Ксавьер снова наклонился вперед:

– Мне не нужно тебе говорить, какое впечатление подобная покупка произведет на совет директоров.

Рамон понимал это, ведь в случае успеха можно было бы остановить предательский замысел Гектора и завоевать доверие совета, вернув себе контроль над компанией.

– Поговори с этим секретарем, кто бы он ни был, добейся встречи, – назидательно сказал Ксавьер. – Как можно скорее.

Рамона не очень-то впечатлил повелительный тон брата, но он промолчал, понимая, что сейчас Ксавьер в трудном положении: он попросил поддержки, а это происходило нечасто. И потом, ему и самому не хочется видеть Гектора в правлении компании.

Вот только проблема была в том, что секретарь Ройса – вовсе не он, а она, стройная симпатичная блондинка, и оказалась крепким орешком для Рамона. Редкая женщина могла ему отказать и не поддаться его чарам, однако эту он не сумел убедить. Три раза за две недели она отказывала ему во встрече, каждый раз – по телефону, и ее отстраненный, чопорный голосок с британским акцентом сообщал, что мистер Ройс слишком занят, чтобы принимать непрошеных гостей. Однако от Рамона не так легко было отвязаться. Решив, что сумеет добиться гораздо большего в личной встрече, он прилетел в Лондон и постучал в дверь клуба, расположенного в самом сердце Мейфэра – фешенебельного района города. Надо признать, охрана сработала блестяще. Как только в нем распознали посетителя, а не члена клуба, мужчина в темном костюме вывел его к боковому входу в величественное кирпичное здание. Его попросили подождать в вестибюле – черный и белый мрамор, которым он был отделан, как и простая черная входная дверь с медным молоточком, олицетворяли сдержанную элегантность бренда. Рамон провел в этом вестибюле достаточно времени, чтобы сосчитать мраморные ступени и детально изучить затейливо украшенный лепниной потолок в георгианском стиле. Эта дамочка заставила его прождать целый час! Только упрямство и возможность размять ноги, прогуливаясь по полированному мрамору, удержали Рамона. В конце концов, чем еще это было, как не игрой, соревнованием, в котором важно было не сойти с дистанции. Победил он, но его радость была короткой.

– Вам не назначена встреча, мистер де ла Вега, – произнесла девушка, подойдя к нему.

Светло-серые глаза ее, казалось, пронзали холодным светом, а на лице застыло равнодушное выражение. «Хорошенькая, – подумал Рамон, – но не в моем вкусе». Слишком замкнутая, холодная и отстраненная.

– Вы так решили, – ответил он с легкой улыбкой.

– А вы считаете, что я должна решить иначе только оттого, что вы приехали лично?

– Я думаю, мистер Ройс многое бы выиграл от встречи со мной, – мягко ответил Рамон. – А вы отказываете ему в такой возможности.

Улыбка девушки разительно отличалась от тех улыбок, которыми Рамона одаривали женщины. Они были всякими – застенчивыми и откровенно соблазнительными, но непременно – теплыми и понимающими, а иногда и вызывающе дерзкими. Но улыбка, застывшая на губах у секретарши Ройса, вовсе не была теплой. Она выражала скорее терпимость и даже снисхождение.

– Позвольте мне сказать вам, что думаю я, мистер де ла Вега, – произнесла она ледяным и в то же время бархатным голосом – точно мороженое, от которого болит голова, если откусить слишком много. – Я знаю мистера Ройса лучше, чем вы, и потому более квалифицирована, чтобы понимать, что он сочтет выигрышем, а что нет. А еще я полагаю, что вы недооцениваете меня. Я знаю, кто вы и почему так хотите встретиться с мистером Ройсом. Так давайте проясним это прямо сейчас, чтобы вы больше не тратили время попусту. Клуб не продается.

На бледных ее щеках появился румянец, оттеняющий сверкающие серые глаза. Как интересно, подумал Рамон, возможно, все же за неприступностью скрывается пламя. Вытащив визитку, он сделал шаг навстречу девушке, но она отшатнулась, и в глазах ее появилась тревога – словно он пересек некую невидимую границу. Еще более интересно.

– Уделите мне десять минут в расписании вашего босса, – произнес он. – Это все, о чем я прошу.

– Вы напрасно приехали, мистера Ройса сейчас нет.

