже попытаться не хочешь?

Кира дернула плечом и вышла. Касаткин был, конечно, прав. Она сама иногда недоумевала, какой леший занес ее в стендап. Как-то случайно вышло. Ее и в команду КВН в институте взяли, как единственную девочку на курсе. В физтехе-то. Надо было какие-то сценки разбавить. Ерунда, текста на две строчки. Но ей нравилось собираться после пар в пустой аудитории, готовиться, рисовать декорации. Какая-никакая, а движуха. А дома что? Вымой посуду, разбери вещи… Тоска. А потом вдруг пришла мода на стендап. То было караоке, а стал стендап. На какой-то вечеринке был открытый микрофон, Кира вышла покуражиться… И на удивление подсела. Сначала приходила больше других послушать, потом стала готовить свои шутки. Леша Крашенинников, бывший однокурсник и коллега по команде КВН, затащил в клуб, где они вечерами тусовались… И все это переросло в хобби.

Она не рассчитывала на большое будущее. Да, с удовольствием смотрела выступления крупных комиков, но сама – и на экран? Не по Сеньке шапка. Конечно, догадывалась, приходя в офис по утрам, что не желает однажды здесь скопытиться от рутины и однообразия, но и артисткой себя никогда не считала. И все же… Может, попробовать? А вдруг? Хотя бы родители перестанут считать, что она мается ерундой.

Из размышлений ее вывели подмигивание желтого светофора и телефонный звонок.

– Да! – ответила она по громкой связи, миновав перекресток.

– Ты уже подъезжаешь? – огорошил ее материнский голос.

– Э… Куда? – осторожно поинтересовалась Кира.

Ее мама, Нора Альбертовна, не покидала Нижний Новгород лет уже эдак пятнадцать. А Кира эти самые пятнадцать лет всячески избегала родных мест. Сначала – общежитие института, потом – квартира отцовой тетки… Иными словами, Москва, и только Москва. Поэтому с чего бы ей подъезжать к маме в разгар рабочей недели, если ни свадьбы, ни юбилея ни у кого из родни не предвидится?

– Как куда?! – ахнула Нора Альбертовна. – А забрать Катюшу?

– Твою ж… – Кира прикусила язык. – Когда?!

– У нее поезд полчаса назад должен был прийти! Я же говорила! И на почту…

– Подъезжаю. Пока, мам, наберу, как доедем.

Кира добралась до первого разворота и направилась в обратную сторону. В памяти сразу всплыл разговор месячной давности. Двоюродная племянница – или как там правильно назвать дочку кузины – поступила в московский институт. Разумеется, не по общежитиям же ребенку скитаться. Решено было подселить к Кире. И как можно было забыть!.. Теперь никаких гостей, посиделок, только нянчить и оберегать великовозрастное дитя. Если оно уже не потерялось на вокзале.

Эти железнодорожные опухоли все так же светились неоном и пахли бездомными. Приближение вокзала чувствовалось за два-три квартала: метастазами распространялись таксисты, попрошайки, баулоносцы и торгаши. Новомодный антураж не изменил злачной сути.

Завидев на ступеньках беспомощно озирающуюся Катюшку, Кира ощутила острое сочувствие. Такая аккуратная, хрупкая, сжимающая двумя руками чемодан на колесиках… Просто Мария, ни дать ни взять. Приезжих всегда очень хорошо видно по старательности, с которой они относятся к собственному облику. Все лучшее из закромов. Пиетет к столице великой страны. Нет, их не спутать с аборигенами. Кира давно усвоила: если человек вышел с утра в магазин растрепанный и чуть ли не в пижаме, то это явно москвич в десятом поколении.

Кира набрала племянницу, но услышала толькомеханическую отповедь про недоступного абонента.

– Катерина! – крикнула Кира, высунувшись из окна под ревнивыми взорами таксистов.

Та вздрогнула, замахала и так рьяно бросилась вниз по гранитным ступеням, что Кира не на шутку испугалась.

– Слава богу! – выдохнула Катюша, плюхаясь на заднее сиденье. – Они все на меня так накинулись! «Девушка, девушка»… А телефон разрядился, и адрес твой я не помню… Ты, наверное, в пробках стояла?

– Угу, – заталкивая совесть поглубже, соврала Кира. – Голодная?

– Не переживай. Мама мяса передала, лечо. Сейчас быстро приготовим что-нибудь.

Приготовим… Говорить ей, что в холодильнике еще сохранились отпечатки сотрудников магазина? Что лучший ужин – это осетинский пирог с зеленью из пекарни на первом этаже? Или тогда она навеки падет в глазах родственников и ее официально признают невыдаваемой замуж?

– Давай все же заедем, перекусим… – уклончиво ответила Кира. – Я угощаю. Отметим приезд…

– Ладно… – сдалась Катюша. – Я бы что-нибудь выпила.

– В смысле?! Тебе разве можно?

– Мне восемнадцать.

Кира недоверчиво покосилась в зеркало заднего вида. Восемнадцать?! И почему ее никто не предупредил?! Ах, ну да. Институт же. В институт же поступают совершеннолетние… Так, кажется? Да и сама Кира на первом курсе могла перепить любого, спасибо папе с братом. Но Катюша?! Девочка с косичками, которой дед построил целый дворец для кукол? Катюша, которую Кира лично учила кататься на велике? Восемнадцать… Так что же это получается? Она будет водить парней и все такое? Вечеринки? А отвечать за последствия кому?… Ох, вот вечно от родни проблемы…

– Нет, если ты против, я не буду… – спохватилась Катя. – Ты не думай, я просто отметить.

– Ну да, ну да…

Они подрулили к небольшой итальянской кафешке, и Кира заказала большую острую пиццу. В ярком освещении Катя оказалась еще старше: и косметика, и взгляд, и фигура. Девушка. И от этого Кира почувствовала себя ископаемым.

– Как там наши? – спросила она, чтобы прервать неловкую паузу.

Катюша набрала побольше воздуха и пустилась в рассказы. Кто сменил работу, кто ипотеку оформил, у кого инфаркт, а у кого машину поцарапали. Пожалуй, о такой дочери мечтала Нора Альбертовна. Чтобы сидеть вечерами на кухне и мусолить всякую бытовую чепуху. Кира потягивала холодную колу и вполуха слушала семейные новости. Совсем отключиться она не могла: вдруг ей сосватают очередного жильца, а она ненароком согласится.

– А Юля уже второго ждет. Говорят, мальчик, – с горящими глазами сообщила Катя и прижала пальцы к губам. – Ой, прости, тебе, наверное, неприятно…

Кира усмехнулась. Отлично! Родня дошла до нового уровня такта и толерантности.

– С чего ты взяла? Я рада за нее.

– Ну… – Катя замялась. – Мама говорит, тебе неприятны все эти разговоры и намеки… Я же вижу, какое у тебя лицо, когда дядя Жора пристает со своими шутками. Если хочешь знать, я с ними не согласна. И не думаю, что у тебя жизнь не задалась, потому что…

– У меня жизнь – что?! – опешила Кира.

– Извини, – Катя смутилась окончательно. – Давай просто забудем…

– Да нет, мне прямо интересно. Не задалась? Потому что я еще не стираю носки мужу и не глажу пеленки? Серьезно?!

– Говорю же: я так не думаю! Наоборот, я всегда хотела быть такой, как ты.