Мать учила его молиться - это был единственный дар кроме жизни, который оставляла ему в чужой для себя стране, но он стеснялся, а потом просто забыл. Да и не очень верил в помощь свыше, несмотря на слова матери. Отец приучал его полагаться только на себя. Но попытка не пытка, он попробует - не ради себя, а ради Джанет, - обратится напрямую к Тому, кто живет в бездне вверху. Почему Джанет должна страдать?

Он с отчаянием сказал:

– Моя мама верила в тебя, Господь. Но ты не спас ее. Спаси хотя бы Джанет, я сам не могу. В обмен располагай мной, как тебе будет угодно.

Не знал Русов о завете древних: «живи незаметно». Не знал, как голодна может быть бездна - все равно, вверху или внизу, - по мольбе, по просьбе, по живому слову. Не задумывался о цене исполнения желаний…

Слова прозвучали наивно и по-детски. «И что теперь? - подумал Русов уныло. - Ангелы явятся на помощь? Едва ли».

Он прикусил губу, но вскоре голова стала клониться на грудь, и он уснул. Сон был глубок - словно дом и все, что в нем было, погрузились в темную бездну вод.

Русов спал.

И видел во сне туман…

Туман ползёт в ночи, сочится сквозь призрачные заросли, протягивает белесые щупальца к домам, закутывая ватным одеялом, чтобы ничего не видели и не слышали, - и клубится дальше.

Даже в нескольких милях от города дорога почти не видна, лишь деревья сторожат ее смутными тенями. Два светлых пятна от фар мчатся, освещая только асфальт перед капотом, а дальше упираясь в белую стену, но она не помеха: лобовое стекло внедорожника «Великая Стена» превратилось в экран радара и в зеленоватом свете все видно совершенно отчетливо.

Огромный трейлер сбавляет ход и еле ползет: пожилой водитель тоже глядит на экран радара, но не слишком доверяет электронике.

Туман становится плотнее, уже не разглядеть пальцев вытянутой руки. Все зыбко, неопределенно, словно туман размывает незыблемые границы между мирами. Тени деревьев расплываются, делаясь странными: земные ли это деревья?..

Русов стоит на берегу. Здесь тоже туман - темная вода не колышется, и за ней сквозь дымку видны белые чаши цветов на высоких стеблях. Среди цветов сидит женщина, отвернув лицо и обхватив колени руками. Платье слабо светится.

– Мама? - неуверенно зовет Русов. Он хочет перейти к ней, темная полоса кажется совсем узкой, но вдруг чувствует, какой мертвенный холод исходит от этой воды.

Женщина поворачивает голову, и он судорожно вздыхает. Это не мама! Словно тончайшая жемчужная ткань струится перед лицом, и оно видно не отчетливо, но сразу приковывает взгляд Русова странной, холодной, мерцающей красотой…

– Кто ты? - хрипло спрашивает он.

– Ты все равно забудешь. - Сердце Русова трепещет от мелодии этого голоса, но холод делается еще пронзительнее.

– Твоя мать слишком часто приводила тебя сюда. - Женщина слегка улыбается, и от улыбки по туману словно прыгает волна света. - Ты нашел дорогу, а значит, получишь помощь. Но я помогу лишь раз или два. Дальше Мою силу явят те, кого ты пожалеешь и кого полюбишь.

– Ты говоришь загадками, - неуверенно произносит Русов.

– Тебе лучше найти отгадки! - От лица женщины словно полыхает молния, и сердце Русова на миг останавливается, а туман относит во все стороны. - Отныне за тобою будет погоня. Слишком боятся тех, кто может приблизиться к границам Сада.

– Какая погоня?.. - спрашивает Русов. И умолкает.

Странный звук раздается вдали - не сразу понимает, что гудит мотор автомобиля.

Русов поворачивается, пытаясь что-нибудь разглядеть, но видит только, как летят прочь перья тумана.

Вдруг темнеет. Русов оглядывается - но не видит ни женщины, ни черной воды, ни цветов. Стоит по колено в белизне, и смутные тени деревьев высятся с обеих сторон. Он дрожит от холода и оборачивается снова.

Шум нарастает, появляются два светлых пятна от фар.

Внезапно оскаленная морда радиатора выныривает из тумана, а выше обозначаются белые пятна лиц.

Русов в отчаянии вскидывает руку, словно это может остановить мчащуюся машину.

