Как-то у неё совсем переменился взгляд. Я отошёл от неё и стал обходить лавку.
— Не волнуйся, не волнуйся, Рена… — Я сказала я Лена!.. — она едва не перешла на крик. — Не, ты не Лена. Ты Рана. Точно! Вот это, — я изобразил, — Нылка, а вот это, — я изобразил, — Рана. Простите, простите девчонки, не хотел вам мешать, завтра с меня должок. Спасибо тебе за замечательный вечер, до завтра!
Я поспешил ретироваться, а она, немного проявив эмоции, спустя время последовала моему примеру.
И опять-таки, абсолютно естественная реакция. Ну, два в одной, все дела. Ну или маска и реальность, мне то пока не так важно. Ладно, поиск ответов отложим на потом. Пока надо найти место для ночлега. Хорошенько подумав, я отправился к вожатой — вдруг есть какое местечко. К счастью, она не спала.
— Привет, Семён! Что-то ты долго! — Да так, гулял, с лагерем знакомился… — Ладно. Спать будешь здесь, — она указала на одну из кроватей. — Вы что, серьёзно? — Ну да, а что такого? Всё равно других свободных мест нет, — улыбнулась она. — Ты же хочешь стать порядочным пионером? — Ну как бы тебе сказать… помягче, покороче и потоньше… — мне кажется, что когда двое молодых людей противоположного пола летом спят в одном домике, возможны инциденты по обоюдному желанию, но без обоюдного признания. Только вслух я решил об этом не говорить.
Правда, ей и этого оказалось достаточно: она посмотрела на меня с удивлением и даже с обидой. Я ответил взглядом бесстыжего непонимания.
— Пионер должен уважать старших! — Есть уважать старших, Дмитреольговна! — вытянулся я по струнке.
Блин, а я ведь не посмотрелся в зеркало — на сколько лет я выгляжу. Считать свой реальный возраст я бросил давным-давно. Я живу по-простому: ко мне на ты — и я на ты. Ну, кроме таких случаев, разумеется.
— Да нет! Ольга-Дмитриевна. Сначала О, затем Дэ. Понял? — Так точно! — Так вот: взрослых надо называть на “вы”! — Есть называть вас на “вы”, Одмитрия! — Ох, беда с тобой… Но ничего, мы сделаем из тебя порядочного пионера! — Есть стать порядочным пионером, О-Дэ-вочка!
Её взгляд было сложно передать словами или хотя бы мимикой.
— Разрешите начать отжиматься? — не дожидаясь разрешения, я принял упор лёжа и начал: — Один, сэр, два, сэр, три, сэр… — Какой я тебе сэр?.. — Один, миледи, два, миледи, три, миледи… — Ладно,— смягчилась она. — А теперь спать!
“Слава Богу” — подумал я. Домик, хоть и был несколько не прибран, отдавал уютом. Место было очень спокойным и умиротворяющим. И всё равно роились мысли. Кто тот странный пионер? Что не так с лагерем? Как мои действия успели на него повлиять? Вопросы типа “Где я и как сюда попал?” я не задаю себе уже невесть сколько времени — меня нередко выкидывает то туда, то сюда. И пусть сюда выкидывает почаще…
====== День 2 ======
Вот и время просыпаться. Полуденное солнце ласкало глаза. С удовольствием бы поспал ещё, но — дела.
На спинке кровати была моя форма — наконец-то. Одэвочки в домике не было. Я быстренько переоделся и, найдя зеркало, посмотрел на результат. Бывало и получше. Что ж, а мне надо идти. Как минимум, у меня на сегодня слишком много дел.
Я вышел из домика и вдохнул полной грудью. Прекрасный воздух. Прекрасный запах. Прекрасная женщина… А, это вожатая.
— Доброе утро, Семён! — А вам того же, — улыбнулся я. — Ты только вчера приехал, так что будить я тебя не стала, но завтрак-то… Хотя ладно! Вот, держи! — она дала мне свёрток с едой. — Спасибоньки! — сказал я, уплетая оказавшиеся там бутерброды. — Пионер должен быть всегда чист и опрятен! — сказала она, давая мне другой свёрток — на этот раз, с умывальными принадлежностями. — Дай я тебе галстук правильно завяжу на первый раз, а то он болтается. Потом научишься, сам будешь!
Я дал ей перевязать галстук. Чему она несколько удивилась.
