- Что это значит?
- Я уже говорил тебе, ржавая голова. «Аргест» - всего лишь теория. Проект, не доведенный до конца. Никто даже гипотетически не может представить, заработает ли он вообще, а если заработает, то как. Насколько мне известно, предварительные работы были закончены, но сам «Аргест» так и не заработал. Клянусь похлебкой из судака, я скинул бы остров с плеч, если бы был уверен, что он никогда и не заработает. Теперь ты понимаешь, почему я хочу, чтоб Ринни держалась от него подальше?
- Ри…
Ему вдруг показалось, что канонир стал выше ростом, почти сравнявшись с ним самим. И взгляд у него сделался такой пристальный и тяжелый, что Дядюшка Крунч почти ощутил, как скрипит, проминаясь, твердая броня обшивки. Взгляд не легкомысленного паяца Габби, а какого-то другого человека, которого он, Дядюшка Крунч, все это время почему-то не замечал. Холодный, твердый, уверенный, этот взгляд делал невозможным любое возражение.
- У меня мало времени. Так что запоминай. Может, «Аргест» - выдумка, полный провал, ноль, пустое место, но это то пустое место, которое в силу своей природы образует вокруг себя много опасных течений, как глаз бури. Может, про него и знает всего несколько десятков человек во всем мире, но даже это непозволительно много. И чем сильнее Алая Шельма связана с ним, тем больше неприятностей она к себе притягивает. Поверь, Шму была лишь первой из них. Мне хочется ошибаться, но если Ринни не бросит поиски, могут быть и другие. Люди, на которых я... работал, очень не любят оставлять за собой болтающиеся концы. А твоя протеже невольно стала как раз таким концом. Все эти годы я делал все, от меня зависящее, чтоб там, - Габерон не глядя ткнул пальцем куда-то вверх, - решили, что она бесконечно далека от разгадки. Видит Роза, так оно и есть. Но рано или поздно про нее могут вспомнить – и тогда она поплатится чем-то более ценным, чем ее треуголка.
Дядюшка Крунч никогда не испытывал холода. Ветер, забиравшийся в щели между его доспехами, никогда не приносил ему беспокойства. Но сейчас ему вдруг захотелось поежиться, как ежатся небоходы на большой высоте, когда за пазуху им заползают холодные сквозняки и липкие клочья облаков.
- Ах ты скользкая макрель… И все это время молчал? Зная, что Ринриетта может быть в опасности?
Габерон сплюнул за борт. Дерзкий поступок для любого небохода, в другой момент Дядюшка Крунч жестоко отчитал бы его за неуважение к воздушному океану.
- Ей лучше ничего не знать про «Аргест». Ты ее знаешь…
Дядюшка Крунч хотел было возразить, но вместо этого склонил голову.
- Я ее знаю.
- У нее мятущаяся душа, слишком беспокойная, слишком… - Габерон поморщился, не найдя подходящего слова, - Ей нельзя связываться с «Аргестом», что бы тот из себя ни представлял. Пусть воображает себя пиратом, пусть гоняет наперегонки с ветрами по всему воздушному океану и задирает нос. Но с Восьмым Небом не нужно связываться. Не знаю, где оно находится, но точно знаю, что вокруг него определенно не происходит ничего хорошего. Капитанессе стоит…
- Полагаю, капитанесса сама решит, чем ей стоит заниматься.
Дядюшка Крунч окаменел, услышав этот голос. Вся смазка в суставах затвердела, отчего на миг он превратился в статую. Только статуи обыкновенно сохраняют благородную и возвышенную позу, он же должен был выглядеть довольно жалко, накренившийся и похожий на старую рухлядь. Габерон процедил сквозь зубы какое-то излишне цветистое формандское ругательство.
- Благодарю за интересный рассказ, господин канонир, - голос Ринриетты звенел от презрения, - Надеюсь, вы не рассчитываете, что он позволит вам задержаться на палубе моего корабля?
Габерон ухмыльнулся, возвращая привычное самообладание.
- Вот оно, женское двуличие, коварное, как самум. Ты объявила меня шпионом, но это не помешало тебе самой шпионить за мной при помощи гомункула?
- Извини, Габбс, - в шуршании «Малефакса» угадывались виноватые интонации, - Я подчиняюсь воле капитанессы и…
- Все в порядке, я не сержусь. Что ж, тайна перестала быть тайной, но, может, это и к лучшему. По крайней мере, я выиграл пару лишних минут.
