– А значит, мог… – протянул Пьюзи.

– Шантажировать его. Вот почему Хэмптон заявился в полицию. Рикелс угрожал ему, что раскроет его обман, если тот не направит нас по ложному следу и не укажет на Беннетта. – Малдер широкими шагами мерил офис, как всегда делал в процессе активного размышления.

– А потом, разумеется, убил его, чтобы Хэмптон ничего не разболтал. Рассчитывая, что мы до кучи повесим на Беннетта и это убийство, – закончила за него Скалли.

– Черт возьми. – Малдер остановился как вкопанный – так резко, что старый ламинат жалобно скрипнул под его подошвами. – У нас наконец-то есть подозреваемый. Настоящий, добротный подозреваемый. – Он сиял от радости, будто только что наткнулся на сундук с сокровищами. Скалли точно знала: сейчас для него не существует ничего, кроме этого расследования и той тонюсенькой ниточки, которую они наконец успели ухватить.

Теперь, когда все между ними изменилось, сможет ли она так же легко мириться с его одержимостью работой? С навечно отведенным ей вторым местом?

Почему у нее в голове вообще появились такие мысли?

С каких пор это стало соревнованием?

– Вот только как нам его отыскать? – донесся до нее голос детектива. – У нас пока что ни одной зацепки.

– Он где-то держал их. – Малдер присел на край стола и теперь говорил совершенно спокойно, скрестив на груди руки, – верный признак того, что он абсолютно убежден в своей правоте. – У него должен быть дом или хотя бы клочок земли. Какая-то недвижимость.

Пьюзи еще раз пролистал бумаги в одной из папок.

– По документам ничего такого у него нет.

– При всем уважении, Фрэнк, у налоговых офицеров найдутся дела поинтереснее, чем бродить по здешним болотам в поисках грошовой незадекларированной собственности. – Малдер улыбнулся, показывая, что говорит это не из желания проявить столичное снобство. – Запускайте кавалерию. Всех свободных офицеров – в бой. Пусть хорошенько расспросят его соседей, коллег, пациентов…

– Одного не могу понять, – перебила Малдера Скалли, которая до сих пор слушала довольно рассеянно, ковыряя ногтем приклеенный к делу обрывок желтой бумаги для заметок. – Почему Рикелс до сих пор здесь? За эти два года он мог тысячу раз пересечь границу, сменить имя, исчезнуть…

– Что только подтверждает: это он, Скалли, – моментально ответил Малдер таким тоном, словно излагал простейшие истины. Будь они вдвоем в их офисе, он бы наверняка навис над ней с торжествующим видом и сделал бы что-нибудь нелепое. Например, игриво шлепнул папкой по голове. – Идеально вписывается в профиль. Такие, как он, никогда не срываются с насиженного места и не бегут. Они консервативны, скрупулезны, умны, продумывают все до мелочей и гордятся этим. Вроде тех извращенцев, что приходят полюбоваться на место преступления после того, как сами его совершат. Он не боится. Точнее, не боялся – до того, как все пошло не по плану. Теперь он паникует и ошибается. Поэтому и убил «Лорен» – надеялся замести следы, а вместо этого отвел подозрения от Беннетта.

– Так возьмем же его за яйца, амигос, – провозгласил Фрэнк и, швырнув на стол бесполезные бумаги, вышел из кабинета.

***

К тому моменту, когда они, обессиленные и вымокшие до нитки, оказались в отеле, энтузиазм несколько иссяк. Увы, но дело не сдвинулось ни на йоту. Перемещения Эйдана Рикелса было достаточно трудно отследить, и все, с кем агентам и полицейским до сих пор удалось поговорить, не смогли рассказать ничего, кроме того, что «Эйдан был милым парнем».

– Нам давно нужен закон «О милых парнях», Скалли, – устало произнес Малдер, плюхнувшись на кровать, и, простонав, рухнул на матрас спиной. Давно отжившие свой век пружины горестно скрипнули и послушно подбросили его вверх.

Он отправился прямиком к ней в номер, даже не заглянув в свой.

– Кажется, нет никого «милее», чем садисты, убийцы и маньяки.

