Сентябрь зачастил дождями. Но именно дождь и серое небо так любила Надя. В такие дни её нельзя было удержать дома, она любила гулять под дождём. Останавливал только сильный ливень. Тогда Надя садилась у окна и долго смотрела, как бушует непогода.
В сентябре пошёл восьмой месяц беременности.
Однажды утром Надя открыла глаза и увидела Володьку. Он сидел на стуле напортив и смотрел на неё. Едва она собралась сказать – «Доброе утро», как он поднялся и вышел из комнаты.
И вот тогда Надя по-настоящему испугалась.
Глава 11
В дверь позвонили. Света открыла один глаз, второй открыть пока не удавалось. Встала с кровати. Пошатываясь, вышла в прихожую. Дёрнула входную дверь.
На пороге Надя. Или кто-то похожий. Второй глаз наконец открылся. Светка внимательно осмотрела дочь. Она уже не похожа на ту бледную худую Надю, которая так раздражала. Румяное лицо, аккуратно собранные волосы, курточка, большой живот.
– А, это ты, – равнодушно протянула Света, повернулась и пошла на кухню.
Вытянула из кучи грязной посуды кружку, налила воды и жадно стала пить. Надя проследовала за матерью.
– Я тебе продуктов принесла, – она поставила на табурет большой пакет.
– Наконец-то вспомнила, что у тебя мать есть.
– Я помню об этом всегда, – Надя, медленно выкладывала на грязный стол продукты.
Мать заметила, что и разговаривает дочь как-то иначе. Спокойно. Снисходительно.
Это злило.
– А чего не навещаешь? Порядочная, что ли, стала? Я вижу, ты там неплохо устроилась.
– А чего мне сюда ходить. Посмотри, какая тут грязь.
Заляпанные стены, по углам повисли серые ткани паутины, грязная посуда. В углу – строй пустых бутылок, на полу мусор. За несколько месяцев здесь стало ещё хуже.
– Когда-то тебя это не смущало, – Света разорвала пакет с сосисками, достала одну и откусила половину.
– У меня не было выбора, – Надя поискала глазами, взяла тряпку, протёрла табурет и села. – Я пришла помочь тебе убрать в квартире.
– А если я не хочу?
– Мама, так нельзя. Посмотри вокруг, как можно жить в таких условиях?
Надя облокотилась на стол и посмотрела на мать. Худая неопрятная женщина, что стояла напротив и ела сосиски одну за другой, вызывала только жалость. Давно не крашенные, грязные волосы блестели сединой. Много новых морщин легло под глаза. Почти серая кожа обтягивала худое тело. Почему она стала такой? Что мешало ей быть нормальной?
Ничто уже ей не поможет. Ну, уберёт она в квартире, перемоет посуду, принесёт продуктов, а через день всё будет снова, так, как сейчас. Образ жизни матери не менялся годами.
– С каких это пор ты такая добрая стала? Смотрите, пришла тут, Мать Тереза местного масштаба. Сама как-нибудь управлюсь! – Светка злобно жестикулировала перед лицом Нади.
– Так жить нельзя, – повторила Надя задумчиво.
– Да что ты заладила, нельзя да нельзя? Живу, как могу, и не перед кем отчёт держать не собираюсь. Ты что, пришла морали мне читать?
– Неужели ты не понимаешь, то, что ты делаешь – плохо, – Надя показала на бутылки.
– А что тут такого? Человек уже и выпить не может? – пожала плечами мать. – Ты сама-то давно ли такой правильной стала? Пришла тут. Меня учить не надо – уже учёная.
Разговор этот был бесполезен. Мать никогда не изменится. Надя решила, что доброе отношение поможет. Но, ошиблась.
Она встала. Мать посмотрела на большой живот и немного смягчилась.
– А ты, как вообще? Свекровь не обижает? А то я могу…
– Не обижает.
– Так ты заходи. Поболтаем.
– Как-нибудь зайду, – Надя грустно посмотрела на мать.
– И поесть захвати, – поспешила напомнить Света.
Никто из них не догадывался, что это была их последняя встреча.
Глава 12
На станции техобслуживания, где работает Володька, есть традиция. Каждую пятницу после работы мужики идут в ближайшую забегаловку, отдохнуть от рабочей недели. Каждый раз звали с собой и Володьку: «Хватит, мол, под каблуком ходить, пора показать, кто в доме хозяин». Поначалу посмеивались над ним. Шутили по поводу быстрой женитьбы. Он обижался.
