17. Лиандра

Я смотрю на хмурые черты его лица, и ухмылка сползает с моего рта. Это тот же туманный взгляд, который я видела раньше, как будто что-то болезненное внутри ударило его и заставило истекать кровью. Мысль о моем воине, испытывающем боль заставляет меня хотеть исцелить его, найти то, что причиняет ему боль, и исправить это.

— О чем ты думаешь? — Спрашиваю я.

Как и раньше, он быстро стирает свои мысли с лица и пытается скрыть их ухмылкой.

— Я только думал о том, чтобы провести минуту вдали от твоего тепла.

Я закатываю глаза.

— Не скрывай от меня. Что-то у тебя на уме.

— Да. Как защитить тебя.

— Есть еще кое-что. Нечто более глубокое. Впусти меня. Я могу помочь.

Он, кажется, на грани того, чтобы сказать мне, а затем его лицо ожесточается.

— Мне не нужна помощь. Ты будешь ждать здесь, пока я не вернусь.

Он выходит из комнаты, и я слышу, как он стучится в дверь Давосо. Затем стук становится громче. А потом я слышу, как он выбивает дверь.

Я спешу на улицу, бегу посмотреть, в порядке ли моя сестра. Внутри стены покрыты темно-синей кровью. Мои глаза быстро сканируют на наличие красной крови, что указывало бы на то, что моя сестра пострадала, но не нахожу ее. Четыре голубокожих Умани, которых я никогда не видела, выглядели плачевно. Один распорот пополам от лба до промежности. У другого нет обеих ног под коленями. У одного нет головы, а четвертый лежит неподвижно, руки все еще держатся за живот, чтобы удержать внутренности.

Тогда я вижу их. Като уже стаскивает неподвижное тело Давосо с моей сестры. В его спине два сломанных копья, и он истекает кровью из полудюжины других мест. Но я слышу, как он кашляет, когда Като поднимает его. Я почти плачу от облегчения, когда вижу, как тело моей сестры дрожит, но, по-видимому, невредимо.

— Ты в порядке? — Я спрашиваю у Миры, кладя ее голову на колени.

Она улыбается.

— Давосо спас меня. Он был потрясающим.

— Что случилось? — спрашивает Като.

Голос Давосо слаб, но он удивляет меня, отвечая на вопрос.

— Люди короля Алтака. Они собирались отвезти Миру на человеческий корабль. Они хотели использовать ее, чтобы получить доступ и уничтожить судно. Они не ожидали меня найти.

— Ты хорошо справился, брат.

— Прежде чем умереть, один из воинов сказал, что король Алтак совершит массовую атаку на корабль, чтобы уничтожить людей.

Като садится, ошеломленное выражение появляется на его лице.

Мои мысли перемешались. Я не понимаю смысла. Я думала, он хочет остановить Като, чтобы он не выбрал меня, так зачем идти за всеми остальными? Но это имеет смысл. С одной стороны, он, вероятно, подозревает, что я не смогу сидеть на месте, пока мою расу уничтожают. С другой стороны, если я не выйду, чтобы остановить его, не будет никаких женщин, кроме моей сестры и меня, и мы не сможем заселить планету.

— Так мы облажались в любом случае? — Я говорю.

— Она - мудра, — говорит Давосо.

Като кивает, его гордость чиста.

— Я считаю, ты права, моя кава. Но я думаю, что Алтак ошибается. Как Принц, я все еще могу привести тебя к Священному дереву и обрести плодородие. Мы с тобой могли бы создать новый вид. Это займет время, но мы можем это сделать.

— И просто оставить мой народ умирать?

— Они неправильно относились к тебе, — говорит Като, складывая руки. — Я буду защищать тебя, даже если это означает позволить им умереть. Алтак никогда не будет более уязвимым. Он соберет всех своих людей для атаки, и у нас будет прекрасная возможность нанести удар.

— Не могу поверить, что ты предлагаешь это, — говорю я. — Как я смогу жить, если буду знать, что вся моя раса умерла, чтобы я могла жить?

— К черту их, — говорит Мира. Суровые слова звучат странно из ее уст. Я не могу видеть в тусклом свете, но я знаю, что она, должно быть, сильно краснеет.

Я в шоке поворачиваюсь к ней.

— Они никогда не делали ничего для нас, кроме дерьма, Лия. Это наш шанс начать все сначала, сделать что-то хорошее из человечества.

