- Всё хорошо? – спросил Фредерик, когда Абель снял с гвоздика полотенце и принялся вытирать уже вымытые тарелки.
- Да. Мы поговорили. Он вроде бы всё понял и не планирует цинично порешить нас во сне.
- А его отец? Уверен, что он не станет нам мстить? Ты всё же погорячился с ножом. И особенно со стулом. Я бы не простил такое.
- Думаешь, он подошлёт к нам наёмных убийц? Потому что законными методами он до нас добраться не сможет. Даже со всеми возможными связями.
- Наёмники? – Фредерик прижал к груди намыленную тарелку.
- Не бойся, Фредерик. Ты не один.
- Ну да. Самое страшное со мной уже произошло. А Фредди? Ей можно доверять?
- Не до такой степени, чтобы рассказывать, что тебя подозревают в поножовщине.
Фредерик кивнул, домывая последнюю тарелку и обречённо посмотрел на сковородку, что притаилась на самом дне раковины. Она оказалась настолько заросшей жиром и даже белопушистыми клочками плесени, что Фредерик печально вспомнил о собственной неухоженной тушке.
- Кстати, Абель, можешь одолжить мне свой триммер? На вечер. Хочу бороду сбрить, - краснея, добавил он.
- Только бороду?
- Абель, – Фредерик смущённо брызнул ему в лицо водой.
- А что? Я тоже могу яйца побрить…
- Абель!
========== И они рухнули на софу ==========
Комментарий к И они рухнули на софу
Как логично следует из названия, вся глава целиком состоит из этого самого. Больше в ней ничего не происходит. Наслаждайтесь. Ну, или пропустите и ждите следующую.
На улице завывал холодный осенний ветер, а из леса доносилось протяжное мычание белого бычка, недовольного сей непогодой. В доме царили полумрак, тишина и тепло. В очаге весело потрескивали поленья. Доктор Гидеон сидел на стуле напротив огня, широко разведя ноги, и стараясь лишний раз не дышать, но всё равно беспокойно ёрзал и периодически вздрагивал, чем ужасно нервировал доктора Чилтона, который в это время брил триммером его мошонку.
— Не дёргайся. Осталось совсем немного, — прошипел Фредерик, когда его жертва в очередной раз опасно дёрнулась.
— Да нет-нет, ничего, — обманчиво бодро заверил Абель. — Мне просто показалось…
— Это даже не опасная бритва. Это вообще не бритва, лезвия внутри спрятаны. Кому я рассказываю? Это же твоя машинка.
— Однажды я порезался ватным диском…
— Если ты так не доверяешь мне свои бубенчики, то брился бы сам, — проворчал невольный цирюльник.
«Или вообще не брился».
Лично Фредерика Абель устраивал и волосатым, тем более что растительности у того было не так уж и много, но тот упёрся из чувства солидарности, как он заверил. Всё равно выглядело так, будто Абелю бритьё гениталий было по приколу.
— Мне там плохо видно. И я не такой ловкий как ты.
— Спасибо, конечно, но это жалкие отговорки. Ты каждый день методично выбриваешь свою фигурную бородку. Тебе просто хочется, чтобы я тебе яйца мял, пока брею. Извращенец.
— Как же мне теперь жить с этим. Мой коварный план раскрыт, — лживо посетовал Абель, продолжая обморочно закатывать глаза, как викторианская старая дева на осмотре у гинеколога. — Мне нет прощения. Придётся уйти в монастырь…
Фредерик хмыкнул, стараясь не поддерживать Абеля в его нервической болтовне, хотя соблазн был велик. Доктора Чилтона и самого немного потряхивало, но всё же ему было в разы проще справиться с волнением, хотя бы потому, что Абель был у него не первым.
Триммер продолжал ловко пожирать телесную растительность. Галчонок по одной версии уже давно крепко спал на чердаке, а по другой, более правдивой, сбежал через слуховое окно к своей девчонке, поделиться новостями. Никаких других неучтённых маньяков за окнами не бродило. Агенты ФБР продолжали теряться в догадках, куда мог запропасть подозреваемый по делу Чесапикского Потрошителя прямо посреди оживлённого шоссе, напичканного нарядами полицейских. Даже зловредная егерьша не ломилась в дом под каким-нибудь смехотворным предлогом. И самое главное, они сами были вдвоём в нужном месте и времени.