- Почему ты так решил? – мрачно осведомился Дядюшка Крунч, с хрустом распрямляя спину.
- Я знаю женщин, старик, - Габерон подмигнул ему, - Ринни не отпустит нас, пока не выслушает историю до конца. Готов поспорить, она сейчас красна как рак.
- Двигайтесь к шлюпке, - отчеканил голос Ринриетты, подозрительно дрогнувший, - Я встречу вас там через две минуты.
* * *
У шлюпки они оказались почти одновременно. Ринриетта и не выглядела запыхавшейся, но Дядюшка Крунч знал, что ей пришлось бежать во весь опор, чтоб поспеть от самого квартердека. Несмотря на сбившееся дыхание, она все еще выглядела невозмутимой – и нарочно усиливала это впечатление, спокойно разгуливая вдоль борта с заложенными за спину руками.
Дядюшка Крунч вдруг ощутил незнакомую ему прежде горечь, похожую на осаднение масла в патрубках. Не может иначе. Будет играть даже на краю гибели, на краю катастрофы. Алая капитанская треуголка сидит на голове идеально ровно, китель наглухо застегнут на все пуговицы, руки за спиной. Все еще пытается доказать, что ничем не хуже своего деда. Глупая, наивная, самоуверенная рыбешка…
- Я хочу, чтоб ты выложил все, что еще знаешь про «Аргест», - произнесла она, пристально разглядывая Габерона.
Канонир осклабился, сунув руки за пояс.
- Как на счет сделки? Например, я открываю все карты, а ты принимаешь Шму и Корди обратно в команду?
Корди все еще стояла у борта, о чем-то разговаривая с Тренчем и едва ли что-то слышала. Глаза у нее были заплаканные, шляпа сбилась набок. Бортинженер осторожно держал ее за руку и что-то вполголоса говорил, что – Дядюшка Крунч не слышал за гулом ветра. Должно быть, что-то успокаивающее, потому что Корди вдруг едва заметно улыбнулась. «А ты ничего, рыба-инженер, - подумал Дядюшка Крунч ворчливо, - Не зря я тебя приметил. Жаль только, в этот раз в твоей котомке не сыщется ничего полезного…»
- Шму и Корди? – Алая Шельма усмехнулась, - За себя, значит, просить не будешь?
Габерон беспечно пожал плечами.
- Мне не впервые менять хозяев, как-нибудь обойдусь. Но их оставь. Они такого не заслужили. Особенно Шму.
Шму хныкала в шлюпке, пряча лицо в коленях. Но услышав слова Габерона, осторожно выглянула одним глазом. Глаз этот был широко открыт в немом изумлении и Дядюшка Крунч мог его понять. Наверно, за всю ее жизнь никто и никогда не просил за нее.
- Нет, - жестко ответила капитанесса, подкрепляя слова ударом сапога, - Я не торгуюсь с предателями. Выкладывай все, что знаешь, и убирайся вместе с ними. На этом корабле я – закон.
Габерон вздохнул. Дядюшка Крунч знал, что он и сам не верил в успех, просто, как и всякий небоход, предпочитал бороться до конца.
- Будь по-вашему, капитанесса, сэр. Что еще вы хотите знать про «Аргест»?
- Как он попал к моему деду?
- Хороший вопрос, - одобрил Габерон, - Даже страшно представить, сколько раз его задавали друг другу господа с золотыми лампасами за последние годы. Как обычный пират, пусть и величайший в своем роде, завладел самой таинственной и, вероятно, могущественной машиной Унии? Был здесь сговор или же только воля Розы Ветров?
- Прекрати фиглярствовать. Ты сказал, что «Аргест» так и не успели запустить.
Габерон кивнул.
- Это так – насколько мне известно. Повторюсь, известно мне немногое, а то, что известно, вполне может быть домыслом. В конце концов, я всего лишь мелкий шпион, небесная сошка… Ладно, к делу, - Габерон откашлялся, - Приблизительно семь с небольшим лет назад проект «Аргест» подошел к финальной черте. То есть, люди, которые им занимались, поняли, что настало время перевести его потенциал из безбрежного моря потенциальности в наш прагматичный и реальный мир.
- Дернуть за рычаг, - утвердительно произнесла капитанесса.