От посиделок с мужиками Володька отказывался, чувствовал ответственность перед Надей. Но в ту пятницу решил плюнуть на всё и немного расслабиться. Уговорили.
В заведении, за бокалом пива, заботы словно улетучились. Сиди, попивай холодненькое, да слушай анекдоты. За пару часов Володька захмелел. В голове туман, в теле приятная истома. Словно ничего не тревожило, незначительные угрызения совести, отступили и уже не возвращались.
Когда распрощались, побрёл Володька домой неверной походкой. Как проделал он этот путь, осталось загадкой, но инстинкт вёл в нужном направлении.
Около одиннадцати вечера Володька стоял возле квартиры и хлопал по карманам, пытался найти ключи. Но тут дверь открылась, и Надя в домашнем халате вышла на лестничную площадку. Остановилась и испуганно посмотрела на Володьку.
– Что смотришь? – громко сказал он.
Надя молчала.
– Чего уставилась? – повторил Володька.
– Ничего, – голос её дрогнул.
Надя повернулась, чтобы зайти обратно, но Володьку это задело, и он схватил её за руку.
– Куда пошла? – дёрнул на себя.
– Вова прекрати, заходи домой. Люди услышат, – попыталась вырваться Надя.
– А мне плевать! – неожиданная, горячая волна ненависти затуманивала ему рассудок. Володька тряс Надю, как маленького цыплёнка. Злое и обидное чувство подкатило и не отпускало.
Резко Надя попыталась выкрутиться, оступилась, и в следующее мгновение уже катилась вниз по лестнице.
К Володьке вдруг вернулось сознание. Он отрезвел моментально. Кинулся вниз.
Надя лежала без движения. «Я убил её!» – пронеслось в голове.
– Надя, Надюша, – тряс он её за плечи. – Надюша, очнись.
Но она не приходила в себя. С безумным взглядом он сидел и пытался привести её в чувство, но безвольное тело, словно игрушка, болталось в его руках. На её щеке показалась кровь. И Володька в страхе отступил.
Скрипнула дверь подъезда, послышались шаги. Медленно, отдуваясь, кто-то поднимался по лестнице. В пролёте показалась Зоя Семёновна. Она засиделась у приятельницы, выпила пару рюмочек коньяка и теперь возвращалась в хорошем настроении.
От того, что она увидела, лицо исказилось.
– Вовка? – грузность её тела вдруг пропала и она влетела на лестничную площадку, как большая птица. – Что ты сделал?
– Мама, – Володька сидел, как ребёнок, которому требовалась помощь. – Я не знаю, как так получилось.
Женщина склонилась над Надей. От Володьки пахнуло перегаром.
– Ты что пил? Пил?! – повторяла она, а он беспомощно смотрел на неё. – Быстро неси её в квартиру! – скомандовала мать.
Володька подхватил тело Нади.
Её уложили на кровать. Зоя Семёновна позвонила в скорую. Володька сел, уронил голову на руки и боялся пошевелиться.
– Что я наделал? Что я наделал? – без конца повторял он.
Надю увезли в больницу. Рано утром Гороховы тоже были там. Доктор, сказал – пришлось срочно делать операцию. Надя в реанимации, ребёнок в интенсивной терапии. Угрозы жизни мальчика нет. У Нади состояние нестабильное.
На вопрос: «Что случилось?» – Зоя Семёновна ответила, что Надя оступилась и упала с лестницы. Но когда говорила, старалась не смотреть доктору в глаза.
Тихо сидели Гороховы в комнате ожидания. У каждого свои мысли.
Володька клял себя за происшедшее. Не мог поверить, что такое натворил. Ведь он никогда не был злым и жестоким. И не мог понять, откуда взялась эта ненависть. Пытался дать себе ответит на вопрос – «Зачем?». Но не мог ответить. Просто винил себя во всём.
Он не подпускал мысли, что давно не дают покоя. То, кем была Надя до знакомства с ним. Что она делала, как жила. Это грызло его изнутри и отравляло разум. А что если она опять станет «такой»? Если, она только прикидывается, а сама затаила что-то плохое? Может, он совершил ошибку, когда решил жениться на ней?
