====== Пролог ======

Мне снится сон.

Нет, неправильно. После всего, через что я прошёл, я очень хорошо умею отличать сны от реальности.

Так вот: нельзя сказать, что мне снится сон. Скорее наоборот: это сон снит меня. А что? Бытие — бытийствует, ничто — ничтит, а сон — он вроде и есть, да вроде и не реальный. Так что он снит. Не помню, видел я его раньше или нет — не забиваю таким голову уже целую вечность. Как будто дробная вечность сильно меньше целой!

Итак, снит меня сон в незнакомое место. Или знакомое. Когда много где бываешь, все места кажутся хоть и собранными из разных запчастей, но всё равно выглядят, как штампованные…

Не важно. Важно, что это место, которое придётся по душе многим.

====== День 1 ======

Я начал потихоньку просыпаться. Ощупал свои вещи — самое важное на месте. Быстро огляделся по сторонам — вроде никого опасного. Значит, можно дальше спать. Или пробуждаться медленно и с удовольствием. Я безмятежно потянулся. Пригожий летний день. Хорошая погода. Птички щебечут, насекомые стрекочут. Атмосферу портит только не самый удобный автобус, в котором я проснулся, и какой-то паренёк, чьего лица я не разглядел, так как мне оно нафиг было не нужно.

— Ты кто? — внезапно спросил он. — А?

Вроде язык знаю. Уже что-то. Осталось придумать ответ.

— Я спрашиваю — ты кто такой? — Я… Семён, — ответил я лениво. И, глядя на его реакцию, добавил: — Я что, не похож на Семёна?

Он лишь покачал головой. Уже странно. Обычно этот вопрос слишком глупый, чтобы на него хоть кто-либо отвечал.

— Не, ну я не понял, у тебя что, семёнметр какой-то есть? — Понимаешь, сюда приезжает Семён. И сейчас должен был приехать Семён. Я тебе больше скажу — даже я Семён. А вот ты — не Семён. — Да ладно? Это клуб анонимных Семёнов? — Точнее борда с кучей семёнов в треде. Но ничего. Ты здесь в первый раз? — Всё может быть. — Ну, уж точно не последний.

Мне начала нравиться его ухмылка. Так и охота по ней врезать!

— А ты, я смотрю, местный завсегдатай? Или ты предлагаешь перепутать туризм с эмиграцией? — А почему нет? Мне тут очень даже скучно, свежая кровь не помешает. — Поверь мне, если здесь есть люди, то скоро будет весело. — Ловлю на слове. А ты следи за воротами — скоро к тебе выйдут.

Он показал в окно. Да, металлические ворота с надписью “Пионерлагерь “Совёнок””. Но не успел я задать ещё пару вопросов, как парня и след простыл. Уже становится интересно. Нужно подумать.

Но внезапно я отвлёкся и…

Есть те, кто слышит, те, кто видит, и те, кто чует. А есть и те, кто знает. Это знание не достаётся каким-либо мистическим образом, а конструируется на основе известных форм и имеющихся данных. Чем больше форм ты знаешь и чем лучше умеешь их комбинировать, тем больше знаний ты можешь достать буквально из ниоткуда.

Сам процесс происходит в особом трансовом состоянии. Кому-то ни за что в него не войти без особых практик и веществ, а для кого-то оно естественно. В этом состоянии можно делать труднопредставимые вещи — например, вспомнить то, чего никогда не знал, или придумать правду.

Но за всё надо платить. Некоторые мысли думаются стоя, не которые — лёжа, для каких-то можно молчать, а для каких-то — бессвязно говорить. Совсем сложные предполагают действия. И не дай бог тебя кто-нибудь увидит во время этих действий, иначе примут за психа.

— Привет, ты, наверное, только что приехал?

Меня уже у ворот лагеря вывел из раздумий звонкий девичий голосок. Обладательница заставила меня присвистнуть от открывшегося зрелища. Отличная фигура, загорелая кожа, две длинные светлые косы и голубые глаза. Судя по всему, самая обычная девушка. Что-то надо отвечать…

Я внезапно замер.

— Ты это слышишь? — спросил я девушку, недоумённо глядящую на меня.

Я начал принюхиваться. Донюхался до неё.