— И не забудь про линейку. — Есть не забыть про линейку! А что это? — В смысле?! — она нахмурилась. — Сегодня же понедельник! — ?? — Обычно у нас линейки рано утром, до завтрака, но сегодня понедельник, поэтому она будет в 12 часов. Не опаздывай! — Есть не опаздывать! А куда? — На площадь, куда же ещё!
Я пожал плечами и пошёл к умывальникам. Было о чём подумать.
У людей есть “образ мира”, что закладывается в глубоком детстве. Что бы ни случилось, куда бы мы ни попали, спустя время мы стремимся увидеть в разрозненных событиях связность — последовательность ли, структуру ли, план ли — короче говоря, мы ищем мирность мира. И мир в нашем восприятии восстанавливается, обретая логику и форму, цепляясь за самые мелочи в самых необычных ситуациях.
Тот странный парень говорил, что я ещё успею побывать в его шкуре, и обмолвился, что таких Семёнов, как он, больше одного. С некоторой вероятностью это значит 2 вещи: во-первых, эти события повторяются не в первый раз с разными людьми, во-вторых, не в один раз с одним и тем же человеком. А раз так, то он искренне считает, что я тут застрял. Как и он сам. Это подтверждается его поведением и словами.
Вопрос в другом: а каков статус всех остальных местных жителей? Они такие же люди, которые сюда попали? Или кто-то ещё? У меня мало данных. Нужен тот, кто лёгок на помине.
— Эм… а что ты делаешь? — Некоторые мысли лучше думаются вслух и в движении. — И какие мысли подразумевают пародию на стрип-пластику у берёзы? — Я тоже рад тебя видеть, Стэнд. — Кто? — Ты обычно появляешься сзади и стоишь, как неприкаянный. Чем не Стэнд? — Да ну тебя. Ты всем странные имена даёшь? — Странно не то, что я их даю, а то, что они иногда ещё и приживаются. Я вижу, ты уже не злишься? — Да нет. А зачем мне? Всё равно ты теперь знаешь, что ты тут застрял. А вот больше подсказок я тебе не дам. — И не нужно. А я пока подумаю, насколько можно доверять словам, что местные жители — некое подобие программ, которые реагируют на твоё поведение, а в случае нестандартного поведения начинают действовать невпопад… — Кто это тебе сказал? — Ты. — Когда? — Только что.
Он рассмеялся, признавая поражение.
— Да, так и есть. Лагерь предполагает ровно одно и то же поведение с твоей стороны в большинстве случаев. В определённых ситуациях ты можешь делать выбор. Но если ты даже там поступишь нестандартно — эти андроиды отреагируют неадекватно. — Ты говоришь о них с таким презрением, — я пожал плечами. Но его и след простыл. А я пришёл к умывальникам.
Сделав свои дела, я помахал рукой пробегавшей мимо красотке с двумя косами… как её правильно… Красдвукоской пока будет. Хотя имя и тупое. Идя обратно, я опять погрузился в свои мысли.
Во всём можно найти свою логику, какой бы безумной она ни была. И чем она страннее, тем проще ей исполнить своё предназначение — дать форму тому, что происходит.
Итак, мы имеем повторяющиеся события и целый лагерь, жители которого выполняют стандартные действия. В случае моих неадекватных реакций они сами начинают вести себя неадекватно.
Время от времени здесь можно делать выбор, однако и там надо выбрать из вариантов, которые требует ситуация, иначе реакция будет неадекватной.
Были бы здесь живые люди, задача была бы нерешаемой, однако здесь получается замкнутая система. А раз так, у системы есть свои слабые места. Идеальный кандидат — эти самые точки, где надо делать выбор. Можно делать выбор в этих точках, а можно поступить поинтереснее.
Тот факт, что можно действовать вне заданных рамок, значит, что система не полна: могут быть действия, которые допустимы в системе, но самой системой выполнены быть не могут. Следовательно, если я хочу вызвать в системе глюк, то в точках выбора мне нужно действовать так, чтобы я выбрал все варианты и не выбрал ни одного, при этом реакция лагеря на мои действия должна казаться адекватной.
Предложенный вариант выглядит очень глупо. Настолько глупо, что может сработать.
— Семён! — вывел меня из раздумий голос Одэвочки. — Что? — Стучаться надо!
Точно, я же зашёл в домик, чтобы положить пакет с умывальными принадлежностями, а тут Одэвочка переодевается. Я извинился и вышел. Но зрелище того стоило!