Буханчик дремал, лениво наблюдая за происходящим с вершины шкафа, благо его самого в полумраке видно не было, иначе бы его уже давно принудительно выставили в подвал, как какого-нибудь несмышлёного котёнка. Но его не заметили, поэтому кошак полёживал себе и тоже не понимал смысла сей процедуры. У людей было и так безобразно мало меха, а они сбривали то единственное, что хоть как-то их прикрывало в самом незащищённом месте. Варварство. Что дальше? Обреют головы? Буханчику было интересно, насколько далеко зайдут эти чудаки, и продолжил своё ленивое созерцание.
Абель хрипло простонал и крепче схватился руками за сидение стула, когда Фредерик в очередной раз перекатил в руке яички, якобы для удобства. Всё-таки было в этом занятии что-то такое, чему Фредерик пока не мог подобрать определения из своего обширного психиатрического глоссария.
— Так. Осталось немного, — сообщил он. — Но в самом потаённом местечке, так что приподнимись немного…
— Понежнее только. Ты у меня первый, — Абель манерно похлопал ресницами.
— Не смеши меня, а то я так никогда не закончу.
Фредерик и впрямь еле сдерживал улыбку. Дурацкое положение.
— Да ладно. У тебя здорово получается. Может, нахер эту корову? Давай заведём овец. Целую отару. Будешь их стричь, как меня сейчас.
— Ты бессовестно переоцениваешь мои таланты, Абель. — Фредерик выключил машинку и сдул остатки волосков. — Готово.
Абель выдохнул и с любопытством заглянул к себе в промежность.
— Охуеть. Да я же розовенький, как второклассница.
— О своих одноклассниках расскажешь как-нибудь потом, когда волосы отрастут, и кожа начнёт адски чесаться.
— Какой ужас, — почему-то совсем не испугался Абель. — Будешь меня почёсывать?
— Пускай тебя Буханчик чешет.
— Ты совсем меня не любишь, — шутливо посетовал Абель.
— Неправда. Я тебя очень люблю, — серьёзно ответил Фредерик.
Наблюдавший за всем одним глазом, Буханчик, открыл и второй. Противная машинка наконец-то замолчала, а эти двое вылизывали друг другу рты, с такой жадностью и старанием, будто перед этим съели самую сладкую рыбку в своей жизни. Даже за головы друг друга схватили, так их забрало это действие. Кот облизнулся и принюхался. Запаха еды он не учуял, зато приметил другой — не менее характерный — флёр подступающего возбуждения. Эти двое собирались спариться.
Буханчик был котом свободных нравов и ничего странного в этом не видел. За свою долгую котовью жизнь он повидал немало парочек за сим занятием. Бурундуки и белки в лесу только этим и занимались. Буханчик и сам бы с удовольствием присоединился к их числу, но пока побаивался приближаться к обворожительной кошке-Рыси, по которой вздыхал уже второй месяц. При всей мейн-куньей громадности он всё же уступал в размерах своей дикой зазнобе, но поделать с собой ничего не мог. Рысь была шикарна. Правда, хвостом коротковата, зато какие лапы…
Пока Буханчик предавался грёзам о своей возлюбленной, Абель и Фредерик заметно сбавили обороты. Их движения замедлились, стали плавными, изучающими. Абель уже успел стянуть до предплечий толстый махровый халат Фредерика, оголив гибкую стройную спину, и большими горячими ладонями оглаживал плечи и поясницу. Фредерик высвободился из рукавов халата, так что он совсем упал под ноги. Абель снова прижал его к себе, и голодно, жарко поцеловал изгиб шеи и округлое плечо. От каждого прикосновения, каждого поцелуя у Фредерика перехватывало дыхание, он жмурился и нетерпеливо подавался бёдрами туда, где чувствительно ощущались твёрдые крепления протеза и член Абеля.