– Тогда, может быть, вы мне позвоните, когда он появится? Я пробуду в Лондоне еще два дня.

Он все еще протягивал карточку, и наконец девушка взяла ее с осторожностью, чтобы ее пальцы не коснулись его. Затем она снова улыбнулась ему своей странной улыбкой, и на сей раз она вызвала у Рамона раздражение – а потом, откуда ни возьмись, он ощутил жар в животе. Каково было бы поцеловать ее сейчас? Прижать к мраморной колонне, откинуть голову назад и поцеловать – пока ее губы не раскроются навстречу ему. Рамон с усилием взял себя в руки: его поразил этот неожиданный порыв. Никогда прежде ему не приходилось овладевать женщиной силой. Разве что в шутку, подчиняясь правилам игры, соблюдения которых от него порой ожидали любовницы, предпочитающие погорячее. Однако сам он любил женщин нежных, податливых, которых не нужно долго уговаривать.

Девушка сделала еще один шаг назад, румянец на ее щеках запылал ярче, а зрачки расширились – точно она прочитала его мысли.

– Мистер Ройс на этой неделе будет занят, – произнесла она, холодно глядя на Рамона. Улыбка ее испарилась. – Так что, мистер де ла Вега, предлагаю вам не ожидать чуда, если, конечно, вам есть чем заняться.

Повернувшись, она пошла прочь, стуча каблучками по сияющему мрамору, и исчезла в двери напротив, через которую и вышла к нему. Рамон, точно загипнотизированный, смотрел ей вслед, не преминув отметить стройные ноги, подчеркнутые темно-синей узкой юбкой. Она прекрасно выглядит – и факт этот каким-то образом пробился в мозг, затуманенный разочарованием и гневом.

Рамон очнулся, услышав звон телефона Ксавьера. Положив руку на трубку, брат посмотрел на него:

– Будешь уходить, поговори с Люсией. Я забронировал столик для ужина сегодня вечером. Узнай у нее детали, и встретимся в ресторане. Поговорим.

Ах, ну конечно, подумал Рамон, Люсия – вот как зовут секретаршу брата. Странно, что он не мог вспомнить имя женщины, которую только что повстречал и с которой даже не прочь был переспать, но хранил в памяти имя англичанки, которую с радостью бы задушил. Ее имя прочно закрепилось в его мозгу, как и очертания ее точеной фигурки. Эмили.

Эмили Ройс села за свой стол и сделала глубокий вдох – каким-то непостижимым образом воздух словно проскочил сквозь легкие, не дав мозгу кислорода. На миг показалось, что сейчас ей станет дурно. Она не могла поверить сама себе. Обычно было не так-то просто выбить ее из колеи: уже давно она научилась справляться с разочарованием и не позволяла себе прогибаться. Плохие новости воспринимала холодно, спокойно и прикидывала, что можно сделать. Но сейчас ей было плохо, а по коже бежали мурашки. Вцепившись пальцами в подлокотники, Эмили представила, что сжимает руки на шее у отца. О, она бы убила его! Немедленно его отыскала бы и вытащила из роскошного номера отеля или другого райского уголка, в который он забился. Кричала бы на него до тех пор, пока не охрипнет.

Вот только Эмили знала, что ничего этого не сделает. Сколько раз уже она представляла себе, что даст волю гневу и разочарованию, что копились практически всю жизнь тщательно запертыми от посторонних глаз, и ни разу этого не произошло. Сейчас все будет, как всегда, и она поступит так, как должна: отстранится от эмоций и сделает все возможное, чтобы исправить нанесенный клубу урон, а заодно скрыть от всех позор, что навлек на себя Максвелл Ройс. Правда, на сей раз сделать это будет сложнее – если верить услышанному, он переплюнул сам себя, повел себя глупо, безответственно и эгоистично. Недостаточно будет просто сунуть толстую пачку денег какому-нибудь авантюристу, чтобы компрометирующие отца фотографии не появились в желтой прессе, и даже личные сбережения не помогут – а Эмили частенько приходилось прибегать к их помощи, чтобы восполнить недостачу в бухгалтерии, когда Максвелл присваивал себе средства с их счетов. Надо признать, что отец и прежде вел себя гадко, но сейчас… сейчас… Дедушка, наверное, перевернулся в могиле – как и все предки, владевшие клубом раньше.