– Что-нибудь да выяснится, Малдер, – подбодрила напарника Скалли, безошибочно угадав в напускной иронии признаки отчаяния. – Все оставляют следы. Хоть какие-то, – добавила она, усаживаясь рядом. Какое-то время оба молчали. Но потом Скалли все же решилась задать вопрос, наверняка мучивший всех, включая самого Малдера и детектива Пьюзи. Вопрос, который еще никто из них не решился озвучить.

– Думаешь, были другие жертвы?

– Ты имеешь в виду, держит ли он кого-нибудь сейчас? – уточнил Малдер, окинув ее внимательным взглядом. Скалли кивнула. – Нет, не думаю. Скорее всего, он спланировал похищение нашей «Джейн», потому что она была безопасным вариантом. Может, удрала из дома, из неблагополучной семьи, и ее никто не искал, а Эйдан – добрая душа – взялся подкормить, а потом и обогреть девочку. Или вырвать из лап каких-нибудь сутенеров. – Казалось, что он пересказывает сюжет второсортного триллера, а не излагает жуткий – и более чем реальный – сюжет. – Когда у него все получилось, успех вскружил ему голову, аппетит разыгрался, и он замахнулся на цель посложнее – Лорен. Не думаю, что он собирался их убивать. По крайней мере не так скоро. Не раньше, чем наигрался бы. А потом все пошло прахом. Полагаю, «Джейн» сбежала, а Лорен он убил в отместку. В состоянии аффекта. Действовал бы умнее, если бы успел продумать последствия. На какое-то время это должно было отбить у него желание продолжать.

– Значит, это не ситуация «дорога каждая минута». Так?

– Да. Но сейчас главное – не упустить его, Скалли. Не дать ему сбежать. Он уже понимает, что почти попался. Если он исчезнет и начнет новую жизнь где-то еще, то возомнит себя неуловимым. И тогда рано или поздно кто-нибудь снова пострадает.

Скалли легла рядом с Малдером, свесив ноги с кровати.

– К черту. Утро вечера мудренее.

Она повернулась к Малдеру и поцеловала его, ощутив на губах вкус дождя. Его холодные пальцы легли на ее затылок, и она почувствовала, как по коже бегут мурашки.

– Знаешь, чего я хочу, Малдер? – прошептала она, потершись носом о его шею.

– Чего? – хрипло спросил он.

– Принять душ. – Она подскочила с кровати, оставив разочарованного Малдера лежать в одиночестве, и, на ходу скидывая с себя одежду, направилась в ванную. – Больше всего на свете я хочу принять душ.

***

Закрыв глаза, она стояла под струями горячей воды, опершись ладонями о кафельную стенку, когда почувствовала, как большие сильные руки Малдера обхватывают ее за талию и притягивают к его обнаженному телу, а прохладные губы касаются впадинки между плечом и шеей.

– Малдер, к таким акробатическим этюдам я не готова, – с усмешкой произнесла она и обернулась.

– Согласен. Секс в душе сильно переоценен.

– И чреват увечьями.

– Может, все дело в разнице в росте?

– То есть если бы мои ножки не были такими коротенькими…

– Скалли.

– Да?

Он улыбнулся.

– Замолчи.

Его губы накрыли ее рот, а язык скользнул по ее языку, и спустя мгновение она позабыла обо всем: что они стоят в сомнительной чистоты душевой кабине плохонького отеля в какой-то орегонской дыре в разгар поисков серийного насильника и убийцы, что в морге лежат до сих пор не преданные земле тела двух девочек, что в ее дорожной сумке по-прежнему заботливо припрятаны три упаковки антидепрессантов и успокоительных.

Молча, не договариваясь ни о чем и ни на секунду не прекращая ласкать друг друга, они вышли из душа и, кое-как вытершись, перебрались в ее постель, наслаждаясь возможностью укрыться от внешнего мира, от неумолимо утекающего сквозь пальцы времени, дать себе передышку и набраться сил, с головой окунувшись в свою новообретенную близость.

Сегодняшний секс был другим – неторопливым, чувственным, но при этом гораздо более невинным. После беготни под ледяным дождем – настолько холодным, что воспоминания о нем не смыл даже обжигающе горячий душ, им обоим не хотелось выбираться из-под одеяла, и они, накрывшись им сверху по самые плечи, занимались сексом в старой доброй миссионерской позе, как школьники, наконец-то решившие лишиться девственности, но все еще стеснявшиеся друг друга.