Автомобиль налетает на него.

…И проезжает насквозь.

Какая-то тень появляется из мутной белизны и тотчас исчезает.

На лобовом стекле, куда радар выводит изображение дороги, внезапно пропадают летящие навстречу силуэты деревьев - вся электроника отказывает разом.

Водитель заколдованно глядит вперед и не сразу замечает это.

В следующую секунду уже поздно.

Исчезает и дорога, машина несется в серой пустоте.

Затем вспыхивает огромный костер, и багровый туман кипит, пытаясь дотянуться щупальцами до искореженной груды металла.

Из перекошенной кабины трейлера вываливается человек и, прихрамывая, убегает от адского пламени.

Больше движения нет, кроме пляски огня в тумане…

Он очнулся из-за холода, с ледяным ружейным стволом в руке. Красное зарево все еще стояло перед глазами. Русов поморгал и с трудом пришел в себя.

Не было ни дороги, ни страшного костра. Только серый туман за окном, да стекла сочились холодом. Лязгая зубами, Русов сунул руки под мышки и уткнулся подбородком в грудь. Он не хотел больше засыпать, не хотел видеть таких жутких снов, но опять задремал…

Во второй раз проснулся от света. Молочный туман стоял за окном, и в доме было очень тихо. Сразу вспомнился вчерашний день. Русов встал и с ружьем в руке стал подниматься по лестнице.

Эрна лежала на кровати. Кисейный полог вверху слегка колыхался, от открытого окна тянуло свежестью. И здесь за окном стоял туман, но был светлее, и сквозь перламутровое сияние проникал золотистый свет.

Джанет сидела рядом с кроватью, голова склонилась на грудь, как недавно у Русова. Тотчас проснулась и, непонимающе глянув на Русова, перевела взгляд на мать:

– Тише, Юджин. Она в пути. Я видела ее на дороге. Она обернулась и помахала мне рукой.

На этот раз Русов увидел семейный памятник Линдонов - мраморный монумент на зеленом лугу, с надгробиями вокруг. Церемония была многолюднее, чем похороны Сирина: должно быть, Эрну хорошо знали в городке. Русова удивило, что у вырытой могилы были поставлены стулья и все уселись на них.

Пастор повел заупокойную службу непривычно, без пения и размахивания кадилом. Русов мало вслушивался в слова: отрывки из Библии, случаи из жизни городка, в которых Эрна играла важную роль. Вдыхал запах свежевскопанной земли и смотрел на Джанет - печальную и одновременно какую-то просветленную, словно чудный вчерашний свет все еще медлил на ее лице.

Пастор прочел последнюю молитву: «Пыль к пыли, пепел к пеплу. Да благословит ее Бог!». Гроб опустили в могилу, и по доскам застучали комья глины. Так закончила свой земной путь мать Джанет.

«Как недавно и Сирин, - с горечью подумал Русов. - Что-то многовато похорон за один месяц».

И с тревогой посмотрел на Джанет, которая не отрывала взгляда от засыпаемой могилы.

Они уехали этой же ночью. Русов боялся оставаться и несколько раз напоминал Джанет, что их ждут на работе. К его удивлению, Джанет послушалась. На него глядела с ненавистью, губы дрожали, но покорно укладывала в чемоданы какие-то девичьи сувениры и вещи матери… Русов еле уместил два чемодана в машине.

Отъезд походил на бегство. Русов вел автомобиль нервно, заглядывая в каждый переулок. На станции поговорил с дежурным, и тот за пять тысяч долларов согласился отогнать машину обратно. В ожидании поезда Джанет безучастно сидела на чемодане, а Русов маялся, глядя то на нее, то в темноту вокруг станции.

Наконец послышался свисток паровоза, ослепительный свет залил пути, из-за поворота стал выползать поезд.

Вагон оказался пуст. Русов усадил Джанет у окна, а сам сел со стороны прохода, сжимая двустволку. Снова закричал паровоз, они тронулись.

Свет в вагоне еле горел, смутные тени плыли за окнами. Русов знал, что это всего лишь деревья и гадал: успеет ли заметить другие тени - еще темнее, еще стремительнее, которые скользнут по вагону прямо к ним? Он сомневался в этом. Голова то и дело падала на грудь, он вскидывал ее и глядел на Джанет. Против ожидания та спала, рассыпав тускло-медные волосы по спинке кресла.