— Нет. Не получится. — Я смотрю Като в глаза, подходя достаточно близко, чтобы почувствовать его запах. — Если ты позволишь моему народу умереть, чтобы спасти меня, ты потеряешь меня. Ты понимаешь?

Его челюсть напрягается, и проходит много времени, прежде чем он отвечает.

— Если я потеряю тебя, чтобы сохранить тебе жизнь, я сделаю это.

Като выходит из комнаты, и я чувствую эмоции внутри себя. Это все, что я могу сделать, чтобы не рыдать. Но вместо этого я обращаюсь к Мире.

— Не могу поверить, что ты это сказала, — говорю я.

Она пожимает плечами.

— Назови хоть одного достойного человека из нашей жизни.

— Это не так просто, — отвечаю. — Да, большинство людей, которых мы знали, были козлами и засранцами. Но мы не можем осуждать за это последних представителей человечества. Десятки тысяч лет люди мечтали о том, какую жизнь будут вести их дети. Каждый человек там — это семя чьей-то надежды. Может быть, они не все укоренятся, но, если даже некоторые из них это сделают, мы не можем отнять это у них.

Мира скрестила руки. Я вижу, что она хочет высказаться, но что-то сдерживает ее. Возможно, присутствие Давосо.

— Подумай об этом, — настаиваю я. — Мы бы не просто подписали смертный приговор на 5000 человек. Мы убили бы каждую жизнь, которая когда-либо была от них, если бы они жили. Может миллионы. Миллиарды. Даже триллионы. Мы не знаем.

Мира смотрит вниз, слезы наполняют ее глаза.

— Мне очень жаль. Ты права. Я имею в виду, да, я все еще хочу, чтобы мы могли просто позволить Умани пойти туда и дать им... Да, ты совершенно права. Я думаю… я просто запуталась из-за всего этого. — Она показывает на человеческую руку, лежащую возле ее ног.

Я обхватываю ее лицо и целую в лоб.

— Я знаю. Все нормально.

Тогда я понимаю, что больше не слышу Като.

— Куда он мог пойти? — Я спрашиваю у Давосо.

Давосо садится, его ужасные раны уже заживают. Он вытаскивает два сломанных копья и отбрасывает их в сторону.

— Если он хочет убить своего отца, пока тот слаб, он пойдет к сепаратистам. Они имеют силы, которые ему понадобятся.

— Где я могу их найти? — Спрашиваю я.

— Не секрет, что у сепаратистов есть база у местного храма Священного дерева. Вы можете попробовать поискать там. Поднимитесь на лифте на краю этой платформы. Вы достигнете небольшой платформы. Церковь находится там.

Я смотрю на свою сестру и сомневаюсь, не уверенная, где она будет в большей опасности, там куда я пойду или здесь. Давосо, кажется, читает мои мысли и машет рукой.

— Не беспокойся о ней. Это заживет через час, и у меня есть другое место, где я могу спрятать ее. Мы будем в безопасности, и Като будет знать, где нас найти.

— Спасибо, Давосо. Ты уже однажды спас Миру и, возможно, снова спасаешь ее.

— Все для Като, — говорит он.

Я выхожу на улицу, придерживая платье, которое быстро набросила, прежде чем покинуть наше убежище. Холод вгрызается сквозь тонкую ткань. Мои босые ноги скользят по замерзшей коре подо мной, и зубы клацают уже через нескольких секунд пребывания снаружи. Я добираюсь до лифта и вожусь с управлением в течение нескольких минут, прежде чем понимаю, как двигаться туда, куда я хочу.

Как сказал Давосо, он поднимает меня на небольшую платформу с единственным, шатровым зданием на краю. Хотя окна забаррикадированы деревом, я чувствую, что Като внутри. Я открываю скрипящие двери и вхожу внутрь, голыми ногами топая по дереву.

Я нахожу его в центре группы из почти ста Примусов, одетых в плащи с капюшоном. Они держат руки перед грудью и опускаются на одно колено, стоя в кругу вокруг него.

— Като, — зову я.

Он обращается ко мне, и я вижу боль в его взгляде. Он действительно собирается пожертвовать моими людьми, чтобы спасти меня. Я не могу ему этого позволить. Я не знаю, как я остановлю его, но туманные планы формируются в моем сознании. Я начинаю говорить до того, как полностью осознаю свою идею.