— Эй! — в её глазах недоумение сменялось протестом. — Ты восхитительно пахнешь! — она было зарделась, но тут же напустила на себя былое недоумение. — Да, только что. Ты не подскажешь… — Тебе к вожатой надо, она всё расскажет! Смотри. Сейчас идёшь прямо-прямо, доходишь до площади, затем налево, дальше будут домики, — она показала в сторону ворот, как будто я знал, что за ними. — Ну спросишь у кого-нибудь, где домик Ольги Дмитриевны! — Я… эээ… — Всё понял? А мне пора, — девочка помахала мне рукой и скрылась за воротами.

Интересная реакция. Словно она во мне не видит ничего необычного. Не то что предыдущий местный житель.

Внезапно моя спина ощутила чьё-то присутствие. Лёгок на помине.

— Тоже мне Дон Жуан, — сказал знакомый голос. — Дон Жуан был никем, пока не встретил меня, — пожал я плечами. — А после? — Да пёс его знает.

Мой ответ, судя по всему, ему понравился.

— А ты вообще знаешь, кто такой Дон Жуан? — Зато ты точно знаешь, кто такой пёс, — подмигнул я, оборачиваясь, но его уже и след простыл. Будем считать, что это не совпадение.

Дорожка привела меня к одноэтажному зданию с надписью “Клубы”. Вообще, окружение не походит на особо технологичное. Тепловые машины и электричество здесь, как я заметил, уже есть, а вот что-то помощнее явно отсутствует. Вот и это здание явно показывает, что строят тут по старинке, но при этом надёжно. Чтобы стояло при любом количестве допущенных при строительстве ошибок. Я чуть было не пустился в раздумья, как из клуба вышла девочка. Тоже очень красивая, с очень глубокими зелёными глазами, источавшими буквально вселенскую печаль. Увидев меня, девочка замерла будто бы от испуга. Не успел я подойти и предложить пожалеть, как к ней выбежала рыжая девчонка с озорным взглядом и в красной футболке с надписью “СССР” и начала что-то увлечённо говорить и трясти руками. Грустняшка же в свою очередь смутилась, потупила взгляд и ничего не ответила. А потом как-то резко изменилась в лице. Причиной оказалось какое-то насекомое в руках рыжей озорницы. Погоняв свою жертву туда-сюда, она перемигнулась со мной и убежала дальше.

Я не спеша пошёл за ними. Хм, а у них, я смотрю, есть нечто вроде униформы. Надо будет себе такую же достать, а то ходить, как бомжара, здесь может быть и не принято. С этими мыслями я вышел на площадь с памятником местному деятелю. Мда… если деятель похож на свой памятник, не завидую я тем, над кем он, собственно, и действовал.

Двигаясь, я опять задумался. Это место кажется весьма и весьма нормальным. Как минимум, потому, что нет назойливой рекламы и цветовой дифференциации штанов, без которой у общества, как известно, нет цели. Великолепная природа, красивые обитатели, мирная атмосфера, ясное небо. Чего ещё надо?

Тем не менее, налицо странности. И я не говорю про парня, любящего исчезать. Из всего, что тут привлекает внимание, он — лишь самая очевидная странность…

“Надо присесть”, — внезапно понял я и так же внезапно присел. Поэтому оплеуха, которая должна была достаться моей спине, едва коснулась моих волос. Зато человек, её наносивший, о меня споткнулся, и мы вместе покатились по земле.

— Ты чего?! — сказал обидчик, точнее, обидчица. Притом обиженным голосом.

Ну, какой вопрос, такой ответ:

— Где?

На её лице чередовались то удивление, то раздражение, пока она не выдохнула.

— Новенький, значит? — сказала она, поднимаясь. Она была довольно симпатичной, но, судя по всему, любила напускать на себя надменное выражение лица. На ней тоже была форма, сидевшая, правда, несколько вызывающе. — Ладно, увидимся!

“Женщины”, — усмехнулся я про себя.

Для женщин совершенно естественно чего-то одновременно хотеть и не хотеть, хотеть противоположного — и не хотеть этого же. И всё с одинаковой силой. Пышки хотят похудеть, худышки поправиться. Агрессивные хотят быть мягкими, а добрые и ласковые тихо всех ненавидят. Бывают и исключения, но на общем фоне они редки.

Поэтому, если средняя женщина внезапно проявляет немотивированное расположение, то в глубине души она испытывает ненависть. Напротив, немотивированная агрессия может означать приятие едва ли не до влюблённости. Поэтому, если проходящая мимо незнакомая женщина, посмотрев на вас, пытается наброситься на вас с ножом и откусить пол-лица, то она будет любить вас до гроба. Вашего гроба.